Роман Бо - Дмитрий Болотов

Обратно они быстро шли вдоль длинного бледнозеленого забора, и она уже совсем не давала Бо обнять себя, отвечая холодной на ходу щекой на его настойчивые уже из упрямства поцелуи.

На следующий день она вышла замуж за своего эстонца, вернувшегося из армии.

XIII

Страна залуп

Бо с Катей Егдаловой идут по ночному Купчино и разговаривают о переименованиях улиц.

Катя вышла замуж за своего Колю-убийцу. У них три риб°нка. Они уехали в Америку. В Америке Катя выгнала Колю в шею. Коля-убийца сказал, что уезжает из Америки на войну и уехал.

Бльзак уехал в Америку и приехал из Америки креститься у Гу. Гу покрестила полПяльсони. Крестившись, Бльзак вышел из церкви на паперть и обратил внимание на работающего невдалеке человека. Тот копал яму и ему было уже по пояс. Бльзак закурил и этак неторопливо направился к работающему. Когда он подошел, тому было уже по грудь. Увидев Бльзака, он перестал копать, стоял в яме и смотрел на него.

Однажды Бльзак ночевал в 103 и у него спиздили книги. Раскрасневшийся Бльзак очень возмущался и обвинял Юлу Рогтева из другой комнаты, который заходил в 103. И без того розовощекий Юла раскраснелся в свое оправданье погуще своего обвинителя. И книги-то были какие-то странные, чтобы их красть.

Они постояли, посмотрели друг на друга, и когда Бльзак стал отходить, работающий копал яму дальше с тем расчетом, чтобы Бльзак скрылся из виду одновременно оттого, что отошел так далеко, и оттого что яма стала настолько глубокой.

Бер уехал в Америку и звал с собой Какую-то женщину. Она не соглашалась, но если бы ее подозрения насчет себя оправдались, ей пришлось бы поехать. И вот она пришла в церковь - и вдруг все разрешилось!

Аркан уехал в Америку. В Америке Аркан никуда не ездил, лежал на кровати как на Кре и вспоминал, как на Каре Дима А. мазался одеколоном и спал без трусов, а Бо в кресле со слишком крутой спинкой сочинял стихи, притворяясь читающим книгу, которую он держал кверх ногами.

Русская мама посылала Аркану в Америку сосиски посылками.

Величка якобы уехал в Америку, бросив Карлинскую в Париже после того, как ее отпиздил сутенер. Вдруг Величка в еврейской кепочке, под ручку с совсем болезненной и маленькой Карлинской вышел из музея Клюни.

XIV

Золотой век

В золотой век нашего долюбовного периода, задолго-задолго до периода Бера в зеленых очках и еще задольше до Слайка... (иногда казалось, что главное для Слайка - правильно приготовить завтрак) Бо с Килраком, еще до превращения его в розового поросенка, плясали под "Битлз" с болгарскими сигаретами в красиво полусогнутых пальцах. Тогда Бо придумал ставить стул на стол и садиться на него, побалтывая головой, покачивая свешенными ногами и поблескивая под музыку очками. Бо очень нравилась на голове какая-нибудь кепочка, а на ногах спортивные тапочки "Сланцы". А если еще и намотаешь на шею какую-нибудь веревочку, то никакие зеленые очки,

красные штаны,

белые сапоги,

голубая пижама,

никакой Грегуар, прыгающий на одной ноге как кенгуру, Слайк, бегающий голым по коридору, карлик, подглядывающий в душе, и даже никакой Парников, живущий в Подсобке с женой и двумя детьми, который смотрит футбол по телевизору, курит "Рухну" в коридорных нишах и умеет медленно отворачиваться к стене.

XV

Хорошие тексты

В золотой век нашего долюбовного периода Бо повел всех на Грапса.

Валдару играл на саксофоне. Серж поблескивал очками.

У Куузика усы как у Кьюрмиха. Оя размахивал белыми ногами.

Самовлюбленные Парниковы пошли в буфет пить коньяк с шоколадными конфетами, и там и остались.

Грапс яростно играл на ударнике, бегал на месте, вращая свободной от микрофона рукой и потрясал головой, развевая свои длинные сальные волосы и любуясь огромной тенью, отбрасываемой им на стену большого концертного зала.

После концерта Килрак сказал, чтобы не было обидно, что у Грапса, наверное, хорошие тексты.

XVI

Вместо этого

Солонич говорит про Грапса, что его экспрессия ни на чем не основана. Каубамае не совсем нравится, что Грапс разбрасывает со сцены во время концерта карточки со своим изображением.

Солонич слушает своего Вертинского и ссыт за каждым кустом.

Пьяный Солонич приходит на Пяльсони. Бо выпрыгивает в окно от Каубамаи попиздеть с пьяным Солоничем о Грапсе, но вместо этого покупает у какого-то эстонца на углу длинную бутылку "Мурфотляра" и забирается обратно к Каубамае, а пьяный Солонич полночи стоит на углу и пиздит с каким-то эстонцем.

