Приручение зверя. Новая Лолита - Эмили Магуайр

— Не хочу уходить, — сказала Сара.

Он похлопал ее по руке.

— Уже больше шести. Твоя мама станет волноваться.

Сара фыркнула. Ее мать, которая проводила семьдесят часов в неделю в университете, а остальное время в своем кабинете дома, ничего не заметила бы, даже если бы Сара не пришла домой ночевать. Отец Сары работал еще больше, чем его жена, и едва вспоминал о том, что у него есть вторая дочь. Но у ее сестры не было своей личной жизни, и она замечала все.

Ну разумеется, Келли, в свои семнадцать лет уже вполне зрелая особа, выскочила, как только Сара вошла в дом.

— Я занималась, — сказала Сара, потому что еще больше, чем приставать с вопросами о том, где она была, Келли любила дразнить сестру за то, что она зубрила.

Но Келли спросила, чем именно она занималась, где и с кем, и почему этим нельзя было заняться в комнате Сары, которую родители оборудовали угловым письменным столом, настольной лампой, эргономичным креслом, компьютером и полными полками книг.

— Не лезь не в свое дело, — ответила Сара, проскальзывая мимо сестры.

— Ты же знаешь, что тебе еще рано гулять с мальчиками.

— Ну и что?

Келли закатила глаза.

— Да то, что, если ты встречаешься с мальчиком после школы, и мама узнает об этом...

— Как мама узнает, если ей никто не расскажет?

— Значит, есть о чем рассказывать?

— Ну, да, так я тебе все и выложила.

Келли была обижена.

— А я бы тебе сказала.

— Можно подумать, у тебя есть о чем рассказывать.

— Вредина.

— Кто обзывается, сам так называется, — ответила Сара и заперлась в комнате, где думала о мистере Карре, пока не настало время ужина.

Родители не разрешали Саре и Келли гулять с мальчиками, потому что это помешало бы их учебе. После поступления в университет им собирались позволить ходить на свидания, но ничего серьезного, ничего, что отнимало бы слишком много времени. Женщины не могут позволить себе отвлекаться на романы, пока не продвинутся в карьере. Это не смущало Келли, которая собиралась через несколько лет стать адвокатом, а когда ей исполнится тридцать, выйти замуж за другого адвоката, после чего, в возрасте тридцати двух и тридцати пяти лет, произвести на свет еще двух адвокатов. Она не хотела ставить себя в такое положение, когда кто-либо мог бы упрекнуть ее в том, что она зависит от мужчины. Как и их мать, Келли вступит в брак, основываясь на совместимости жизненных целей, что, как знают все умные люди, является единственным основанием для брака, который будет продолжиться после окончания медового месяца.

Сара не понимала, в чем все это касается лично ее. Ей было четырнадцать, у нее была чистая кожа и блестящие каштановые волосы до пояса. Она прочла больше книг, чем кто-либо из ее знакомых, говорила по-французски бегло и по-японски с заминками. У нее было три сексуальных сношения, она испытала три оргазма и была так влюблена и любима, что, стоило ей попытаться думать о чем-то другом, у нее начинала кружиться голова. Все в порядке; ей не обязательно думать о чем-то другом. Обычные мысли для обычных людей. А она необычная. И никогда не собирается стать обычной.

3

Вскоре им стало не хватать тесного заднего сиденья «фолкона» мистера Карра, к тому же слишком много времени тратилось на дорогу и парковку; они стали встречаться в школе. Встречаться в классе было слишком рискованно, говорил мистер Карр, но он обыскал школу и нашел несколько других мест.

Была библиотека кафедры английского языка, которой никогда не пользовались после занятий, но она была на том же этаже, что и учительская, так что любовью приходилось заниматься тихо. Складское помещение в саду было безопаснее — это был сарай, отделенный от школьных строений грядками, на которых учащиеся выращивали овощи, — но там было душно и хранились удобрения, запахом которых их тела пропитывались на много часов. Физкультурная раздевалка для мальчиков была превосходна — далеко от основных помещений, запирается, с кафельными полами, звук шагов по которым раздавался достаточно громко, чтобы Сара и мистер Карр, услышав его, успели сбежать через заднюю дверь, — но ею пользовались после занятий физкультурой каждый день, кроме понедельника. Была и столовая (она пустовала каждый вечер, но до нее трудно было добраться, не попавшись на глаза дюжине учителей и учеников), и зал (тут надо было успеть до пяти тридцати, когда начинался урок танцев).

Каждый день при расставании мистер Карр говорил Саре, где они встретятся на следующий день. В некоторые дни он спешил, потому что должен был успеть на собрание, часто опаздывал, а два раза вовсе не пришел. Он оставлял телефон включенным, чтобы знать, не ищет ли его кто-нибудь, и несколько раз ему приходилось уйти посреди занятий любовью, потому что ему звонил другой учитель и говорил, что как раз идет в библиотеку или в учительскую, или в другое место, где, как он думал, находится мистер Карр.

В некоторые дни дверь запиралась, и мистер Карр сдергивал брюки, когда Сара не успевала даже поставить свою школьную сумку. А иногда ей приходилось сидеть у его ног часами, пока он читал ей лекции о поэзии, не дотрагиваясь до нее даже пальцем, пока ей не становилось пора уходить, и тогда он начинал просить ее остаться еще на пять минут. Если она соглашалась — а она соглашалась почти всегда, — он нежно целовал ее и занимался с ней любовью. Один раз она отказала ему, ей надо было идти домой, и он посмотрел на нее большими, полными слез глазами, как будто она его ударила. Потом он шлепнул ее, сильно, и обозвал динамисткой и копушей. Он толкнул ее, так что она упала на колени, расстегнул штаны и, с одной рукой у нее на затылке, упершись другой рукой в стену раздевалки, трахал ее в рот, пока не кончил.

Она осела на холодную плитку, чувствуя, как щиплет глаза и кожу головы, стараясь не подавиться и не сблевать. Он застегнул молнию брюк и подтолкнул ее ногой. «Ну, тебе пора, Сара. Я помню, ты сильно торопишься домой. Беги теперь».

Сара ухватилась за его ноги, чтобы встать. Она вынула из кармана его рубашки клетчатый носовой платок, расправила, подняла к губам, выплюнула кислое семя, вновь сложила платок и сунула на место в карман.

— Противно, — сказала она, потому что ей и правда было противно. Но в ту ночь она не могла заснуть от сожаления, что не взяла платок с собой.

Каждый будний день Сара Кларк исчезала на два часа. Задним числом она никогда не могла вспомнить, в какой именно момент это происходило, но всегда было смешение, растворение, поглощение. Не было границы, где бы кончалось ее тело и начиналось тело мистера Карра. Мистер Карр объяснил, что именно это имел в виду Шекспир под «двуспинным чудовищем». Когда два человека полностью связаны в выражении любви, они уже не отдельные люди, они становятся одним созданием. Акт страсти, совершенный должным образом, создает существо, которое больше, чем сумма его частей; это зверь с двумя спинами, но одной душой. Сара знала, что это не метафора: если бы кто-нибудь забрел в тайное место их встречи между тремя и пятью пополудни в будние дни, он не увидел бы девочку и учителя, занимающихся незаконной, невозможной любовью. Он увидел бы только дергающееся, ревущее двухголовое чудовище. Безмозглое создание, не замечающее ничего вокруг. Не желающее ничего, только становиться все больше собой и все меньше чем-то другим.