Русские народные сказки (др. сб.) - Автор Неизвестен

Она их вырастила, стали они по реченьке ходить, злату рыбку ловить, лоскутики собирать, кафтанчики сшивать, да выскакивать на бережок, да поглядывать на лужок.

— Ох, не ходите туда, дети! — говорила мать. Дети не слушали; нынче поиграют на травке, завтра побегают по муравке, дальше, дальше — и забрались на княжий двор.

Ведьма чутьем их узнала, зубами заскрипела. Вот она позвала деточек, накормила — напоила и спать уложила а там велела разложить огня, навесить котлы, наточить ножи.

Легли два братца и заснули; а заморышка, чтоб не застудить, приказала им мать в пазушке носить, — заморышек — то и не спит, все слышит, все видит. Ночью пришла ведьма под дверь и спрашивает:

— Спите вы, детки, иль нет?

Заморышек отвечает:

— Мы спим — не спим, думу думаем, что хотят нас всех порезати; огни кладут калиновые, котлы висят кипучие, ножи гочат булатные!

— Не спят!

Ведьма ушла, походила — походила, опять под дверь:

— Спите, детки, или нет?

Заморышек опять говорит то же:

— Мы спим — не спим, думу думаем, что хотят нас всех порезати; огни кладут калиновые, котлы висят кипучие, ножи точат булатные!

«Что же это все один голос?» — подумала ведьма, отворила потихоньку дверь, видит: оба брата спят крепким сном, тотчас обвела их мертвой рукой — и они померли.

Поутру белая уточка зовет деток; детки нейдут. Зачуяло ее сердце, встрепенулась она и полетела на княжий двор.

На княжьем дворе, белы как платочки, холодны как пласточки, лежали братцы рядышком.

Кинулась она к ним, бросилась, крылышки распустила, деточек обхватила и материнским голосом завопила:

— Кря, кря, мои деточкиКря, кря, голубяточки,Я нуждой вас выхаживала,Я слезой вас выпаивала,Темну ночь недосыпала,Сладок кус недоедала.

— Жена, слышишь небывалое? Утка приговаривает.

— Это тебе чудится! Велите утку со двора прогнать!

Ее прогонят, она облетит да опять к деткам:

— Кря, кря, мои деточки.Кря, кря, голубяточки.Погубила вас ведьма старая,Ведьма старая, змея лютая,Змея лютая, подколодная.Отняла у вас отца родного,Отца родного — моего мужа,Потопила нас в быстрой реченьке,Обратила нас в белых уточек,А сама живет — величается.

«Эге!» — подумал князь и закричал:

— Поймайте мне белую уточку!

Бросились все, а белая уточка летает и никому не дается; выбежал князь сам, она к нему на руки пала. Взял он ее за крылышко и говорит:

— Стань белая береза у меня позади, а красная девица впереди!

Белая береза вытянулась у него позади, а красная девица стала впереди, и в красной девице князь узнал свою молодую княгиню.

Тотчас поймали сороку, подвязали ей два пузырька, велели в один набрать воды живящей, в другой — говорящей. Сорока слетала, принесла воды. Сбрызнули деток живящею водою — они встрепенулись, сбрызнули говорящею — они заговорили.

И стала у князя целая семья, и стали все жить — поживать, добро наживать, худо забывать.

А ведьму привязали к лошадиному хвосту, размыкали по полю: где оторвалась нога — там стала кочерга; где рука — там грабли; где голова — там куст да колода. Налетели птицы — мясо поклевали, поднялися ветры — кости разметали, и не осталось от ней ни следа, ни памяти!

БРАТЬЯ ОХОТНИКИ

В некотором царстве, в некотором государстве жили-были два брата-охотника.

Вот раз пошли они на добычу. Золотого зайца увидели. Все за ним шли да шли. Заблудились, в дремучем лесу очутились.

А заяц прыгнул в кусты и пропал с глаз. Нечего делать охотникам — придется в лесу заночевать.

Меньшой брат взял ружье и пошел поискать — может, какая дичина попадется, а старшой остался кашу варить.

Сварил кашу, дожидается своего брата. Глядит — выходит на поляну старичок, сам не выше пня, шапка в аршин, а борода в три сажени.

— Здравствуй, охотник! — говорит.

— Здорово! — отвечает старшой брат.

— Можно твоей каши покушать?

А старшой брат жаден был.

— Нет, — говорит, — нам самим двоим мало.

Взял тогда старичок половник и ударил им охотника по лбу. Тот сразу уснул.

А старичок сел, кашу съел и в лес ушел. Пришел меньшой с охоты.

— Что, брат, сварил кашу? — спрашивает.

— Нет, что-то я приболел, — отвечает старшой. Стыдно ему признаться, что не сумел за себя постоять.