XVII

С человеческим лицом

Бо забрали в армию. Каубамая приехала к Бо в армию. Бо пришел на КПП и стал есть то, что она привезла, виновато глядя на нее. Каубамая сняла комнату с кроватью, на которой Бо сразу уснул. На следующий день Бо с Каубамаей ездили по Омску на троллейбусах, и на каждой остановке выходили, покупали и ели мороженое и пирожки с повидлом.

И только когда на вокзале у самого поезда Каубамая вдруг заплакала, Бо посмотрел на нее с человеческим лицом.

XVIII

Читка

ГПП называет публичные чтения текстов читками.

ГПП, Пилька и Слайк читают стихи в Главном здании.

ГПП красиво не выговаривает "р" и двигает шеей на некоторых гласных.

Нервная Эму, ломая стулья, выбрасывается из аудитории.

Я п'гилечу к вам уми'гать на солнцеп°к!

И мы малиновым вареньем

П'гек'гасный к'гасим кипяток.

Слайк читает стоя, к'гасиво 'гаскачиваясь и Размахивая Руками как мельница:

В огРомном гРаде ленингРаде

В коРидоРе бРодит каРлик

Без очков с Разбитой моРдой.

Пилька читает стихи с экспрессией, которая ни на чем не основана:

Быстрее лани, мрачнее тучи,

Ебать и резать, пошли все на хуй!

После читки Раам-Равец курит с ГПП, Пилькой и Слайком у мужского туалета, а И Линь Шин нажаловалась Кьюрмиху "на хуй".

XIX

"Запорожец"

Солонич ни разу не дрался. Плуцер однажды чуть не побил Бо за то, что тот чуть не... Женщины на Пяльсони матерятся. Силь-Бухра приговаривает: "Пи-здец, Бо, пиз-дец!"

Все едут к Маске в Крым.

Голый Дорцев лежит на своей кровати в углу и курит, стряхивая пепел на одеяло.

Дорцев спиздил на Тяхе красную лампочку, чтобы повесить над своей кроватью.

Каубамая приехала к Бо в армию и боится, что не узнает его среди азиатских рож.

Гегемоны побили Заполя. Тарасик побежал за Плуцером. Плуцер рыщет по коридору в поисках хоть какого-нибудь гегемона, но одни эстонцы... одни эстонцы...

В армии Бо с Каубамаей заходят в магазин, где на весах висит объявление о продаже "Запорожца". Каубамая громко смеется. Продавец обижается.

Дорцев приезжает на машине и отвозит Кьюрмиха со всех спецкурсов. Кьюрмих крякает. Роман громко хихикает. ГПП улыбается. Силь-Бухра не смеется, а как-то вскрикивает. Грегуар с Парниковым путем упорных тренировок научились смеяться почти молча, за счет сотрясения тел.

ХХ

"Маршон"

Солонич говорит, что песня "Молодость, все может молодость..." фашистская.

Силь-Бухра сказала, что молодость - время жестокости и экспериментов.

"Мальчики! -- пишет И Линь Шин. А мальчики (молодчики) выгнали мальчики Володю (володчика) из стоседьмой

зимой в Подсобку,

ведь в Подсобке холодно!

Кирил-и-рома все время жаловались!

(ирил-и-рм - о - рм - ло-али)

Володя опять начнет кашлять!"

(В Подсобке,

где харкает

туберкулез...)

Плуцер строит в коридоре баррикады из кроватей.

И Линь Шин как шла по коридору с чайником, так и запела "Марсельезу".

Маршон!

Маршон!

XXI

Калейдоскоп

Плуцер собирается в Москву, покупает целый рюкзак бутылок и роняет их на пол.

И сидит на кровати рядом с Парниковым, и услышав в соседней комнате звон бьющегося стекла, говорит: "Никогда не понимала удовольствия бить стекла..."

Плуцер разбивает заднее стекло какому-то эстонцу только за то, что тот не остановился.

Раам-Равец переплевывается с Кьюрмихом через стеклянную дверь. Дверь вдребезги.

У Бера зеленые очки. Кто-то разбил Беру зеленые очки.

В коридоре бродит карлик без очков с разбитой мордой.

Каубамае нравится, как Бо снимает очки с видом "как вы все мне надоели".

Каубамае нравится, как Бо вспрыгивает на стол. Стол Бо.

Серж каждый раз поправляет очки с выразительным поблескиваньем.

Кьюрмих каждый раз нервничает во время спецкурса, когда ему приходится воспользоваться очками, и зачесывает начинающуюся лысину длинными волосами.

Климуха ходит вся в очках и всем радуется.

XXII

Пиздец Бо

Когда Бо ухаживает за одной женщиной, его губит одна единственная фраза: "А не прогуляться ли нам по улицам этого прекрасного города?.."

С тех пор Бо никогда не судил о человеке по одной единственной фразе. О человеке вообще нельзя судить по тому, что он говорит, или написал... Например, по этому роману нельзя судить о его авторе.

Одинокий Бо сидит на кровати и вспоминает свои неудачи.

Первый отпор в сарае,