Дочь Монастыря - Резеда Шайхнурова

– Это было бы чудесно! Но матушка никогда мне не позволит выйти за порог монастыря!

Веллингтон опустил голову, раздумывая.

– Не грустите, граф! Я рада уже тому, что беседую с Вами!

– Даже в этом я не могу удовлетворить тебя, милая Элодея. Мне пора!

Воспитанница схватила руку гостя и печально произнесла:

– Побудьте со мной ещё чуть-чуть! Куда Вы спешите?

– На мне лежит много обязанностей, но я приду завтра.

– Вы обещаете? Обещаете? – Элодея ещё сильней сжала руку графа.

В этот момент в двери показалась фигура одной из послушниц, которая жестом пригласила её подойти. Девушки уединились в коридоре, и до графа дошли только обрывки слов: «Матушка разрешила нам…пойти в сад полюбоваться… цветами».

– Всем послушницам разрешено прогуляться в цветочном саду, – озвучила воспитанница, вернувшись, – пока господин Чарльз и Том уехали в город за едой и некоторыми вещами.

– Иди, Элодея! Мы скоро увидимся.

Глава III

Поместье Веллингтон-холл

Каждые два-три дня в течение трёх месяцев граф Веллингтон посещал свою маленькую «невесту Господа», как он называл её иногда, оставлял пожертвования монастырю и однажды решил забрать Элодею к себе погостить в его имении. Настоятельнице он объяснил, что желает показать воспитаннице мир за воротами монастыря, с тем чтобы она осознанно избрала путь своих послушниц, если после увиденного и услышанного захочет постричься в монахини.

На самом деле аристократ желал научить Элодею верховой езде, игре на музыкальных инструментах, хотел проводить с ней время на экскурсиях по графствам и столице Англии. Конечно, за свою дерзость он внес немалые пожертвования в развитие монастыря и обещал оградить воспитанницу от светских развлечений и небогоугодного общения со сверстниками.

– Я прослежу, чтобы она каждый день молилась и читала Библию, – заверил он почтенную монахиню. – Прошу Вас, сестра!

– Во мне эта идея вызывает тревогу и ужас, граф, не буду скрывать! Я боюсь, что нахождение Элодеи за пределами монастыря подорвёт её воспитание и веру в Бога, а дурные привычки, которые она может в себе развить, после её возвращения скажутся на других послушницах.

– Я обещаю Вам, что этого не случится! В моем замке все слуги делают то, что я им прикажу. Они не смогут научить Элодею плохому, а кроме меня и слуг в имении никто не живет. Соседей у меня тоже нет на три мили вокруг.

Граф Веллингтон и не догадывался, что единственным источником дурных примеров настоятельница считает его.

– Попытаюсь довериться Вам, но предупреждаю, что в Сочельник несколько моих послушниц, которые хорошо поют, а также Элодея выступают в церковном хоре.

– Хорошо, сестра. Я привезу её к этому времени.

– Тогда я сегодня предупрежу и подготовлю Элодею, а завтра Вы сможете приехать за ней.

– Благодарю Вас! Вы не пожалеете, что отпустили её со мной!

Этот диалог графа лицом к лицу с монахиней не вызвал у последней более доброжелательного к нему отношения, и даже наоборот, – насторожил её ещё больше.

По прибытии в поместье вместе с Элодеей граф первым делом предупредил своих слуг быть осторожными со словами в её присутствии, не допускать в речи вульгарных и грубых выражений, быть с ней учтивыми и не подавать дурных примеров. Девушке отвели самую красивую комнату в замке. Эта комната принадлежала покойной матери Далтона – графине Беатрис.

Сам замок был огромным: в нем было 22 комнаты, большая гостиная, бальный зал, большая столовая с овальным столом из красного дерева посередине, уютная кухня, библиотека, ванные комнаты и будуары в каждой комнате, подвал и чердак.

Комната самого графа не блистала роскошью и великолепием, но была обставлена со вкусом: большая кровать с балдахином, туалетный уголок, состоящий из зеркал, столика с личными предметами и парфюмерией, – в общем, скромно, но с энтузиазмом.

В первый день Веллингтон провёл экскурсию с Элодеей по своему замку. Ей очень понравилась её комната, особенно матрац, привезенный из-за границы по заказу графини. Все слуги показались робкой девушке самыми милыми и услужливыми людьми на свете: и экономка, и кухарка, и горничные, и садовник, и конюх, а также личный слуга и друг графа – Уильям. На второй день Элодея перечитала сборник стихов неизвестного ей автора, и они показались ей очень глубокими и вдохновенными. Специально для нее Далтон пригласил портного и модистку, которые должны были снять с гости мерки и сшить для нее несколько платьев, плащей, перчаток и шляпок.

