…У реки Нижнекаменка, у горы Бабырган. Часть I, II - Борис Подовалов

В аннотации к «Алтавиту» написано – самонастраивающийся, самоадаптирующийся уникальный препарат на натуральных растительных и минеральных компонентах Горного Алтая.

…с многоуровневой пространственно-спиральной симметрией.

За этот препарат он получил золотую медаль в Брюсселе и ряд других наград.

Применяется в гинекологии, лечит ухо, горло, нос, заживляет раны различные, все, все, все.

И когда Радану сбила машина, ее сильно в голову ударило, она привязывала повязки с «Алтавитом», и гематома рассосалась.

А технологию приготовления своего препарата он, скорее всего, даже ученому совету не до конца рассказал. Тайну приоткрыла Радана.

«В чан заделывают травы один раз в год, когда святая вода. Человек, который варит «Алтавит», целую неделю должен ходить в церковь, стоять на службе. Каждый день – по четыре часа. И тогда только допускается к работе. Каждый день читается молитва; там целый день молитва, молитва, молитва; и когда она вошла в это помещение, этот, как храм стоящий чан – и все в иконах и музыка. Она была в шоке и сказала Виктору Семеновичу: «Я благоговею перед вами. Я сомневаюсь, чтобы у нас где-то что-то делалось так».

У него свои изобретатели, которые ему помогают. Прошлый год был на семинаре «народы майя», ездили в Индию, ходили на гору Кайлас, были в Тибете. Он несет красоту в мир. У него много картин в офисе, икон, и люди у него работают «продвинутые».

…наутро они уехали. А Радана решила поехать в свое село.

…Радана поехала рейсовым автобусом через Катунь, по мосту и дальше через озеро Ая – вернее, мимо реклам, призывающих отдохнуть на озере Ая. Они заслонили вид на озеро, а вид удивительный… Ну, ладно – хвойные леса, предгорье, слева Катунь, как она хороша в этом месте. Недаром уже второй год строят здесь туристическую зону «Бирюзовая Катунь».

Дорогу расширили, ехать одно удовольствие, и как-то Радана увлеклась, успокоилась. Автобус на короткое время остановился в районном центре, и дальше ее село – Нижнекаменка. Село зажато между горной рекой Каменка и небольшими горами, и вытянулось вдоль реки на километров десять.

…заезжать к своим не хотелось, она в конфликте с матерью. Так-то оно все было нормально, а в прошлом году рассердилась на мать. Квартиру переписала на внучку, а семь лет обещала для ее сына. А дед вообще как приедешь: «Чего приехала, убирайся!» Раньше мать как стукнет кулаком: «Цыц…» А сейчас потупится в стол и молчит. Можно, конечно, к теткам… А лучше – к Анне.

Дом Анны

…Дом Анны в конце села. Слева болотце; дальше справа – гора. Все. Тупик. Место мистическое.

Анна приехала сюда лет десять назад из Татарстана. Профессия ее – балерина; она же балетмейстер, ставит спектакли. Уедет на пару месяцев в свой город, поставит спектакль – и назад сюда, в Нижне-Каменку. Ее здесь ждут. У нее оздоровительный центр, здесь проходят семинары…

Приезжают даже из Новосибирска, чтобы окунуться в ту атмосферу, в те знания, которыми она владеет.

Радана шла пешком. Вот и дом Анны, дом чуть на возвышении, забор, и слышно пение. Это даже не пение, это скорее звуки, похожие на пение. Они пронизывают тебя, сжимают и заставляют подключиться в этот поток – называется это «работа с пространством».

Все ясно, у нее проходит семинар: приехали студентки из художественного училища, сейчас каникулы; они здесь не первый раз; их привез молодой преподаватель, втайне от дирекции. Он полагает – учить мастерству живописи худо-бедно есть кому, а научить как жить в этом мире, как развивать себя и как решать личные проблемы – таких предметов в училище нет.

…выбежала собака, гавкнула, и успокоилась, она ее узнала.

Радана вошла во двор. Группа студентов, их человек семь, стояла полукругом, шел тренинг. Волна звука нарастала. Радана дальше не пошла, ждала паузы. Дождалась. Анна улыбнулась и кивком головы показала, присоединяйся.

Все перешли под навес, сели на доски. И дальше пошел разговор.

Анна, обращаясь к студентке, это продолжение разговора:

– Ну что ты ждешь, когда он скажет: «Мы женимся»?

– Он не скажет так… Он находится от меня на много километров, я его не вижу два года, мне надо увидеть его, почувствовать и понять, я лишена возможности увидеть его.

– Как можно выйти замуж за человека, которого не видишь?

– Потому что я его чувствую эти два года… уже проверки были, огромнейшие.

