Цельнометаллический человек - Екатерина Косьмина

Большинство малышей уже разобрали. В группе остались только дочки и мальчик, выстраивающий длинные линии из разноцветных грузовичков. У людей это один из явных признаков аутизма, но продвинутые машины так пребывают в энергоэффективном режиме. Впрочем, мальчик позапрошлой модели.

– Папа! – кричит старшая, Женя. Подскакивает, обнимает за бедра ручонками и упирается в живот тверденькой головешкой. – Мы сегодня клеили фантастические цветы. Вон мой, с лепестками-сердечками. Нравится?

Отталкивая сестру, с другого бока прижимается младшая, Верочка.

– А Тимоша сегодня не бился. Мы играли в футбол во дворе, и я ловила мячи, – Верочкины серые глазки лучатся искренней радостью. – Потом мы сели на скамеечку, а она в краске. И… Вот.

Девочка поворачивается, отклянчив пухлую попку. Сзади на джинсах зеленые пятна.

– Мама будет ругаться?

Растерявшись, Петр треплет ее по голове:

– Да ничего страшного… Так. Кто хочет есть пиццу?

Радостный визг девчонок заставляет его улыбнуться. Но на душе по-прежнему неспокойно. Он заглядывает во встроенный в экзоскелет коммуникатор: сплошь переписки, его имя десятое в списке получателей копии. Ничего важного.

– Петр Ильич, ты где? – на информпанели высвечивается круглое лицо Озерова. Необычайно бледное и встревоженное.

Петр делает предостерегающий знак в сторону заднего сиденья бота, и девочки замолкают.

– В «Пикассо» еду, кормить пиццей своих птеродактилей.

– В задницу твою пиццу! У нас ЧП, давай, подключайся.

Петр чувствует, как тяжелый, плотный, застрявший в животе ком тревоги наконец прорывается. Из него разливается гадкое ощущение, противное, как подтухшая морская вода. И правда, случилось что-то очень плохое. Петр выдыхает:

– «Петруха»?

– Беда, Петь. Беда. Двадцать минут как не выходит на связь. Сколько тебе до нас ехать?

– Буду через десять минут.

– Жду.

Петр называет робомобилю новый адрес, «Работа», затем смотрит в зеркало на сидящих в автокреслах детей. Они что-то показывают друг другу, похоже, полусъеденный гусеницей листик.

– Планы поменялись. Мы едем к папе на работу, – говорит Петр. Что-то в груди мешает дышать, и слова получаются сдавленными. – Вы… В машине останетесь.

Девочки начинают хныкать:

– А как же пицца?! «Пикассо»? Там детская комната…

– Папа, ты обещал!

– Перейти в режим ожидания, – отрезает Петр, чувствуя себя предателем.

Больше он не смотрит назад, чтобы не видеть неподвижные личики с остекленевшими глазами.

В главном здании все на ушах. Походя кивая знакомым, Петр торопится к Озерову на «мостик», как называют пункт наземного управления. Ему по-прежнему дурно, но экзоскелет уверенно перемещает обмякшее тело. Помпа имплантирована в подкожную клетчатку в области живота, она дозированно подает лекарство в спинной мозг и устраняет патологическое напряжение мышц. Дубовую спастичность, которой печально известен церебральный паралич.

Без помпы Петра скрутило бы так, словно его выпилили из дерева. Прикованный к постели Буратино, вот кем он был в детстве. Свой сегодняшний облик его бы тогда восхитил. Металлопластиковый остов, собранный из сочлененных между собой нанороботов, держит накачанное медикаментами тело, от рождения не способное двигаться самостоятельно. Вытряхни Петра из экзоскелета, и он растечется по полу. Электрические микрочипы управляют лицевыми мышцами, не позволяя гримасничать, еще один чип контролирует голос и интонации. Ему даже удалось справиться с контролем за физиологическими оправлениями.

