Финансы империи: Деньги и власть в политике России на национальных окраинах. 1801–1917 - Екатерина Правилова

То же можно сказать и о проблемах налогообложения и финансовой политики в Средней Азии9. Рассмотрение этих проблем было замкнуто в сугубо территориальных рамках, несмотря на то что экономическая политика правительства в этом регионе и особенно сюжеты, связанные с развитием хлопководства, являлись одной из наиболее популярных тем советской историографии среднеазиатских республик. В последние годы проблемы экономической и финансовой политики в Туркестане стали привлекать все большее внимание исследователей. Из новых работ следует прежде всего выделить публикации Мюриэл Джоффе, С. Абашина и Н. Хотамова10.

Экономические отношения между Финляндией и Россией из всех рассматриваемых мной сюжетов имеют, наверное, самую богатую историографию. Особенно внимание исследователей привлекали вопросы денежной политики, торговых связей и таможенного регулирования, железнодорожного строительства. Поэтому в данной работе главный акцент будет сделан на проблемы бюджетных отношений между империей и Великим княжеством, а также на проблемы участия Финляндии в общеимперских расходах11.

Почти в каждой главе книги читатель найдет сравнительный анализ решения рассматриваемых проблем правительствами других империй и национальных государств. Методология сравнительного анализа довольно часто и плодотворно используется в исследованиях империй, причем наиболее распространенным является сопоставление России с Австро-Венгрией и Османской империей, то есть с империями-современниками и соседями12. В нашем случае – в исследовании экономики России как империи – в ряд объектов сравнительного анализа целесообразно включить также и империи, типологически отличающиеся от России, – колониальные системы Британии и Франции. Основанием для такого сравнения может служить, во-первых, то, что Россия обладала характеристиками, свойственными как континентальным, так и колониальным империям, или, по словам Доминика Ливена, представляла собой «гибрид» этих двух типов13. Во-вторых, современники и участники описываемых событий и процессов – чиновники, политические деятели и писатели как в центре, так и на окраинах Российской империи – часто прибегали к такого рода сравнениям. Так, колониальный опыт Британии и Франции анализировался при подготовке правительственных мероприятий в Закавказье и Средней Азии. Эти два региона изначально позиционировались именно как объекты колониальной политики. Со временем Закавказье стало реже появляться в рамках колониального дискурса14, но за Туркестаном понятие «колония» закрепилось. Сравнение Туркестана с заморскими территориями колониальных империй, например с Британской Индией, было довольно устойчивым штампом и в произведениях «официального жанра» (проектах, записках чиновников), и в сочинениях публицистов и исследователей15. В то же время Польша и Украина часто сравнивались с периферийными территориями континентальных империй, например Австро-Венгрии, поскольку границы России и Габсбургской империи разделяли этнические общности – поляков и украинцев. С другой стороны, в позитивном опыте некоторых «альянсов» национальные деятели российских окраин искали образцы для построения отношений с российской властью. Например, польские экономисты ориентировались на опыт Шотландии, видя в ней образец процветающей периферии16.

Компаративный анализ – разумеется, в определенных границах – имеет большое значение для понимания специфики экономических отношений центра и периферии в разных имперских государствах. Смысл сравнения состоит не только и не столько в том, чтобы сопоставить внешне похожие институциональные модели, а, скорее, в анализе ситуаций и методов решения сходных проблем экономической политики, с которыми сталкивались правительства империй. Это поможет вписать эволюцию российских имперских финансов в общий контекст развития систем финансовых отношений между центром и периферией государств разного уровня экономического развития, национального состава, государственного устройства и форм правления.

И последняя, пожалуй, самая важная часть предисловия. Я чрезвычайно благодарна всем друзьям и коллегам за помощь, поддержку и критику. Первым, кто поддержал мою идею заняться исследованием имперских финансов, был мой учитель Б.В. Ананьич. Он же познакомил меня с организаторами и участниками проекта по изучению истории России в региональной перспективе – А.В. Ремневым, П.И. Савельевым и Джейн Бурбанк. С 1997 года мне посчастливилось участвовать в целом ряде семинаров, посвященных истории Российской империи, что дало мне возможность сотрудничать с Марком фон Хагеном, В.О. Бобровниковым, Полом Вертом, Л.E. Горизонтовым, С.И. Каспэ, Е.И. Кэмпбэлл, И.Н. Новиковой, Чарльзом Стайнведелем, Виллардом Сандерлендом, Н.Ф. Тагировой и другими замечательными исследователями.

