Лисий хвост и проблемы на рыжую голову (СИ) - Штоберт Кристина

— Ещё раз приношу свои извинения. — он положил одеяло на кресло, что стояло рядом. — Ваш отец велел, когда вы проснётесь, отвезти вас в летний дом.

— Зачем? — у меня пересохло в горле. Там же она. Я не хочу её видеть!

— Там есть несколько папок, которые он не может доверить никому кроме вас. А по причине нахождения там… — он многозначительно посмотрел на меня, так как в соседней комнате Близняшки играли с няней, а Эльдар скорее всего был где то неподалёку. — определённого человека, он сам не может появиться там. Тем более до суда.

— Ладно, я позвоню и узнаю детали у него. Иди пока… По делай что нибудь полезное! — я чувствовала страх и злость. И сорваться на ничем неповинном человеке не хотелось.

Немного походив нервно по комнате я все же набралась сил и позвонила отцу. Да, действительно ему были нужны важные документы, которые находились в его кабинете в сейфе за портретом матери. Иронично.

Время было обеденное, поэтому я неспеша пообедала с детьми, а затем когда причин тянуть время больше не было, мы отправились в тот дом. В одном из снов, я видела там нечто угрожающе мне от матери. И сейчас натужно пыталась вспомнить, что именно она могла бы мне сделать?

Ведь сон про отца едва не сбылся. Может то, что она захочет навредить мне, так же предупреждал ось во сне? Но хмурые мысли перебили открывающиеся ворота. Нас досмотрел у ворот, и пропустили меня пройти в дом. Логично, я же могу ей помочь в побеге. Но нет. Я больше всего на свете хочу, чтобы она осталась в заперти на всю свою жизнь!

Я медленно вошла в дом. Уже не так людно и светло. Здесь мало звучало смеха и редко бывали семейные вечера. Чтоб все втроём. Тогда было сложно понять причины, но сейчас…

Я дошла до отцовского кабинета. Дверь не была запрета и свободно вошла. Стол стоял все тот же, массивный из дуба. И кресло, больше похожее на трон. Оно было отвернуто к стене. Я включила свет и прошла к портрету матери. Отодвинув его в сторону я нажала заветные шесть цифр и прокрутила замок. В этот момент я уловила движение позади и обернулась. Кресло отца поворачивалось и в нем сидела мама. Под глазами залегли тени, а всегда ухоженные волосы идеального блонда растрепанны и выглядели словно не живые. В её руках был небольшой, дамский пистолет. Из тех, что в фильмах дамы держат в подвязках на ноге.

— Удивительно, но я знала что придёшь именно ты. — усмехнулась она. — В нем не нашлось смелости явиться. Всё что он может это ломать жизни! — она положила ноги на отцовский стол и лениво посмотрела на меня.

— Ты ничего не сделаешь мне! — не знаю откуда прорезался столь уверенный голос. — Моя смерть ничего не изменит для тебя!

— Уверена? — так гадко усмехнулась она. А по сердцу снова ударило болью.

— Тут столько охраны, полиции. Зачем тебе лишняя статья? — я переняла её тон. Жалить в ответ на боль низко, но это единственное, что заставляет меня сейчас не заплакать. — И дети. Кто позаботиться о них? Испортить жизнь всем кто возьмёт их, обречь на жалкое существование. Отца держит уверенна лишь то, что я их приняла родными. А вот если ты меня убьёшь…

