Приключения Изяслава, или Братья по разуму - Леонид Свердлов

— Зови меня королем или герцогом. Как вашему величеству удобнее. Русские всегда уважали и разделяли европейские ценности. Для нас будет большой честью войти в состав Священной Римской империи.

Генрих с пониманием кивнул.

— Конечно, я дам тебе войско.

— Дашь?! — Изяслав радостно вскочил. — Так, поехали! Да?

— Постой! — Генрих усадил Изяслава, положив ему руку на плечо. — Мы не можем, уподобляясь варварам, так вот просто взять и напасть на них. Но я немедленно пошлю в Киев епископа Бурхарда, чтобы он объявил от нашего имени войну.

Епископ Бурхард застал Ярославичей за тем же столом, за который они сели, не застав Изяслава. Возможно, они из-за него и не вставали.

— А, немец! Дружба-фройншафт! — закричал ему Святослав. — Давай к нам! Садись — выпьем!

— Вообще-то я по делу, — заметил посол.

— Какие дела на голодный желудок! — возмутился Всеволод. — Садись, выпей, а потом уж все дела перетрем.

Бурхард не нашел в себе сил отказаться.

Когда он вернулся в Майнц, от него за версту разило медовухой, за ним ехали три телеги, груженые шмотками, сувенирами и подарками.

— Ну как? — взволнованно закричал Изяслав, выбегая ему навстречу. — Объявил войну?

Император Генрих вышел из-за спины Изяслава и вопросительно посмотрел на посла.

— Государь! — начал Бурхард, обращаясь явно лишь к своему императору и стараясь не встречаться взглядом с Великим Князем. — Я уполномочен выразить вам наилучшие пожелания гостеприимного русского народа и его достойнейших властителей.

— Тебя за чем посылали?! — возмутился Изяслав. — Ты главное говори: войну объявил или нет?

— Действительно, Бурхард, это справедливый вопрос, — согласился Генрих.

Епископ замялся.

— Повода не представилось. Дело в том… Это огорчило бы наших русских друзей, которые так хорошо к нам расположены. Я не смог найти нужных слов.

— Нет, вы только послушайте: слов он не нашел! — возмутился Изяслав. — Да ты знаешь, что за такие вещи с тобой сделать надо?

— Да, Бурхард, вы меня разочаровываете, — печально произнес император.

На следующее утро Изяслав застал Генриха в совершенно изменившемся кабинете. На полу была постелена новая медвежья шкура. Император, укутавшись в соболиную шубу, зачерпывал расписной ложкой икру из большой берестяной миски.

Генрих говорил медленно и неохотно, уходил от осторожных вопросов Изяслава, рассказывал о непростой политической обстановке в Европе и о какой-то непонятной инвеституре. Наконец Великий Князь напрямую задал вопрос о военной помощи. Видя, что от ответа уже не увильнуть, Генрих отвел взгляд и сказал: «Я действительно хотел тебе помочь. Извини. Но ты видишь, я не могу теперь объявить им войну. Это было бы неуместно и противоречило бы рыцарской чести».

«Я это дело так не оставлю! — хныкал Изяслав. — Я все равно найду на всех управу. Со мной нельзя так поступать. Я до Папы дойду!»

И он действительно дошел до Папы.

— Папа! Папа! Помоги! Не дай свершиться беспределу! — закричал он, кидаясь к трону первосвященника.

Папа Григорий VII поперхнулся от неожиданности.

— Папа? Да, я, конечно, Папа. Римский Папа. Ты ведь это имел в виду, сынок? Ты, главное, успокойся и расскажи мне о своих проблемах. Кто тебя, сироту, обидел?

Изяслав вытер сопли и рассказал все о своих злоключениях. Рассказывал он так красочно и трогательно, что на последних словах понтифика даже пробило на слезу.

— Да, не повезло же тебе, сынок, — сказал он. — Ну, то, что эта нехристь и развратник Генрих тебе не помог, меня, кстати, нисколько не удивляет. А вот Болеслав всегда производил впечатление человека порядочного и истинного христианина. Я просто уверен, что его попутал бес. Другого логического объяснения его поступкам у меня нет. Но ты не унывай, сынок, уповай на помощь божью. Бог ведь он такой: кого надо накажет, а кого не надо и поощрить может. Понимаешь? Кстати, сынок, ты в Бога-то веруешь?

— Верую, Папа! Во те хрест, верую!

Григорий поморщился.

— А вот креститься-то ты, сынок, не умеешь. Возможно, в этом и корень твоих проблем. Ну, это не страшно: я тебе покажу, как правильно. Давай так договоримся: я обеспечу тебе божью помощь, а ты будешь креститься как я тебе скажу.

— Хоть левой пяткой! Я на все согласен, только помоги беспредельщиков из Киева прогнать.

Папа улыбнулся.

