Ледяной урожай - Скотт Филлипс

– Оставайтесь, чего уж там, – смягчился Сидни. – Вот только ваш приятель подождет вас за дверью.

Лежащий на полу бузотер плакал в объятиях Расти.

– Донни, Донни… – ворковала она, ласково гладя его по волосам. – Бедненький ты мой. – Донни пробормотал что-то неразборчивое. – Что? Что ты говоришь? Я не слышу.

– Ронни, – повторил он громче. – Меня зовут Ронни.

Эми Сью, худощавая брюнетка в блестящем мини-бикини синего цвета, щелкала кнопками на музыкальном автомате, выбирая песни. Малочисленность публики ее не смущала. Под звуки первой композиции она поднялась на сцену, и выступление началось.

– Вставай, Ронни. – Сидни легонько стукнул битой о подошву его ботинка. – Тебе пора.

– Да, идем, Ронни, – позвала Расти. – Посидим у меня в машине, пока твои друзья будут смотреть номер Эми Сью.

Она помогла ему встать, потом накинула халат Эми Сью, а сверху надела дубленку своего героя, который все всхлипывал и шатался. Казалось, он и не заметил, как его раздели, ошеломленный болью в ногах и неожиданным вниманием своей богини.

Когда они вышли, его приятели, пожав плечами, уселись досматривать шоу. В конце концов, у них еще оставался почти полный кувшин пива.

Сидни вернулся за стойку и поставил новое пиво для Чарли.

– Господи, – вздохнул бармен, – что-то будет дальше?

Каллиган, еще недавно полный энтузиазма, вдруг охладел к Эми Сью и решил поболтать с Чарли. Доковыляв до стойки, он с трудом взобрался на высокий стул и спросил:

– А ты, случайно, не собираешься сегодня в «Раму», Чарли?

Час назад у него не было таких планов, но теперь появились: он хотел изъять у Билла Джерарда фотографию, чтобы передать ее Ренате.

– Ну да, собираюсь. Тебя подвезти?

Голова Каллигана дернулась сверху вниз, как у деревянного болванчика.

– Конечно.

Чарли осушил свой бокал до пенистого дна и поднялся.

– Я еще вернусь, – сказал он бармену.

– Приводи друзей, – ответил Сидни, – а то сегодня выручки кот наплакал.

– Обязательно.

Эми Сью проводила их обиженным взглядом – они уходили, не дождавшись конца выступления. Впрочем, они о ней совершенно забыли.

Глава 3

– Этот парень меня все-таки помял, – говорил Каллиган, брызгая слюной на переднее стекло машины. Его левая рука, согнутая в локте, болталась из стороны в сторону, точно маятник, норовя задеть правую руку Чарли. – А руку мне еще в сорок третьем покалечили.

– На войне?

– Да на какой к черту войне? Я не воевал. На хоккее! Тогда каждый авиационный завод имел свою команду, и мы играли на коробке по воскресеньям. А в то время парни в тылу чувствовали себя неполноценными какими-то. Нам казалось, что все вокруг должны видеть в нас фриков, гомиков или трусов. И мы постоянно стремились доказать, что мы не хуже других. И потому больше дрались, чем играли в хоккей. Я думаю, зрители приходили, чтобы поглазеть на драку, а не на игру.

– Я помню, как отец брал меня раз или два на хоккей. Мне тогда было лет шесть-семь, в самом конце войны.

– Выходит, сэр, что первые увечья я получил довольно рано. Как-то раз один толстый сварщик припечатал меня к борту, сломав руку и бедро. Я, правда, успел его достать клюшкой – чуть глаз ему не выбил. – Старик мечтательно улыбнулся, смакуя приятные воспоминания.

С неба посыпался снежок. Темное шоссе освещали лишь редкие фонари. Попутных машин почти не было. Чарли знал, что в клубе сейчас пусто, и девочки станут ныть и жаловаться на недостаток посетителей, будто он нарочно устроил Рождество, чтобы досадить им.

Сидевший рядом Каллиган заунывно бубнил, описывая муки, которые выпали на долю его многострадального тела за годы пьянства: контузии, вывихи, переломы, ожоги третьей степени – и всякий раз, явно или косвенно, виноват был он сам. Словом, юный поклонник Расти был далеко не первым, кто не сдержался и полез в драку на Каллигана.

– Ты когда-нибудь был женат, Чарли?

– Что?

– Я говорю, ты был когда-нибудь женат?

– Да…

– Тогда ты меня поймешь. Бабы куда опаснее мужиков. Видишь вот это? – Каллиган указал кривой, узкий шрам у себя на лбу, рассекавший пополам левую бровь. – Еще чуть-чуть – и ходить мне без глаза.

– Жена постаралась?

– Спрашиваешь! Но я и сам был хорош.

– Может, ты ударил ее?

– Да я за всю жизнь ни одной бабы и пальцем не тронул! – возмутился тот. – Господи, за кого ты меня принимаешь?

– Ну, извини, – пожал плечами Чарли.

– Не бил я ее. Я просто бросил ее с двумя детьми-школьниками.

– Я и не знал, что у тебя есть дети.

