Репортаж №2. Смерть по свистку - Таисия Кольт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Пока не знаю, – я качаю головой. – Катя действительно твоя девушка или просто знакомая?
– Мы встречаемся почти два месяца, но я не рассматриваю наши с ней отношения всерьез.
– Тогда тебе не будет очень уж неприятно услышать, что, вероятно, Катя – сообщница убийцы. Либо она просто знала о том, что комментатора собираются отравить. Иначе никак нельзя объяснить ее тревожные взгляды в сторону комментаторской будки в то время, как парень уже лежал мертвый, но до того, как его обнаружили.
– Не может быть! – ошарашенно говорит Олег. – Это простое совпадение!
Олег не скрывает своего негодования, и я понимаю, что сболтнула лишнего. Зря я обвинила его девушку. Но, на мое счастье, у него звонит мобильный телефон.
Олег минуту говорит с кем-то, а потом удрученно качает головой.
– Это следователь Трубнин, который нас допрашивал. Он спросил, не знаю ли я, случайно, того парня, комментатора. Его звали Андрей Воркут. Но это имя мне ничего не говорит. Сейчас допрашивают его напарника, второго комментатора, он первым обнаружил тело. Но тот ничего не знает, только постоянно пьет воду, чтобы успокоиться. Видно, погибший был его другом, поэтому мужику сейчас нелегко.
Мне становится скверно. Я хорошо запомнила, как тот коренастый мужчина, кажется, Сергей, в ужасе кинулся к телу Андрея Воркута. Такие сцены редко кого оставляют равнодушными. Но кто же убил молодого комментатора? Это могло быть ограбление, хотя вряд ли парень носил с собой большие суммы. Внезапно я припоминаю кое-что еще.
– Олег, а что хранится в твоей записной книжке? Деньги или какие-то документы?
– Да ничего особенного, – Олег морщит лоб. – Там мой паспорт, и все.
– Ведь убитый – Константин Георгиевич – что-то искал в твоем рюкзаке. Это его я приняла за вора, а потом подошла к тебе. Но он ничего не взял, просто листал блокнот. Для чего, как ты думаешь? У вас с ним не было конфликтов?
– С ума сошла! – Олег шарахается от меня. – Скажи еще, что это я его убил! Ну ты и выдала!
– Да нет, ты не похож на убийцу, – откровенно делюсь я. – Но зачем ему было нужно рыться в твоем рюкзаке?
– Не знаю, ну не знаю я! Клянусь!
Я пытаюсь вспомнить тот эпизод, но не могу восстановить картину с идеальной точностью.
– Погоди, а твой рюкзак ведь больше похож на женский. Смотри, тут два розовых кармана и брелок с белой собачкой.
– Эй, на что это ты намекаешь? – Олег резко вскакивает со скамьи. – Обычный рюкзак. А брелок подарила Катька.
– Да нет, ты не понял, – я пытаюсь собраться с мыслями. – Твой рюкзак лежал между вами с Катей, и было трудно понять, кому именно он принадлежит. Твой сосед мог решить, что это ее рюкзак.
– И что это меняет?
– Пока не знаю, – я морщу лоб, усиленно думая. – А Кате раньше приходилось встречаться с Константином Георгиевичем? Может, у вас в подъезде?
– Э-э, хочешь сказать, он запал на малолетку и хотел найти способ подцепить ее? Не пойдет. Дядя Костя был страшным однолюбом. Он всю жизнь любил только свою жену, несмотря на ее нехороший поступок.
– Был женат, говоришь? А где его жена теперь?
– Я точно не знаю. Вроде он говорил, что она с сыном уехала от него лет пятнадцать назад.
– С сыном? Как интересно… – я начинаю вникать в суть дела. – Женщина и маленький мальчик.
– Что-что? – Олег распахивает и без того огромные глаза. – Ты странная, все время говоришь непонятные вещи. Хотя в этом ты похожа на Катьку. Вот где она сейчас? А начнешь звонить – и трубку не возьмет. Я уже пытался. У нее так всегда. Женщины!
Олег развивает тему непостоянства девушек и их странностей, а я продолжаю думать. Женщина и мальчик на фотографии, исчезнувшая супруга убитого мужчины. Была ли связь между этими фактами? Мне начинает казаться, что я на верном пути. Но как эта фотография оказалась у погибшего в комментаторской кабинке парня?
Тут меня просто простреливает, и я даже тихонько ойкаю.
– Что с тобой? – недоумевает Олег.
– Олег, ты прости, но мне нужно лететь, то есть… э-э… бежать по важному делу. Твой телефон я записала, так что, когда выясню что-то, обязательно тебе позвоню.
Мы прощаемся, и Олег уходит. Парень не все говорит, это точно, но он не похож на злоумышленника. Простой оболтус. Но сильно забеспокоился из-за убийства соседа. Надо бы наведаться к ним в дом. Я вспоминаю адрес, названный Олегом, и телепортируюсь в нужный подъезд.
Я оказываюсь внутри на пятом этаже. На всякий случай выглядываю в окно. Так и есть: полиция уже прибыла. Надо успеть осмотреть квартиру убитого мужчины до их прихода. Снова перемещение в пространстве. Вот она, квартира дяди Кости. Убранство скромное, ничего шикарного и дорогого. Но кругом чистота, порядок, на подоконниках цветы в горшках, в вазе – искусственные цветы. Сразу видно, что женщины тут нет и в помине. После ухода жены дядя Костя вел образ жизни старого холостяка.
Надо торопиться, иначе полиция застанет меня. Оглядываюсь напоследок: вижу фотографию в рамке, и меня прошибает холодным потом. На снимке та самая женщина, фотография которой лежит у меня в кармане. Я достаю фото, сравниваю – так и есть, это одна и та же дама.
Значит ли это, что мальчик на снимке – сын дяди Кости? Неужели погибший Андрей был сыном Стромынского? Но они так не похожи… Все закручивается так, что мне и не разгадать. Хотя загадки я люблю. Мельком пролистываю лежащий на комоде паспорт Константина Георгиевича Стромынского, но там нет ничего особенного.
«Нельзя сдаваться», – говорю я себе и, закрыв глаза, перемещаюсь на два квартала от дома, чтобы подойти к нему на сей раз уже обычным, не левитационным способом.
Медленно подхожу к подъезду, меня окликает следователь Трубнин, который ранее уже допрашивал меня после футбольного матча.
– Ольжетта? Зачем вы здесь?
– Хотела узнать, есть ли у погибшего семья, – признаюсь я. – Родственникам уже сообщили?
– Да не было у него никого, – сетует следователь. – Жил один-одинешенек. Жена, говорят, давно бросила его, ушла вместе с сыном, а наш мужичонка-то совсем стал ненормальный после этого. От жены осталось только обручальное кольцо с дорогим бриллиантом. Так он его не продавал, а берег как зеницу ока. Были времена, когда ему есть не на что было, но не продал все равно.
– Интересно, а где же теперь это кольцо?
– А