– Проверка самая главная еще не пришла.

– Как мне разобраться? Это иллюзия или на самом деле?

– Это все на уровне мысли, эмоций, на уровне желаний, на уровне чувств. Когда ты ощущаешь: твое это или не твое. Отпустить надо. Придет время, он придет.

– Придет время, я это сделаю, никуда он не денется.

– Ты столько энергии тратишь: иллюзия это или не иллюзия. Если ты его любишь, можно любить и в сорок, и в пятьдесят, и в шестьдесят. Когда человека ты истинно любишь, он не является нашей собственностью, он должен жить там, где он живет. Хоть ты его двенадцать лет не видела, у него своя жизнь, а ты отвечаешь за свою жизнь. Но ты можешь прожить его жизнь, живя за сорок километров от него, думая о нем, питая его, питая его семью своими энергиями, паразитируя на его любви. Поэтому пока он не сказал: «Дорогая моя, ты моя жена», пока он тебя не подвел и не надел кольцо, не стоит об этом думать. Нужно жить своей жизнью. Ваня за пятьдесят километров, а ты размышляешь: послезавтра купим ложки, через год рожу первого, через два – второго. Распишемся. Это называется «воздушные замки». Не будущим вы живете, вы живете внизу, там, где ваша жалость. Поэтому у женщин не бывает детей… Женщина строит «воздушные замки»: в этом году мы купим машину, в следующем то-то, потом то-то. Человеку нужна любовь здесь, а не там… Я его там люблю. А здесь я его не вижу, поняла?

– А кем я была в прошлом?

– А зачем? … Не зацикливайтесь на нем, вы еще молоды…

он учит вас.

– Я вам скажу, какая у меня проблема. Даже если есть мужчина, который вас любит, но… вы не можете сочетаться в точках: в действиях, в точках по жизни. У него – одна точка, у вас – другая, не сходятся все аспекты, нет резонанса. Если я это понимаю, я развожусь, это проблема.

– Для меня, допустим, это не проблема. Когда мужчина и женщина встречаются, проходят какой-то путь и отходят. По жизни это может быть один раз, и второй, и третий.

– А как же… церковь говорит, разводиться – грех?

– Грехом считается жить с человеком, не любя его, не понимая его и разрушая его, вот это грех. Можно прожить всю жизнь с человеком и прелюбодействовать с ним. А он будет считаться твоим мужем. И еще. Каждый человек имеет возможность проявить себя, как внутри, так и снаружи, и на каком уровне показаться. Я как я, я – как моя семья, я – как мой

город, я – как моя страна, я – как моя планета, я – как моя Вселенная. Если вы будете жить «я как я», и отношения будут строиться «я как ты», а во Вселенной так не бывает… В какой позиции вы будете жить, в такой позиции все к вам и повернется…

…возникает мелодия, камера всматривается в лица слушающих, затем отдаляется от них, показывая подворье, коня, жующего сено, собаку, дрожащую у ворот… На крыльцо дома вышла Роза, женщина, которая помогает Анне во всех ее хозяйственных делах. Радана ее увидела, взяла сумку и пошла к ней, они зашли в дом; прошли на кухню. Роза готовит обед, кухня выглядит так: стол большой, лавки широкие, тусклый свет из окна; это все-таки не совсем кухня, это скорее и кухня, и место, где молятся – стол и лавки пропитаны морилкой «под старый дуб», а сама кухня напоминает скорее бар-стойку: изогнутые линии над столом, светильник, подвешенный на цепях, – вошел сюда и не хочется уходить.

Радана вызвалась помочь. Роза предложила ей сварить картошку.

РАДАНА:

Чистить или «в мундире»?

РОЗА:

Не так и не так. Ты разрежь ее пополам, вымой, конечно; и в кастрюлю, посоли, семь-восемь минут покипит и десять-пятнадцать пусть постоит, а затем воду вылить, подсушить – вкус обалденный. Я салат сейчас достану из погреба.

РАДАНА:

Летом много приезжало народу?

РОЗА:

Из Татарстана приезжали, из ее города. Пожили тут, все поспело; варенье варили, салаты закручивали на зиму, много здесь работы, тыквы выросли громадные – в погреб их складывали, картошку копали. Из Академгородка приезжала психологиня с мужем, он ученый физик, и дочерью. Дочь лечили от паразитов. Ей девять лет, всеми командует, мать не слушается. Анна заставляла ее пить настои трав: пижму, полынь горькую, правда на молоке настоянную. Та морщилась, но пила, притихла немного, а то приехала с городскими замашками. Сын их все лето здесь был, мать специально его оставила, ничего, прижился, за конем ухаживал, на сенокос ездил, скирды ставили, сено стожили, походка изменилась, улыбка появилась.