Но всю эту роскошь Петр получил, уже будучи востребованным специалистом. Принесшие мировую известность нанороботы случились далеко не первым проектом.

Он перестал быть прикованным к постели калекой благодаря самоотверженной помощи брата-близнеца, Павла. Павла, родившегося раньше на десяток минут – и на целую вечность. Только Павел всегда верил в Петра. Павел был Павликом, помогал ухаживать за собой, есть, делать уроки, учиться, когда погибли родители. Хлопотал с первым перспективным проектом. Они собрали все, что у них двоих было, а на недостающую сумму взяли огромный по тогдашним меркам кредит, – и получилось заказать примитивный экзоскелет…

Даже концепцию нанороботов Петру подарил Павел. Отдал и самоустранился, позволив дорабатывать ее самому. Так что лавры создателя достались только Петру.

Сейчас нанороботы одна из самых прибыльных и перспективных областей. Программирующиеся типовые элементы, например, батарейка, управляющий модуль, сочленение или обшивка, позволяют конструировать дроны для работ любой сложности.

«Мои муравьишки», – так зовет их иногда Петр.

Хотя, Павлу тоже жаловаться не на что. В АО «ЗАСЛОН» он на своем месте. Карьеры братьев давно развиваются параллельно. Петр остался в подразделении разработчиков, а Павел перешел из инженеров в управленческий корпус.

И вот Павла понесло на «Санкт-Петербург»! Первый экспериментальный поход, всякое может случиться. Зачем рисковать?! Если приспичило, Петр смог бы заняться подводным туризмом спустя несколько месяцев. Тогда реальные риски были бы уже отработаны. Но нет! Нет! Уперся, первый поход ему подавай. Хочет лично участвовать, утопить, так сказать, свое детище.

Честно, Петр не идиот. Он пытался отговорить брата. Они поругались и не общались целых два дня. Переубедить упрямца не вышло. Так что это Петр во всем виноват.

Нужно было сильнее давить. Да что там, попросту не пустить Павла. Договориться, чтобы не поставили визу. Потому как, во-первых, для АО «ЗАСЛОН» брат ценный сотрудник. Во-вторых, целостность его состояния благотворно сказывается на моральном духе другого ценного сотрудника с точно такой же фамилией.

И сейчас Павел был бы здесь, в этом пахнущем кофе и свежим ремонтом фойе, всклокоченный, в съехавшем на бок галстуке. Он любит галстуки, вот же чудак.

Если для помощи брату нужно вырвать сердце и выскочить из своей кожи, Петр не задумываясь это исполнит.

Вид стен с объемными светодиодными постерами раздражает Петра. Фотографии представляют более чем полувековую историю проекта. Словно здешние сотрудники могут что-то забыть.

Вот жмут друг другу руки и улыбаются в камеру представители АО «ЗАСЛОН» и Курчатовского института. Они только что объявили: синтезирован новый стабильный трансурановый элемент! Этот элемент получил название «русий». Такое панно есть и в кабинете Петра. Ведь на нем люди, которых он искренне уважает.

А вот фотография с презентации опытного образца первого прорывного ядерного реактора. Рядом еще несколько кадров с пресс-конференции: удалось сделать сверхкомпактные ядерные реакторы, их можно использовать на космических кораблях. Один из подобных стоит сейчас на борту «Санкт-Петербурга». Проходит тестовые испытания перед тем, как проект передадут «Роскосмосу».

Долговечные микроаккамуляторы нанороботов Петра также изготовлены с применением русия. До недавнего времени его добыча и синтез стоили шокирующе дорого. А потом подтвердилась гипотеза: между островами Курильской гряды концентрация русия составляет около нуля целых, ноль пятых процента! Остается только поднять породу из недр Тихого океана! Это событие должно стать одним из прорывных моментов для отечественной экономики.

Петр на себе ощущает, с каким недовольством смотрят ученые, инженеры и управленцы. Кажется, сегодня в прямом смысле утонули