Сумрачный гений. Повесть и очерки из истории военной авиации XX века - Евгений Хацкельсон

Адольф Гитлер в начале 30-х годов

Вся улица перед залом была оцеплена полицейскими. Это свидетельствовало о важности момента. Тео провел Мессершмитта в большой зал, где Рудольф Гесс тепло с ним поздоровался и сказал: «Скоро нам понадобятся ваши новые скоростные самолеты в больших количествах». Гесс был в прошлом военным летчиком, он знал толк в авиации и до сих пор частенько сидел за штурвалом. Всегда вежливый, улыбчивый и доброжелательный Гесс был симпатичен Вилли. На нем была тщательно выглаженная коричневая рубашка и черный галстук, к которому был приколот круглый золотой значок с изображением черной свастики на красном фоне. Свастика была повсюду. По стенам свисали красные флаги с белым кругом посредине, в котором была свастика.

В зале было полно штурмовиков СА. Вилли узнал их руководителя – Эрнста Рема. У него был суровый и торжественный вид. По всему залу были расставлены динамики, из которых доносились бодрые марши. Внезапно музыка прекратилась, свет потух, и через весь зал протянулся белый луч мощного прожектора, который осветил фигуру идущего к трибуне невысокого человека. Он шел твердым солдатским шагом, и в тишине зала отчетливо слышался стук каблуков его сапог. Вилли тогда неожиданно ощутил в своей груди холодок и теснение, а также пробежавшие по обеим рукам до кончиков пальцев мурашки. Просто удивительно, какое воздействие мог оказывать на людей этот человек. Зал взорвался аплодисментами и приветствиями.

Адольф Гитлер стоял в коричневой униформе штурмовика СА, через плечо у него была протянута черная кожаная портупея, а на левом накладном кармане помятой гимнастерки висел Железный крест, полученный им на фронте в Первую мировую войну. На левой руке была красная повязка со свастикой. Некоторое время он молчал, пока зал ревел, потом поднял руку, и все смолкло, как по волшебству. Лидер нацистской партии начал говорить. Поначалу его речь не показалась Мессершмитту особо сильной. Интонация была сдержанная и даже, как будто, доверительная. Пару раз выступающий сбивался на баварский диалект, употребляя неверные обороты речи. Но мало-помалу его голос набирал силу, зазвучали повелительные интонации, лицо постепенно преображалось, черты заострились, глаза засверкали, а правая рука со сжатой в кулак кистью взметнулась вверх. Гитлер рассказывал о первоочередных задачах партии после взятия ею в стране власти, о социальной справедливости, об интересах германского народа, денонсации позорных соглашений Версальского мира, национализации крупных монополистов, ликвидации безработицы, обеспечении гарантированной пенсии, бесплатном образовании для молодежи. Он говорил, что его партия не потерпит притеснения капиталистами рабочего класса и ликвидирует в зародыше коммунистическую заразу. Его речь была настолько страстной и убежденной, что ему было невозможно не поверить. Зал наэлектризовался, как будто по рядам пустили электрический ток. Вновь по всему телу пошли мурашки, и Вилли неожиданно обнаружил себя кричащим вместе со всеми «Хайль!».

Выступление Гитлера в Мюнхене

Он посмотрел на Кронейса. Его друг выглядел совершенно счастливым, глаза у него были какие-то шальные, на лбу блестели капельки пота. Когда Вилли вышел на улицу, его долго не отпускало ощущение нервной дрожи во всем теле. «Ты видел? Ты почувствовал это?» – то и дело толкал его в бок и повторял Тео. Что и говорить, этот странный некрасивый человек с черными усиками над верхней губой и косой челкой на лбу умел завораживать толпу.

После этого Вилли приходилось не раз встречаться с Гитлером, но он больше не производил на него настолько же сильное впечатление, как тогда, в Мюнхене. В первый раз он с ним встретился лично в 1937 году, когда фюрер с многочисленной свитой, в которую входили государственный секретарь Министерства авиации генерал Мильх и начальник Технического управления того же министерства генерал Удет, приехал к нему на авиационный завод в Аугсбург. Гитлеру показали заводские цеха и готовые самолеты Bf-109.

Мессершмитт чувствовал себя именинником, ведь его «сто девятый» с форсированным мотором установил совсем недавно мировой рекорд скорости – 620 км/ч. Его истребители уже успешно воевали в Испании, великолепно выступили на Международном авиасалоне в Цюрихе и на открытии Олимпийских игр в Берлине.

