Мне тебя так не хватает! - Владимир Ильин

Уже стоя в душевой кабине под струями теплой воды, Оля внезапно подумала: "Господи, а ведь теперь так и будет. На каждом шагу придется ловчить, изворачиваться, лгать… А кто-то из великих, помнится, предупреждал: "От лжи до предательства – один шаг".

И тут же возразила себе: "По-твоему, ложь – слишком большая цена за счастье? И с чего ты взяла, что ложь – это ужасное преступление? Вон, врачи тоже вынуждены лгать безнадежным больным, но разве они от этого становятся злодеями?"…

В разгар водных процедур из прихожей донесся пронзительный звонок. Телефон!

Выключив воду, Оля услышала сквозь дверь голос матери:

– Мойся, галчонок, мойся! Я возьму трубку!

Этого нельзя было допускать ни в коем случае. Мало ли кто мог звонить!..

Наспех завернувшись в банную простыню, Оля вынеслась из ванной с истошным воплем: "Мама, не надо! Я сама подойду!" – чем опять испугала выглянувшую из спальни мать.

– Алло! – крикнула Оля. – Кто это?

– Добрый вечер, Ольга Фальковна, – услышала она мужской голос. – Это Гордон Борисович, узнаете? Простите, что звоню вам так поздно, но мне завтра отчитываться перед начальством, а днем я совсем закрутился… Как там у вас дела? Всё нормально?

Оля покосилась в сторону спальни. Мать стояла, опершись на ручку двери, и ее лицо выражало одновременно искреннее недоумение и жгучий интерес.

– Одну минуту, – сказала Оля и, зажав микрофон ладонью, посоветовала матери: – Мам, иди, ложись… Это мне звонят.

– Я так и поняла, – невозмутимо ответствовала мать, явно не торопясь возвращаться в кровать. – Эх, где бы мне раздобыть такого кавалера, который звонил бы мне посреди ночи?

– Мам, – с упреком сказала Оля, – конечно, очень приятно, что ты обладаешь чувством юмора, но дай мне сначала поговорить с человеком, ладно?

– Ну вот, – задумчиво констатировала мать. – Помнится, когда я была в твоем возрасте, то, с легкой руки одного политического деятеля, было популярным одно забавное выражение: "Хотели – как лучше, а получилось – как всегда"…

И со стуком захлопнула за собой дверь.

– Алло? Алло! – неразборчиво бубнила трубка под Олиной ладонью. – Куда вы пропали, Ольга Фальковна?

– Да здесь я, здесь, – с досадой откликнулась Оля. – Что вы хотели, Гордон Борисович?

– У вас возникли какие-то проблемы, Ольга Фальковна?

– Да нет… то есть, да… В общем, всё нормально, – запуталась Оля. – Я хочу сказать, что ничего страшного не произошло, всё идет так, как вы меня предупреждали, и вообще… вообще, я вам ужасно благодарна за всё!..

– Да? – недоверчиво переспросил Гордон Борисович. – Ну, хорошо, хотя определение "ужасно", по-моему, как-то не вяжется с выражением благодарности.. Давайте-ка, Ольга Фальковна, договоримся таким образом. Если проблемы у вас все же возникнут, то вы сразу же посвятите в них меня. Мой номер у вас имеется, и личный, и служебный, так что можете звонить в любое время дня и ночи… А руководству своему я, с вашего позволения, доложу завтра, что вы никаких претензий и рекламаций не имеете. Договорились?

– Договорились, Гордон Борисович. До свидания. И еще раз – спасибо вам огромное!..

– На ужасное здоровье, – с усмешкой пожелал звонивший, прежде чем повесить трубку.

Вот зануда!

Перебирая в уме возможные варианты объяснений для матери, Оля вошла в спальню и замерла. Мама уже спала.

Стараясь не шуметь, Оля облачилась в ночную рубашку, скользнула под одеяло и осторожно щелкнула выключателем "ночника".

Потом прислушалась к темноте. Тишина сейчас, пожалуй, напугала бы ее больше, чем в детстве пугали подозрительные шорохи в темном углу.

Однако со стороны матери доносилось ровное, спокойное дыхание.

И тогда Оля тоже уснула.

Утром, когда они еще сидели за столом (завтракала опять одна Оля – мама сослалась на то, что встала раньше и успела выпить кофе), в прихожей вновь грянул телефон.

Дожевывая кусок бутерброда, Оля схватила трубку, опасаясь, что мать и на этот раз попытается опередить ее, и… чуть не подавилась.

Именно этого звонка она и боялась больше всего в последнее время.

Однако сейчас то, что она услышала, почему-то ничего, кроме кратковременного замешательства, у нее не вызвало.

Разговаривая, она ни на секунду не забывала, что мама ни в коем случае не должна знать ни о том, кто звонил, ни о содержании разговора. Поэтому говорить Оля старалась сплошными назывными предложениями.