В последующие дни Веллингтон звал для своей «невесты Господа» преподавателя музыки, учителя французского языка и гувернантку. Для первого не составило труда приступить к своим обязанностям немедленно, поскольку распознавать ноты и чисто петь Элодея научилась ещё в монастыре. В итоге все свои усилия мистер Корбер обратил на обучение подопечной игре на клавесине и арфе. А мсье Жубер уже через три дня стал восхищаться способностями и неумолимым усердием юной француженки в изучении родного языка её матери.

Остальные дни были заняты у Элодеи её собственной персоной. С рассветом ей пудрили и аккуратно укладывали локоны, лимонным соком обтирали кожу лица и тела, полировали ногти. Никогда ещё кроткая воспитанница монастыря не чувствовала себя столь свободной и раскованной, как в замке её благородного опекуна.

Через две недели были готовы платья и аксессуары для Элодеи. Веллингтон сделал для своей гостьи ещё один сюрприз: кроме основной работы, портной по его заказу ушил костюм графини Беатрис для верховой езды в соответствии с мерками Элодеи. В тот же день девушка отправилась в конюшню.

– О, какой милый и красивый! – воскликнула гостья при виде пятнисто-белого пони с рыжеватой гривой и густым хвостом.

– Это твой подарок, милая, – обрадовал её граф. – Выбери ему имя!

– Пятнышко! Вот, у него на лбу большое черное пятнышко!

– Прекрасно! Ты умница! А теперь можешь покататься.

В начале октября граф Веллингтон позволил своей подопечной сесть на взрослого коня. Перед этим она много тренировалась держаться в седле, управлять и не бояться коня.

Сначала Элодея неуклюже пыталась взобраться на лошадь, но, быстро освоившись, медленно поскакала в сторону лесной поляны. Несколько минут она довольно уверенно руководила шагом Вороного, но вдруг конь резко сорвался с места и галопом помчался к деревьям. Далтон заметил на лице девушки какую-то неопределенность и страх и быстро побежал к конюшне за своим Гнедым. Вскочив на него без седла, Веллингтон поскакал за Элодеей.

Вороной пытался скинуть наездницу, но перепуганная амазонка так схватилась за его гриву, что тот вынужден был искать другой способ избавления от неё. Им послужил самый ветвистый дуб в роще. Приближаясь к нему, Вороной замедлил шаг, чтобы наездница потеряла бдительность и выпрямилась. В какой-то момент конь ускорился, и девушка, не успев заметить перед собой ветку, сильно о нее ударилась и упала на землю.

Граф добрался до неё через несколько секунд. Элодея лежала без сознания. Ссадины и царапины покрыли её лоб, не умалив при этом девичьей красоты. Далтон взял хрупкую девушку на руки и быстрым шагом направился к замку. Он не воспользовался Гнедым, потому что с момента падения Элодеи перестал доверять лошадям. До этого оба его коня были послушными и верными хозяину, но что творится у них в голове, он знать не мог.

В доме Веллингтон приказал конюху найти и завести лошадей в конюшню, покормить только Гнедого. Вороного ждало наказание. И хозяин, и подопечный это знали.

Элодею положили в её комнате и обработали ссадины, после чего позвали врача. В это время граф с кнутом в руках шел в конюшню. Вороной, почуяв опасность, завозился на месте, слегка ступая назад. Хозяин появился перед ним с гневным взглядом, отражающим глубокую обиду, и замахнулся. Первый удар пришелся коню на правый бок, следующий по морде, остальные по очереди рассекали кожу то на копыте, то на торсе. Вороной держался, не издавая ни звука, но когда кнут стад жалить всё сильней, и алые капли крови стекали в глаза, он не выдержал и тихо зафыркал, потом застонал. Его хозяин услышал эти бессловесные мольбы, но они его не остановили, и он продолжал всё быстрей и сильней взметать кнут.

Наконец, обессилев, граф опустил руку и выронил кнут. Казалось, его тело испытало ту же боль, что и его коня, а сердце обливалось кровью от жалости. Веллингтон медленно подошел к Вороному и пытался положить его морду себе на плечо, показывая тем самым, что простил его проступок и сам просит прощения, но гордый конь попятился назад и поднял голову выше. Боль и обида на хозяина были слишком сильны, чтобы так быстро простить того, кто мог отплатить таким образом за верность и преданность.

Через несколько минут Далтону всё же удалось подавить пылающую в груди коня обиду и усмирить его. Вороной нехотя опускал морду всё ниже, фыркая и выпуская дым из ноздрей. Когда его голова коснулась плеча хозяина, он, наконец, дал волю чувствам, и из глаз Вороного покатились две крупные слезы. Он ещё дергал головой, но только чтобы дать хозяину понять, что до конца не простил его.