Переводчица (СИ) - Татьяна Семакова

В конференц-зал она вошла первой. Хозяйка, мать её, гарема. Турок старательно лез под её узкую юбку, открыл дверь, пропустил и улыбнулся от уха до уха, буравя её взглядом.

День будет долгим… Юрист рядом вздохнул, а я машинально похлопал его по плечу, мысленно пожелав крепиться. В ответ он поднял на меня недоумённый взгляд, а я нахмурился, придав себе важности. Все эти фамильярности совершенно излишне. Всё-таки херовая затея просыпаться в день переговоров с похмельем, с переводчицей, да ещё и у неё дома.

Расселись, выложили на стол переговоров папки с документами, юристы тут же обменялись ими и ушли в себя, а я заговорил на правах принимающей стороны:

— Ещё раз примите мои соболезнования относительно безвременной кончины вашего отца, — сделал паузу, брюнетка перевела, турок скривился, брякнул что-то на своём, а его переводчик сказал серьёзно:

— Не стоит, он был тем ещё говнюком.

Мои брови взметнулась вверх. Бесспорно, я был с ними совершенно солидарен, Шахин выколупывал мне мозги два месяца, но слышать подобное в лицо от них было, всё же, странновато.

Ладно, сделаем вид, что переговоры идут как переговоры, хотя уже в тот момент они здорово начали напоминать дешёвый сюр.

— Я надеюсь, нам не придётся вновь обговаривать все условия, — закончил мысль, брюнетка вставила пять копеек, турок ответил коротко, а его переводчик и того короче:

— Нет.

Я напрягся. Херня какая-то. Кто вообще так дела ведёт? Сразу подвохи какие-то замаячили, подводные камни, проблемы, подставы и я уставился на юриста с немым вопросом в очах, но тот был поглощён документами и попросту не заметил. Пнуть его, что ли, под столом?

Ибрагим, гад, мою маету уловил, вновь заговорив.

— Мой клиент чтит память отца, а так же всецело доверяет его мнению, — перевели мне, как дебилу. — К тому же, в последние месяцы они работали вместе… — на лице Ибрагима промелькнула ухмылка и я понял, что переговоры вёл далеко не с его отцом. И понял, что водку с ним пить я не буду. — Так что пересматривать условия нет никакой необходимости.

— В таком случае, — сказал я обыденно, призвав на помощь всё спокойствие, — ожидаем вердикта юристов, — брюнетка перевела, турок кивнул, я бросил взгляд на кипу бумаг и сделал вид, что зазвонил телефон, поднявшись и бросив: — Прошу прощения.

Сил нет смотреть на его довольную рожу. Может, послать всё нахер и просто свалить? Контракт этот нужен, но не критичен.

«Бизнесмен» — презрительно отозвался гандон внутри меня, а я вспомнил, что, вообще-то, по телефону разговариваю и начал нести какую-то херню на автопилоте, старательно понижая голос.

Вообще, мог бы не напрягаться. Чуть только я отошёл, Ибрагим пододвинул свой стул поближе к брюнетке и начал что-то горячо шептать ей практически на ухо. Она отстранилась на максимально возможную дистанцию и периодически что-то отвечала, смущённо улыбаясь. То и дело подглядывала на юриста и явно подгоняла время, что вызывало лишь усмешку.

Я вернулся за стол, расселся, крутя в руке телефон с задумчивым видом, Ибрагим отлип от переводчицы и завёл беседу уже со мной, за каким-то хером рассказывая о том, под каким он впечатлением от России, от нашего города и, разумеется, от женщин, как будто мне было до этого хоть какое-то дело. Но, ситуация обязывала разговор поддержать и я поддержал.

— Тогда вам стоит задержаться, вы ещё не видели всех достопримечательностей и по-настоящему красивых женщин.

Сказал, потом подумал. Переводчик округлил и без того огромные глаза, мой юрист поднял голову от бумаг, приоткрыв рот, а брюнетка скупо улыбнулась и донесла информацию до Ибрагима, старательно выговаривая слова.

— Помимо присутствующей, — добавил я тут же, но вряд ли спас положение.

Н-да, таким мудаком я себя давно не выставлял. Унизил свою же сотрудницу, не моргнув и глазом.

Брюнетка перевела, она не могла не перевести, Ибрагим заулыбался и начал что-то тараторить в ответ, а его переводчик неловко покашлял и сказал:

— Мой клиент слегка забылся и в данный момент…

— Я понял, — остановил его, глядя на румяные щеки брюнетки.

Когда этот фарс уже закончится… голова сейчас лопнет от его трескотни.

То бледнела, то краснела — это про меня.

Несмотря на довольно паршиво начавшееся утро, вечер обещал быть томным и всего-то нужно было пережить несколько часов рядом с Тимуром, объявившимся в последнюю минуту с самодовольной рожей.

Ещё в такси я настроилась, что всё пройдёт так же, как происходило всегда: вялые переговоры, попытки выбить новые условия, неловко начавшийся обед, закончившийся банальной пьянкой и дымом коромыслом, под прикрытием которого я обычно и сваливала, пользуясь своим плащом-невидимкой, то есть, должностью штатного переводчика, на которого, как правило, внимания никто не обращает. Но всё пошло не так.

С первой минуты Ибрагим, занявший место отца у руля, начал проявлять ко мне интерес. Поначалу он ограничивался долгими взглядами с поволокой, я старательно их игнорировала, пытаясь держать дистанцию, ближе к подписанию договора в ход пошли витиеватые комплименты, пролившиеся как бальзам на мою израненную едкой фразой Тимура душу, за обедом он ненавязчиво касался меня то рукой, то коленом под столом, периодически позволял себе обычное для турков и непривычное для русских обращение «душа моя», а когда я поняла, что выполнила свой священный долг и могу отправиться домой, галантно отправился проводить. До своего номера-люкс на семнадцатом этаже.

Что это говорит обо мне, как о женщине? Да плевать, если честно. Девственниц клеймят шлюхами, если юбка короче той, что принято надевать на воскресную службу, шлюх превозносят на пьедестал от одного лишь взмаха ресниц, святых четвертуют, а грешникам поклоняются. Люди болтали и злословили с незапамятных времён, клеветали, обвиняли и тыкали пальцем, не особенно вдаваясь в детали. Так с какой стати мне заморачиваться? Ибрагим был красив, как греческий бог с турецкими корнями, а после прошедшей ночи я нуждалась в мужчине, который не будет стыдиться того, что оказался в моей постели.

— Может, кофе? — спросил в фойе, придержав меня за локоть.

— С десертом? — спросила, с трудом сдерживая улыбку.

Он не сдерживался. Широко улыбнулся и предложил свой локоть, за который я ухватилась, не обременяя себя излишними размышлениями.

Я никогда не хотела выйти замуж. Не мечтала о свадьбе, не грезила детьми. Отношения на одну ночь я считала нормальными, никогда никого не осуждала и вяло отмахивалась от мамы, искренне не понимающей, как так можно жить. И я объясняла. За бокалом вина, в припадке откровенности, открыто, искренне, в красках. По итогу добилась лишь того,