— Вот и славно, сынок. Бери бумагу, записывай: «Болеслав, сынок, ты, конечно, понял уже, кто тебе пишет. Я слуга слуг божьих, существо мелкое и незначительное, но ты все равно лучше дочитай до конца и осмысли как следует. Есть у меня, сынок, для тебя две вести. Первая весть благая, а другая — не очень. Первая: Бог тебя любит. Не спрашивай, за что — сам удивляюсь. Он вообще всех любит. До поры — до времени. И в связи с этим вторая весть: испытывать его терпение не надо. И не делай вид, что не понял, о чем я. Вот, объясни мне, кто тебе разрешил разводить на бабки собственного зятя Изяслава? В его душе только начал разгораться огонь истинной веры, а ты взял и плюнул ему в душу. И чего ты этим добиваешься? Ты не видел геенны огненной, что так туда стремишься? Сядь и подумай хорошенько, так ли оно тебе надо. Я ведь тоже зла тебе не желаю и прекрасно знаю, что ты этого не хочешь, а хочешь, чтобы прозревший Изяслав присоединил пребывающую пока в бездне заблуждения Русь к светлому царствию святого Петра. Хочешь-хочешь. Не спорь, мне лучше знать. Так что, не разочаровывай своего Папу, верни бабки. Пожалуйста. Я тебя очень прошу. А потом помоги сироте войсками и никогда не обижай правильных киевских пацанов. Один из них сейчас стоит перед тобой, будь с ним ласков, слушай его внимательно и делай, что он тебе скажет, поскольку говорить он будет от моего имени, а от чьего имени говорю я, надеюсь, объяснять не надо. И будет тебе тогда божье и мое благословение». Ну, вот.

Папа с явным удовольствием откинулся на спинку трона.

— Дай, подпишу. Отвези это письмо к Болеславу. Вот увидишь, он сразу изменит свое поведение. Бог помочь, сынок. Жди в Киеве римских епископов.

Польский король прочитал письмо, поморщился, проворчал, что Папа как всегда встревает, не разобравшись. Но портить отношения с понтификом Болеслав не рискнул. Сам он войска Изяславу не дал, но деньги вернул, так что через некоторое время Изяслав смог собрать себе армию и во главе этого войска в очередной раз направился к Киеву.

А навстречу Изяславу из Киева выехал его брат Всеволод, тоже с дружиной. Войска встретились где-то в Волыни. Построились, приготовились к битве. Ярославичи выехали навстречу друг другу. Посмотрели друг другу в глаза. Помолчали несколько секунд.

— Изя, мать твою! — вдруг воскликнул Всеволод. — Ты где пропадал столько времени?

Изяслав смущенно потупил взор.

— Да вот, в Европу съездил. Папу видел.

— Да ты чего! Римского?! Расскажешь?

— Расскажу.

Помолчали. Изяслав почувствовал, что теперь его очередь спрашивать.

— А как там у нас? Все ли живы-здоровы?

— Какое там! — махнул рукой Всеволод. — Мы ведь так тебя ждали! Братец Святослав особенно сильно ждал. Он тебя замещал во время командировки. Извелся совсем. Вот печень и не выдержала.

— Земля пухом! Жалко братишку. Так ведь и не увиделись. Выходит, двое нас осталось, Ярославичей?

— Двое. Ты да я.

— А про веник помнишь?

— Конечно, помню. Мы один веник, как прежде. А кто нарушит…

— …последней сволочью будет! Все правильно, Всеволод!

— Конечно. Пойдем домой. А то в Киеве без тебя скучно.

Братья обнялись и вместе направились в Киев. А войска, стоявшие друг против друга, смотрели им вслед, умиляясь братской любви, которую не могут сломить никакие испытания.

На этом бы и закончить рассказ об Изяславе, сыне Ярослава Мудрого, о братьях его и о венике. Был бы у нашей истории счастливый конец: Изяслав вернулся в Киев, снова сделался Великим Князем, а Всеволоду достался Чернигов, и стали они жить-поживать да добра наживать. Но такие концы бывают лишь в сказках. А в истории все заканчивается по-другому.

Братья постарели. Наступали новые времена, на сцену беспардонно и смело выходили новые герои. Это были дети дружных братьев, внуки Ярослава Мудрого, ничего не слышавшие и не желавшие слышать ни о каком венике. Молодые, энергичные, амбициозные. Каждый мнил себя цезарем. А Ярославичи любили своих детей — как же иначе, и баловали их, дарили уделы, смотрели, как детки подрастают, учатся ходить, скакать на коне, махать мечом. С улыбкой смотрели на их милые забавы, когда детишки, объединяясь то с одними, то с другими, отнимали друг у друга уделы, жгли и грабили империю Вещего Олега, могучего Святослава, Святого Владимира и Мудрого Ярослава. Наших героев можно понять. Ведь все мы живем ради счастья своих детей. И Ярославичи жили ради него же.

И вот Всеволод опять сидел перед Изяславом, грустный и разбитый. Племянники выгнали его из Чернигова, и он приехал к брату просить помощи.