Вилли тогда шел по заводским цехам и складам плечом к плечу с рейхсканцлером, а вся их свита была на шаг позади. Гитлер внимательно слушал его объяснения, иногда задавая уточняющие вопросы. Он тогда физически ощущал всю важность своей миссии по вооружению военно-воздушных сил возрожденной Германии. После того, как штатный пилот компании продемонстрировал главе государства фигуры высшего пилотажа на новейшем «сто девятом» и четко приземлился на траве, Гитлер пожал Мессершмитту руку и поинтересовался его дальнейшими планами. И тогда Вилли показал ему деревянный макет нового четырехмоторного дальнего бомбардировщика. Это был невиданный самолет, который мог доставлять бомбы весом в одну тонну со скоростью 600 км/ч. Увы! Этому проекту не суждено было реализоваться.

А в последний раз он встречался с Гитлером в июне 1943 года. Его вызвали на беседу в Оберзальцберг. Как потом выяснилось, приказали также явиться Хертелю от компании «Юнкерс», Эрнсту Хейнкелю и Курту Танку от компании «Фокке-Вульф», главному конструктору истребителя FW-190 с мотором воздушного охлаждения. Это был соперник его «сто девятого», и недоброжелатели Мессершмитта всячески превозносили FW-190, добиваясь его производства в ущерб «Густаву». Беседа с Гитлером продолжалась около часа в присутствии адъютанта капитана фон Белова, который курировал вопросы авиации. Фюрер интересовался высотным истребителем Ме-209, который так в итоге и не был внедрен в серийное производство. Тогда же он впервые услышал от Мессершмитта о первом в мире реактивном истребителе Me-262, который мог бы надежно прикрыть Германию от разрушительных бомбардировок англо-американской стратегической авиации, и о дальнем бомбардировщике Me-264, который был в состоянии достигнуть Англии и вернуться обратно.

Гитлер выглядел постаревшим и осунувшимся: сказывались физические и психологические перегрузки. Дела на фронтах шли все хуже и хуже. Русские наступали на востоке, англичане теснили в Африке и держали Германию в кольце морской блокады, ресурсов и людей катастрофически не хватало, нескончаемые бомбардировки доводили до отчаяния, а он никому не доверял и пытался почти все вопросы решать лично.

Мессершмитт со временем пришел к выводу, что беда Гитлера в том, что он не умеет эффективно подбирать людей, расставлять их на нужные посты, а потом делегировать им полномочия. Фюрер расплодил множество различных штабов и ведомств, в которых сидели толпы ни за что не отвечавших бездельников. Многие его приказы попросту не выполнялись, скрытый и явный саботаж был повсюду. Вот и тогда он продиктовал фон Белову приказ о том, чтобы были приложены все усилия к продолжению постройки Me-264, но это вовсе не означало, что Мессершмитту действительно дадут возможность достроить этот бомбардировщик. Так оно и случилось.

**

– С кем, кроме Гитлера, из верхушки Рейха вы встречались лично? – задали ему следующий вопрос.

– С Гессом, Герингом, Мильхом.

– А с Геббельсом, Гиммлером, Борманом?

– Никогда! Эти люди не занимались авиацией. Геринг возглавлял Люфтваффе, Мильх курировал все вопросы, связанные с разработкой и внедрением в серийное производство новых самолетов, Гесс сам был летчиком-асом и помогал моей компании еще до прихода к власти НСДАП.

– Вы знали о готовящемся бегстве Рудольфа Гесса в Англию? – спросил британский полковник.

– Как я мог об этом знать?

– Но ведь он улетел на Bf-110 c вашего заводского аэродрома в Аугсбурге!

– Все верно, – кивнул Вилли. – Эта машина была выделена Гессу, она обслуживалась на заводе. Гесс всегда заранее предупреждал о полете. Куда он летал и зачем, никто не знал и не спрашивал. Он же был очень высокопоставленным партийным функционером. В этот день Гесс позвонил мне в 10 утра и заказал полет после обеда. Ему подготовили его машину с дополнительными подвесными топливными баками по 900 литров каждый. Он приехал в 17 часов, одолжил под расписку у штатного пилота летный комбинезон, улетел и больше уже не вернулся.

– Что было потом? – спросил англичанин.

– Потом был шок для всех. Началось разбирательство, и мы не знали, чем вся эта история для нас закончится. Меня вызывал для дачи показаний сам Геринг, и я не был уверен, что вернусь домой.

– Что вам сказал Геринг?

– Он назвал Гесса маньяком и спросил, зачем я дал ему самолет.