"Когда?"… "Конечно"… "Я поняла"… "Согласна"… "Обязательно"… "К двенадцати?"… "Да, я приеду"… "Спасибо"… "До свидания"…

Положив трубку, она вернулась за стол и с преувеличенным аппетитом продолжила расправу с остывшим омлетом.

– Кто звонил, Оленька? – поинтересовалась мама.

– Да Ира Аникеева, – соврала она, сосредоточенно изучая содержимое своей тарелки. – У нее там беда случилась, вот и зовет меня на помощь…

– Беда? – подняла брови мать.

– И не просто беда, мам, – сообщила Оля, обжигаясь горячим кофе. – Просто-таки вселенская катастрофа! Конец света! Апокалипсис!.. В общем, завтра последний срок сдачи курсовой, а у нее на бумаге… то есть, на экране монитора… еще и конь не валялся!..

– Цыпленок, ну что за выражения! – мягко укорила Олю мать. – А ты-то тут причем? Палочка-выручалочка ты, что ли? Ты сама-то хоть курсовую подготовила?

– Я ее уже давным-давно сдала, мама! А что касается палочки-выручалочки, то я хоть немножко петрю в квантовых модуляциях, а Ирка – абсолютный ноль!… И потом, мам, я ж ей обещала…

Мать с явным сомнением не спускала с нее цепкого взгляда.

– Маленькая моя, – приторно-ласковым голосом начала она, – а ты, случайно, не обманываешь меня?

Оля почувствовала, что краснеет. Она резко поднялась и стала убирать грязную посуду со стола.

– Ну, мам, с чего ты это взяла?

– Да с того, что с Ирой ты никогда не разговаривала так сухо и кратко, – прищурилась мать. – По-твоему, я никогда не слышала, как вы воркуете? Тысяча слов в минуту!.. А тут такое впечатление, что тебе звонили из похоронного бюро!

Оля чуть не выронила чашку.

– Я, конечно, понимаю, что тебе уже пора обзаводиться друзьями… мужского пола… – продолжала невинным тоном мать, – и мне как матери хочется, чтобы у тебя была своя личная жизнь… Но только прошу тебя, не надо лгать – тем более, так топорно…

О, господи, подумала Оля. Опять эти речи в стиле "мыльной оперы"! "Я хочу открыть тебе страшную тайну, дорогая. Я не стрелял в твоего любовника! Я его зарезал!..".

– Мам, ну что ты говоришь? Какой еще мужской пол? Какая личная жизнь? Да нет у меня никакого ухажера, успокойся!..

– А с кем же ты собираешься встретиться в двенадцать часов? – удивилась мать.

– Ма-ам, – как можно жалобнее протянула Оля. – Ну, мне действительно надо ехать… Я тебе потом всё объясню, ладно?

Мать отвернулась и с оскорбленным видом уставилась в окно, за которым ярко светило солнце – день обещал быть на редкость погожим.

– Эх ты! – надтреснутым голосом проговорила после паузы она. – А я-то думала, что ты со вчерашнего дня решила стать другой… – Она обернулась, и Оля с болью в сердце увидела, что глаза матери наливаются крупными слезами. – Я же так по тебе соскучилась, доченька! Думала: хоть один денёк побудем с тобой вместе. А ты!..

Она вдруг встала и направилась в свою комнату.

Оля оторопело глядела ей вслед.

– Мама! – с отчаянием крикнула она. – Ну, зачем ты так?!.. Хорошо, я тебе обещаю, что завтра никуда не пойду, и мы с тобой будем весь день вдвоем! Но пойми: сегодня мне очень надо!.. Я должна!.. Я ПРОСТО ОБЯЗАНА!

– Да пожалуйста! – сердито бросила мать, не оборачиваясь. – Езжай куда хочешь! А твои пустые обещания я больше и слышать не хочу! Сыта уже ими по горло! Ты уже который год меня своими "завтраками" кормишь!..

Оля в сердцах швырнула тряпку в раковину и подошла к окну.

Вот и кончился праздник, с отчаянием думала она. Господи, ну почему до нас так туго доходит, что все обиды – мелочны, оскорбления – бессмысленны и что, пытаясь причинить боль близким людям, мы прежде всего раним самих себя?!.. Почему мы осознаем эту нехитрую истину слишком поздно, когда ничего уже нельзя исправить, не вернуть и не покаяться?!..

А ведь мама права, подумалось вдруг ей. Разве тебе хочется ехать ТУДА? Разве теперь в этом есть смысл? Ты же там все равно ничего не почувствуешь! Как деревяшка… Да, проводить единственного любимого человека – твоя святая обязанность. Но при этом ты доставишь боль другому человеку, что бы там ни твердили ученые умники!..

Надо выбирать, кто тебе более дорог и нужен…

В конце концов, ты сама виновата, не сумев придумать ничего лучшего, кроме как Ирки с ее курсовой! Изобрела бы что-нибудь посущественнее – и не было бы никаких проблем!

Никуда не торопясь, Оля старательно вымыла посуду, протерла стол, пыль на холодильнике, полила начавшие увядать цветы на подоконнике, а потом заглянула в комнату матери.