Разум в плену - Кир Булычев

– Гад ползучий! – закричал Удалов. – Придушить его мало! Ой-ой, как током дернул, тварь ядовитая.

– Я тебя предупредил, – сказал Грубин, не переставая грести к близкому берегу. – Животное только защищалось. Как защищаются муравьи, когда такой дурак, как ты, наступает на муравейник.

– Ты еще скажешь, что комары тоже защищаются.

– Про комаров не скажу, они питаются человеческой кровью.

– Этот, может, тоже человеческой кровью питается.

– Не исключено.

Лодка ткнулась в песок, вода выплеснулась из ведра, и осьминог засуетился в ведре.

– Не исключено, – повторил Грубин, выпрыгивая и подтаскивая лодку повыше, к кустам. – Но можем ли мы винить животное в том, что предписано ему природой? Нет, не можем. Давай сюда ведро, только осторожно, не повреди.

– Умный нашелся, – ответил Удалов, собирая удочки. – Я, может, вообще тут останусь, порыбачу еще.

– Боишься?

– Еще бы. Ведро железное. А железо для электричества лучший проводник, еще в школе учили.

– Обмотай ручку чем-нибудь.

Но Удалов уже не слушал, он быстро удалялся по берегу, отмахиваясь свободной рукой от долетающих слов Грубина. И только отойдя на солидное расстояние, обернулся и крикнул:

– Будешь эту гадину выбрасывать, блесну подбери. Таких у нас в магазине нету. Из Вологды специально привозил.

Грубин дотронулся пальцем до ведра. Ведро током не било. Удалову могло это показаться со страху.

– Пожалеешь, Корнелий! – крикнул Грубин другу, взвалил на спину рюкзак, взял в одну руку удочки, в другую ведро и пошел не спеша через лес к остановке автобуса, на шоссе, стараясь не плескать водой и не беспокоить животное.

Это путешествие будет преследовать меня в кошмарах, если мне еще суждены кошмары. Цилиндр покачивался, воздух завихрялся в турбулентных потоках, перехватывало дыхание, и приходилось цепляться за гладкие скользкие стены цилиндра, чтобы меня не перевернуло. Мутило. Я готов был просить пощады – но у кого, как?

Положение мое ухудшалось. Еще недавно мне казалось, что нельзя попасть в худшее положение, нежели то, в котором я нахожусь. Но теперь стало хуже. И в первую очередь потому, что мне не найти пути обратно, к космическому кораблю, ибо мой тюремщик нес цилиндр над безжизненным высокогорным плато, с каждым шагом отдаляясь от котловины. Я включил вживленный в меня компас-спидометр, и прибор автоматически вычислил маршрут, по которому мы двигались. Я сделал это механически, я не верил, что информация мне когда-нибудь пригодится.

Вокруг посветлело. Темные твердые образования, прикрывавшие от меня небо, исчезли. Прекратилась и тряска. Мы ждали чего-то. Удивительны размеры этих существ – очевидно, жизнь в разреженной атмосфере, почти в безвоздушном пространстве позволяет им достигать столь фантастических размеров. Ах, если бы мне когда-нибудь вернуться домой – какой бы сенсацией оказалось мое сообщение о жестокой разумной расе, обитающей на границе космоса!

Непонятный грохот достиг моих ушей сквозь слой воздуха. Дно цилиндра задрожало. Тюремщик подхватил цилиндр, и мы поднялись в какое-то помещение или экипаж. Тряска, еще более ужасная, чем раньше, возобновилась.

– Что везешь? – спросил знакомый с маслозавода. – Неужели столько наловил? Дай посмотреть.

Грубин сел на свободное сиденье, поставил ведро на колени, чтобы меньше тряслось.

– Загляни.

Автобус быстро мчался по шоссе, убегали назад сосны, но Грубину казалось, что движется он недостаточно быстро. Осьминог мог подохнуть.

– Не разберу, – признался знакомый. – Что у тебя, Саша? Головастиков, что ли, наловил?

– Нет. Осьминог.

– Чего?

– Осьминога поймал.

– Ага, – сказал знакомый. – Редкое животное.

И больше интереса к осьминогу не проявлял, чем Грубина немного обидел.

– Ты раньше-то осьминогов видел? – спросил Грубин.

Автобус резко затормозил на остановке. Вода плеснула из ведра, осьминог замельтешил в ведре, словно возражал.

– На картинках. А ловить не приходилось.

– И не придется, – резко ответил Грубин.

– Почему не придется? – сказал знакомый, разворачивая газету. – Сегодня ты поймал, завтра мне повезет. Хотя я рыбалкой не очень интересуюсь.

«С ума сойти, – подумал Грубин. – Я поймал осьминога, а он не удивляется. Как будто осьминогов у нас пруд пруди».

– Детям везешь? – обернулся сосед с переднего сиденья. – Детям интересно. Я недавно своим скворца принес. Крыло ему подвязали, и живет. Забавная птичка.

– Скворца, – произнес Грубин с презрением. – А я осьминога поймал.

– Где? – спросил сосед спереди.

– В озере нашем, в Копенгагене.

– Не слыхал, чтобы там осьминоги водились.

– Никто не слыхал, – сказал Грубин.

– А я видел осьминога, – сообщил юноша, стоявший сбоку. – Даже ел. В рыбном магазине были. Мороженые. Кальмары.

– Из них консервы делают, – согласился сосед спереди.

«С ума сойти, серость какая! – возмущался мысленно Грубин. – Если бы я вез тигренка, сказал бы, что поймал в лесу, неужели они тоже бы не удивились?»

Осьминог свивал и развивал щупальца. Тряска ему не нравилась.

– А я бы никогда детям осьминога не привезла, – сказала бабка с мешком. Она сидела сзади и прислушивалась к разговору. – Страсть-то какая! Может, он ядовитый.

– Нет, – ответил Грубин. – Только электричеством бьет.

– Кто ядовитый? – спросили с дальнего конца автобуса.

– Да змею ядовитую один тип везет, – откликнулись спереди.

– Не змею, а осьминога, – громко поправил Грубин. – Редчайшее животное.

– Да он всех перекусает! Водитель, остановите машину! – крикнули сзади.

– Он у меня в ведре, – успокоил Грубин. – Не опасайтесь.

– Гадюку везут, – пронесся слух по автобусу.

Люди отступали от Грубина. Водитель обернулся, притормозил.

– Какое хулиганство в автобусе? – спросил он.

– Высадите его, – сказала старушка, которая никогда бы не принесла детям осьминога. – Он тут всех перекусает.

– Гражданин, правила не нарушайте, – произнес водитель, прижимая машину к обочине. – Взрывчатые вещества и так далее перевозить запрещено.

– Это же ценное, безобидное животное, – возмутился Грубин. – Музейная редкость, никому зла не сделает. Некоторые товарищи здесь присутствуют, которые его даже ели в мороженом виде, правда же?

Но юноша, который ел мороженых кальмаров, отрекся от своих слов:

– Я не таких ел. Таких у нас не продают.

– Каждая минута промедления, – кричал Грубин, – может стоить жизни единственному в нашей области пресноводному осьминогу! Кто может взять на себя такую ответственность?

– Я возьму, – сказал водитель. – У меня пассажиры.