– Есть. От нее двое, и еще одна дочка – твоя ровесница. Теперь они знать меня не хотят, потому что матери их против меня настроили.

– Жаль.

– А мне плевать. Не всем же быть хорошими отцами. – Помолчав, он спросил: – Ты не в курсе, Булочка сегодня выступает?

Когда они подъехали к клубу, Чарли рассеянно отметил, что неоновая реклама с фигурой танцовщицы снова нуждается в ремонте: высокие белые сапожки у девушки и две буквы в названии опять потемнели. На стоянке было только три машины.

– Похоже, шоу будет в твою честь, – сказал он Каллигану.

Снег пошел гуще.

В клубе одна из танцовщиц визгливо кричала, толкуя о чем-то бармену. Бармен посмотрел на вошедших, а она не обратила внимания.

– Я не собираюсь бесплатно пахать в Рождество! – Из одежды на ней были только стринги. – Какого черта я должна работать в праздники? Я могла бы сейчас встречать Рождество дома с детьми!

– Твой муж забрал детей, Фрэнси, – терпеливо отвечал бармен ласковым баритоном, – они уехали в Денвер.

– Да пошел ты к черту, Дэннис! И как тебе только не стыдно напоминать мне об этом? – Она села на стул и расплакалась.

– Брось, Фрэнси, не надо. Все не так уж плохо. Посмотри, Каллиган пришел.

Фрэнси подняла заплаканные глаза.

– Привет, Фрэнси. У тебя чудесная прическа, – сказал Каллиган, сияя от радости.

На Фрэнси был тот же парик, что и всегда, – черные кудри до середины спины. Чарли хоть и был знаком с ней десять лет, но понятия не имел, как выглядят ее натуральные волосы. Не исключено, что она вообще лысая.

Не удостаивая вниманием Каллигана, она напустилась на Чарли:

– Ты слышал, что я сказала Дэннису? Я не стану сегодня работать. С каких шишей я заплачу таксу в четвертак, если мне светит от силы десять баксов?

– Ты знаешь, Фрэнси, что я не жмот, – обиделся Каллиган.

– Ладно, двадцать. Все равно я попадаю на пять баксов. И я должна отдать Биллу Джерарду пять баксов, чтобы этот старый козел всю ночь дрочил на мой голый зад? Большое спасибо!

Чарли вздохнул. Знакомые речи, слышанные тысячу раз, – за шесть или семь лет от одной только Фрэнси раз сто.

– Фрэнси, ты не можешь работать, лишь когда тебе захочется. Ты должна выходить на работу в любое время – не важно, есть в клубе посетители или нет. Если ты хоть один раз без уважительной причины пропустишь свою смену, то лишишься места, понятно?

– Мне понятно, что сегодня Рождество, и никого нет, а я должна платить двадцать пять долларов за аренду сцены, танцуя для пустого зала!

– Но я-то здесь, – хриплым от похоти и обиды голосом возразил Каллиган.

– Давай, Фрэнси, станцуй для старика Каллигана, – прогудел из-за стойки Дэннис.

Она гневно обернулась:

– Я же тебе сказала: если он даст двадцать, то пять я остаюсь должна!

– Я согласен на двадцать пять, крошка, – заныл Каллиган.

– А работать я должна бесплатно?

Чарли поднял руку:

– Послушай меня, Фрэнси: если ты согласишься выступить, то арендная плата будет за счет заведения. В честь праздника.

От удивления Фрэнси не сразу нашлась с ответом. Дэннис, скептически подняв бровь, загремел посудой. А Каллиган схватил Фрэнси за руку и потащил к сцене. Она растерянно обернулась, не зная, как воспринимать этот жест щедрости.

– Спасибо, Чарли.

– С чего это ты вдруг проникся симпатией к трудовой женщине? – спросил Дэннис, ставя перед ним пиво.

Тем временем Фрэнси задвигалась на маленькой сцене под сладкую эстрадную песенку. Каллиган завороженно следил за ней.

– Кто еще здесь есть? – в ответ спросил Чарли, отхлебывая пива.

– Булочка. Она в офисе. Я обещал позвать ее, если кто-то появится.

– Она уже заплатила за аренду?

– Конечно.

– Дай-ка сюда деньги.

Прежде чем открыть кассу, Дэннис искоса взглянул на Чарли и поинтересовался:

– А с Виком вы это утрясете?

– Не беспокойся. Я сам заплачу, если что.

Дэннис подал ему две купюры по десять долларов и одну пятидолларовую.

– Я не о том, Чарли. Я о том, что ты создаешь прецедент.

– Сегодня Рождество, Дэннис. Христос родился. – Сказав так, Чарли отправился в офис с деньгами для Булочки.

Тем временем Фрэнси, успевшая сбросить трусы, так и этак изгибалась на сцене, пытаясь выхватить пять долларов из протянутой дрожащей руки Каллигана.

Булочка, в блестящем золотом бикини, сидела за столом Чарли и читала книгу – дешевое бульварное издание биографии Ганди. Стул под ней подпрыгивал в такт музыке, доносившейся из зала. Когда вошел Чарли, она едва удостоила его взглядом.