Сыны Каина: история серийных убийц от каменного века до наших дней - Питер Вронский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После опознания Диде большим тиражом были опубликованы ее фотографии из полиции, сделанные во время арестов за проституцию. На них она выглядела действительно элегантно и вместе с тем страстно: дорогая изысканная одежда, длинные темные волосы, пухлые губы и прекрасные миндалевидные глаза. Когда Диде не вернулась домой, неравнодушные к ее судьбе люди быстро сообщили об исчезновении девушки в полицию Нью-Джерси, и внимание следователей привлекли записи медкарты.
Как сообщили СМИ, она родилась в Кувейте, ее воспитывали бабушка и дедушка, а когда ей исполнилось четырнадцать лет, отец забрал Диде в Штаты, куда ранее переехал сам. Ее жизнь в Нью-Йорке и на Лонг-Айленде нельзя назвать простой. Из старшей школы Диди отчислили, а в шестнадцать лет она сбежала из дома. В итоге Гударзи начала работать девушкой по вызову в элитном эскорте и, прежде чем осесть в Трентоне, штат Нью-Джерси, успела пожить в Нью-Йорке, Флориде, Неваде и Калифорнии.
Ее лицо, глаза и печальная кончина преследовали меня с тех пор десятилетиями. Когда Диде убили, ей было двадцать два – всего на год младше меня. Какой долгий путь, должно быть, прошла она до встречи с серийным убийцей, и меня удивляло, что это произошло всего за несколько часов до того, как судьба столкнула меня с ним же.
Я задавался вопросом, что же стало с ее головой с прекрасными глазами и длинными темными волосами, которой меня ударили. Что Коттингем с ней сделал? Как бы старательно ни обыскивали полицейские территорию отеля, а водолазы – воды текущей рядом реки Гудзон, ныряя в нее с прогнивших причалов, – пропавших голов они не нашли. Коттингем унес их с собой в какое-то тайное место, где и оставил.
На протяжении десятилетий я иногда задавался вопросом о судьбе той девочки, которую Диде отдала на удочерение. Словно крошечная душа в спасательной капсуле, она за девять месяцев до жестокого убийства унеслась в безопасное место, подальше от несчастной и неустроенной жизни матери, и осталась единственным напоминанием о Гударзи на всей земле. Я размышлял, как девочка пережила безжалостные жернова государственной системы опеки, в которые ее забросила жизнь, где она приземлилась, и узнает ли когда-нибудь, кем была ее биологическая мать и какая судьба ее постигла. Я представлял, как покачивается она на волнах жизни, словно обломок корабля, уцелевший после смертельной бури.
Тогда я еще не был знаком с термином «серийный убийца», который мог бы успокоить мое сердце своим наукообразием, дав четкое определение тому, с чем столкнулся я в вестибюле отеля. Убийство казалось мне неестественно чудовищным, как из комиксов «Байки из склепа», которые я читал в детстве. С таким же успехом мог я повстречать Дракулу, оборотня, чудовище Франкенштейна или любую другую нечисть из фильмов.
В мире, где у серийных убийц еще не имелось названия, описания и классификации, меня не оставляло ощущение, будто я встретил монстра в самом древнем смысле этого слова: monstrum в переводе с латыни означает «предзнаменование или предупреждение о воле богов»{4}.
Та встреча окончательно определила ту форму, в которой я впоследствии буду писать о серийных убийцах. В тщетных попытках придать серийным убийцам какой-то мало-мальски человеческий облик или лишить их монструозные деяния потустороннего ореола, бо́льшая часть современной литературы о маньяках отрицает их чудовищную натуру. Но я зашел с противоположной стороны. Я открыл для себя монстра, который знаменует собой не столько волю богов, сколько тревожное состояние нашего общества. Я начал смотреть на них как на чудовищное искаженное отражение человеческой цивилизации в некоем кривом зеркале.
Моя мимолетная встреча с монстром вдохновила меня на поиски понимания феномена серийных убийц, его социальной и криминалистической истории. Как и когда впервые появились эти чудовища? Откуда они взялись и почему в последние десятилетия ХХ века их число резко увеличилось до такой степени, что я случайно встретился с одним из них, а потом со вторым и даже с третьим? Было ли их просто так много, что в период с 1970 по 1990 год мой жизненный путь совершенно непреднамеренно пересекся с путями трех разных серийных убийц в Нью-Йорке, Москве и Торонто, и к тому же до того, как их личности были установлены? Долгое время три эти встречи представлялись мне чем-то до ужаса из ряда вон выходящим, но, как мы увидим, на самом деле они были вполне себе обычными.
Единственное, что отличает меня от вас или других людей, случайно натыкавшихся на серийных убийц, – в моем случае я впоследствии узнал, что за люди мне попадались. К счастью, большинство этого никогда и не узнает.
Хоть Коттингем так и не достиг того уровня известности, как другие серийные убийцы, он очаровал многих экспертов в сфере расследования серийных убийств. Известный криминалист, доктор Роберт Кеппел, который занимался такими неординарными личностями, как Тед Банди и Гэри Риджуэй по прозвищу Убийца с Грин-Ривер, считает Коттингема фигурой поистине выдающейся на фоне рядовых серийных убийц-садистов. «Годами после того, как Коттингема посадили, я пытался понять, что могло побуждать к действию садистский сексуальный подтип серийного убийцы, и задавался вопросом, что же так заинтриговало меня в деле Ричарда. Отчасти это была мера изощренности пыток, которые он применял к своим жертвам. Коттингем не просто убивал и калечил тела, а заставлял жертв испытывать перед смертью боль и унижение. А потом уже издевался над трупами», – писал Кеппел{5}.
Больше всего в этой короткой встрече с серийным убийцей меня удивляет, каким обычным и невзрачным человеком он мне показался. Коттингем не выглядел злым или жестоким. В нем не было ничего угрожающего. Ни острых клыков, ни красных глаз, ни зловонного дыхания, ни пожелтевших когтей. В облике Ричарда ничто не вызывало подозрений: вел он себя совершенно спокойно, не бормотал в болезненном бреду, а на его одежде