Благодарю коллег из Санкт-Петербургского института истории РАН Е.В. Анисимова, Р.Ш. Ганелина, Б.Б. Дубенцова, Б.И. Колоницкого, В.А. Нардову, В.М. Панеяха, В.Н. Плешкова, А.А. Фурсенко, В.Г. Чернуху, А.Н. Цамутали и многих других за советы и поддержку; С.Г. Беляева и С.К. Лебедева – за полезную критику и замечания. Очень важным было для меня общение с коллегами из Европейского университета в Санкт-Петербурге, прежде всего В.В. Волковым и В.Я. Гельманом, подсказавшим замечательные идеи.

Работа над проектом стала возможна благодаря финансовой поддержке фондов American Council of Learned Societies и Фонда поддержки отечественной науки. Грант фонда Fulbright (программа Fulbright-Kennan) в 2003–2004 годах дал мне возможность работать над рукописью и общаться с коллегами в Институте Дж. Кеннана в Вашингтоне (Kennan Institute for Advanced Russian Studies).

Я очень признательна за содействие сотрудникам института, особенно Маргарэт Пэксон и директору института Блэру Рублу.

Особо признательна первым читателям отдельных фрагментов и всего текста рукописи – редактору журнала Ab Imperio A.M. Семенову, чьи замечания к опубликованной в журнале статье оказались для меня очень полезными, А.И. Миллеру, М.Д. Долбилову, Б.Б. Дубенцову, В.В. Лапину и И.А. Христофорову.

И наконец, я бесконечно благодарна моим родителям Н.В. Правиловой и А.М. Правилову за поддержку, понимание и терпение.

I

Центр и окраины в имперском бюджете

1

Бюджеты империй и основные модели финансовых отношений центра и периферии

Государственный бюджет является ценнейшим источником для исследования проблем политической, социальной и экономической истории. Цифры бюджетных статей отражают цели и приоритеты государственной власти и бюрократии. Система и технология бюджетного планирования тоже говорит о многом: о бюрократической культуре и методах администрирования, разделении управленческих функций между органами власти и ведомствами. В распределении средств и технологии формирования общегосударственного и местных бюджетов проявляется специфика отношений между центром и частями государства. Поэтому принято говорить об особенностях бюджетов унитарных и федеративных, централизованных и децентрализованных государств.

Бюджет империи – как типа государства с определенной системой отношений между государственным целым и территориями – тоже нуждается в особой характеристике. Как формировался имперский бюджет? Каково было участие регионов/окраин/колоний в создании единого бюджета империи? Как отражались политико-административный статус и общие принципы экономической и национальной политики на бюджетных взаимоотношениях центра и периферии? Какие модели бюджетных отношений использовались в колониальных и континентальных империях и в чем главное отличие этих моделей от бюджетных территориальных систем национальных государств? Эти вопросы рассматриваются в довольно многочисленных исследованиях, посвященных финансовой истории империй – Великобритании, Франции, Португалии, Австро-Венгрии и других. Опираясь на эти исследования, выделим общие черты и принципы функционирования бюджетов многонациональных государств, чтобы сравнить их с бюджетными отношениями между центром и окраинами Российской империи.

Система финансовых связей между колониями и метрополиями в раннее Новое время определялась в рамках частноправовых отношений. Колонии не являлись субъектами публичного права: в качестве подданных метрополии выступали колониальные компании. Как правило, администрация компании осуществляла функции правительства в той области, которой владела, а финансы компании составляли колониальный бюджет, определенные суммы которого поступали в личную казну монарха. Но к середине XVIII века привилегированный статус колониальных компаний был упразднен, колонии перестали рассматриваться как частная собственность. Меркантилизм в экономической политике диктовал принцип: колонии созданы метрополией и для метрополии. Следовательно, финансовая автономия компаний стала неуместна. Поэтому к началу XIX века бюджеты большинства колоний были поставлены под контроль казначейств государств-метрополий. Впрочем, не только объем автономии и степень бюджетной централизации были специфичны для каждой колониальной имперской системы – большинство империй использовало не одну, а несколько различных моделей бюджетно-финансовых отношений с колониями.