— Ну, не беда, — говорит меньшой брат. Наварил каши. Поужинали братья, легли спать. Наутро старшой брат пошел на охоту, а меньшой кашу варить остался.

Вот наварил он каши, сидит, дожидается своего брата. Глядит — выходит на поляну старичок, сам не выше пня, шапка с аршин, борода в три сажени.

— Здорово, охотник!

— Здравствуй, милый, — отвечает меньшой брат.

— Можно твоей кашки покушать?

— Что ж, коли голоден, садись ешь.

Вот старичок сел, всю кашу съел.

— Спасибо, тебе охотник, — говорит. — Хороша твоя каша. Пока прощай, а в беду попадешь, про меня вспомни.

Завернул в кусты, и словно его не было. Пришел с охоты старшой брат. Стали они домой собираться.

Вот идут они по лесу. Глядь — навстречу великан. Голова вровень с дубами, ноги — две колоды, вместо живота — сорокаведерная бочка.

— Здорово, охотники! Далеко идете?

— Да вот заблудились. Может, ты дорогу покажешь?

— Это дело пустое. Пойдем сперва ко мне в гости.

Приводит их великан к себе домой. За стол сажает, вином и всякими кушаньями угощает.

А за столом кухарка прислуживает. Нет-нет и посмотрит на меньшого брата охотника, будто сказать что-то ему хочет.

Попросил он у нее воды испить. Подносит кухарка ему воды, а сама шепчет:

— Берегись, охотник! Хочет вас великан зарезать и съесть!

Наливает им великан по стакану вина. Старшой брат пьет, а меньшой через плечо льет. Подают на стол арбуз. Великан арбуз на куски режет да на ноже в рот гостям сует.

«Э, — думает охотник, — этак он нас сейчас зарежет. Дай-ка и я ему подам».

Взял нож, словно хочет ломоть арбуза отрезать да хозяина угостить. Изловчился и приставил великану нож к горлу.

Испугался великан, арбузом подавился, на землю повалился.

Взял у него охотник ключ и пошел дом смотреть. Открывает одну дверь, видит — комната вся коврами убрана. Открывает вторую комнату — та серебром украшена. К третьей двери подходит.

А кухарка ему говорит:

— Не ходи туда, охотник, — там твое горе.

Не послушался ее охотник, отпер и третью дверь. В золоте вся комната блестит. Сидит в той комнате девица писаной красоты.

— Зачем, — спрашивает, — ты сюда, добрый молодец, зашел? Великан придет, тебя съест и меня живой не оставит.

А он ей отвечает:

— Нет великана в живых. Хотел он меня съесть, да сам подавился. Пойдем, красавица, со мной.

Рассказал ей, как было.

— А коли так, — говорит девица, — то принеси мой именной платочек, он у великана в кармане лежит.

Побежал охотник, достал именной платочек, принес его девице. Поцеловала она охотника и назвалась его невестой.

Старшой брат пьяный был, все спал, ничего не видал. Разбудили они его, взяли с собой кухарку и пошли домой.

Вот дошли до речки.

А девица та сестрой великана была. Она охотника боялась, сиротой притворялась, сама смерти ему хотела. Спрятала она платочек за пазуху и говорит:

— Беда мне! Второпях именной платочек обронила.

Побежал охотник за платочком, а девица его ждать не стала, села в лодку со старшим братом и переехала на другую сторону.

Ходил-ходил охотник по лесу, платочка не нашел. Прибежал обратно к реке — ни брата, ни невесты. И переправиться не на чем.

Ночь наступает. Что делать? Вспомнил он тут про лесного старичка. Только подумал о нем, видит — высокий забор, жилье какое-то. Постучал охотник в ворота, выходит к нему старичок, сам не выше пня, шапка с аршин, а борода в три сажени.

— Здравствуй, охотник! Я тебя ждал.

Рассказал ему охотник свое горе.

— Знаю, — говорит старичок. — Виноват ты, охотник, сам. Зачем третью дверь отпер? Нельзя тебе сейчас домой возвращаться. Там тебя погибель ждет.

Определился охотник к старичку на год в караульщики — амбары сторожить, а тот его за это должен хитрой науке обучить.

Хозяин амбары показал, ключи ему дал и приказал:

— Смотри, тот амбар, что последним стоит, не отмыкай. И не заглядывай в него.

Вот год кончился. Любопытно охотнику — что там, в этом амбаре. Думает: загляну, хозяин не узнает. Замок отомкнул, двери отворил. А там всякие гады и звери. По всему двору разбежались.

Перепугался охотник, закричал. Хозяин прибежал, зверей и гадов в амбар загнал.

— Не выполнил ты наш уговор, — говорит. — Придется тебе еще год у меня отработать.