— Умрут все. — в словах столько ненависти. — Хочешь, я расскажу тебе историю? Присядь, пока я рассказываю я тебя убивать не стану. — она указала на кресло через стол. И я села. Механически сложила руки на коленях. — Он испортил мою жизнь. В то ужасное лето, мне исполнилось пятнадцать лет, и я уговорила своих родителей отпустить меня на работу. Мои религиозные родители, долго не соглашались, но я сказала что отдам десятину церкви, а остальное потрачу только на школу. Поклялась вести себя целомудренно и после работы сразу домой! Так и было. Я работала в кафе нашего знакомого. Меня уважали, и ценили. Родители мною гордились и ободряли. Но потом, эту смену я не забуду никогда. Ближе к концу моей смены пришла компания пьяных парней! Они только вернулись с боевых действий и напились как свиньи. Стали приставать к официанткам, в том числе и ко мне. Хозяин заведения прогнал их. И я выдохнул спокойно, но зря. Эти ублюдки поймали меня и отдали ему, — она с ненавистью взяла нашу с папой фото в рамке и зло швырнула в стену-Он хотел меня больше всех, и не дал никому измываться надо мной. Всё делал сам. Я умоляла его, просила отпустить. Но он лишь бил пощечины, а они смеялись. Я готова была умереть от боли и унижения! Я помню каждую минуту что он вытворял со мной. А на утро меня вышвырнули возле дома, как использованную вещь. Отец, не выдержал моего позора и умер от сердечного приступа. Едва мы отправились от его смерти и я наконец смогла пойти в школу, как случилось самое ужасное. Я была беременна. Это был плод моего позора и его чудовищной сущности! Аборт делать было поздно и я заявила о решении сбагрить тебя сразу в детдом! Но мать со свои вечным побойся бога, взяла с меня клятву оставить ребёнка. А после, за пару месяцев до твоего чертовлго рождения и её не стало! Кто то из его друзей посмеялся, мол я сама на всех бросалась и что как рожу чтоб к нему послали, любит он монахинь развратных! Знаешь, я родила тебя в адских муках. Ни один из тех кто родился после не причинял мне такой боли. Я не хотела кормить тебя грудью, но и на это меня вынудили. Затем год унижения в семье отца. Таких же религиозных фанатиков как и он сам. И тут я познакомилась с начальником паспортного стола. Всего пара ночей и он согласился сделать мне новый паспорт. Естественно я выписала тебя, потому что у меня был план. Я знала что твой убогий папаша разбогател, и хотела отобрать у него все. Труда не составило. В свои тридцать лет врачи установили ему бесплодие. И он отчаялся. А тут я с тобой. Все до единой клиники подтвердили ваше родство, ведь иначе и быть не могло. Он был первым и единственным кто терзал меня в ту ночь. И все шло идеально. Я дождалась, когда он максимально разовьет свой бизнес, получала за твоё существование все чего хотела. И наконец я нашла идеальный яд. Всего пол года и он бы умер и ни один врач не понял бы причину. Но тут ты, со своим детективом. Я думала, что забитое и глупое отродье не посмеет так меня разочаровать.

— Ты пережила ужасное, но я не виновна! — слезы прокатились предательски из моих глаз.

— Ты его кровь. Ты тоже испортила мою жизнь! — он сняла пистолет с предохранителя. И знаешь что? — её взгляд стал безумным. — Я хочу, чтоб ты всю жизнь знала, что ты мерзкое отродье и я ненавижу тебя! — на этих словах она повернула пистолет к себе и… Всего секунда, выстрел и её кровь на столе, кресле и бумагах. На её безумно лице застыла улыбка. Когда в кабинете появились охрана и полиция, я медленно вышла из него. Она проклял меня, но все что она сделала, это наказала себя. Любви к ней не было давно. И её смерть на моих глазах лишь убрал тот дикий страх. Всё.

Я выходила из дома, зная что сюда я больше никогда не войду! В руках я держала папку, которую все таки на автопамяти достала из открытого сейфа. Я забуду это все, забуду и стану сильнее чем она. Не буду так подло мстить! И научу детей тому же. Теперь у них только я.

Глава 2. Мегера

Страх закончился для меня в тот день. Отец ушёл в себя после всего произошедшего. И понадобилось пару лет чтоб он более менее стал весел и снова начал смеяться. Эльдару мы сказали что мамы не стало из-за тяжёлой болезни. А что ещё нужно было сказать? Что она самоубилась на моих глазах, желая нанести последнюю травму? Мальчик стойко принял это, лишь по ночам иногда он приходил ко мне и к девочкам с которыми я спала. Он ложился с нами и сжимаясь калачиком спал, а во сне на глазах появлялись слезы. Одиночество ни кому из наш не шло на пользу. Поэтому мы все были вместе. Девочкам мы сказали что мама улетела на долго, при чем это сделала не я, а сам Эльдар. Маленький мальчик защищал своих сестренок от боли. Мне кажется что он вырос быстрее, чем стоило…

Прошло уже примерно десять лет. Сны не прекращались. Я думала, что закрыть эту пустоту я смогу выйдя замуж. Вышла. Вячеслав был хорошим мужем, но любви между нами так и не случилось. Через три года брака у нас появился сын, Николай. Маленько счастье, которое на время избавил меня от кошмаров и пустоты. Я наконец почувствовала, что я счастлива так или иначе. Отец сложил на меня и мужа все свои полномочия! И с того момента меня возненавидели и боялись все, кроме моей семьи.