Жизнь на излом. Ранение навылет (СИ) - Есения Светлая

Кира и на парах сидела отрешенная, чуть не схлопотала неуд, а потом, еле дождавшись последнего звонка, неслась по лестнице как оголтелая, вперед толпы, лишь бы поскорее увидеться с Глебом. Так и выпорхнула из здания сразу в крепкие объятия встречающего ее парня.

И снова насмотреться на друг друга не могли, надышаться невозможно было. А впереди лишь час, когда влюбленные могли себе позволить общение, и этого было ужасно, ужасно мало.

Глеб не только учился, но и работал. У него последний курс медицинской академии. Дальше ординатура по специализации хирурга, впереди — большое будущее. Ведь их, таких смелых, по пальцам сосчитать, а чтобы еще и преподаватели хвалили — и того единицы. До обеда пары, после обеда дежурство в травматологии. Часто ночные смены, времени на то, чтобы хотя бы выспаться нормально, нет. Но для Киры он готов был на все и искал любую возможность увидеться.

Так и шли дни: свидания урывками, нежные прикосновения, ласковые слова, страх спугнуть, потерять то хрупкое, что зарождалось в груди.

Шурка ругалась.

— Кирка, ты и так как кирка, ладно хоть ветром еще не сдувает! Совсем голову потеряла, ешь давай! То с учебой голодная сидела, а теперь по дурости своей не ест, мечтает все!

Шурка не понимала. Она вообще считала любовь несусветной глупостью. Миром правят деньги и люди с характером. Денег пока у провинциальной девушки не было, зато был крепкий характер, закаленный ранним взрослением. Мать-алкашка и еще семеро братьев и сестер от разных ухажеров. Шурка еще в восемь поняла, что единственный шанс вырваться из родного болота — это учиться хорошо, а потом поступать на бюджет. Без разницы куда, главное сразу в большой город, подальше от этой серой опостылевшей рутины сельского быта. Пусть трудно, пусть голодно, но не хуже, чем при родной матери, которая неделями не просыхала.

В первый год поступить не получилось. Не было денег на билет, не успела вовремя подать документы. Можно было и электронкой отправить, но у Шурки и компьютера-то не было. По незнанию решила сначала месяц в сельском магазине отработать, а потом уже ехать и поступать. Но шустрая хозяйка облапошила девчонку как дважды два, повесила недостачу.

Пришлось еще месяц отработать. Но теперь Шурка смотрела в оба, считала все, запоминала, ставила тайные метки, записки, маячки. Даже на замок бирку с подписью клеила. Отработала, выплатила, и даже на билет денег собрать получилось. С маленькой сумкой под отборную ругань матери уехала из дому.

Но вот в приемной комиссии объяснили, что прием заявлений завершен.

Шурка не сдавалась, в один университет не получилось, она шла во второй, в третий. Но оказалось, что везде срок приема уже закончился. Но отчаянию не поддалась. Поняла, что нужно решать вопрос чуть иначе. Погуляла возле учебных заведений, понаблюдала. Выискала жертву — полноватого мужичка в круглых очочках с пробивающейся лысинкой на затылке.

Просчитала маршрут, подготовилась. И в один прекрасный день преподаватель истории Каблучков Мирон Терентьевич не смог пройти мимо рыдающей на скамейке девушки. Такой юной и очаровательной, со светлыми косицами, в простеньком платьишке, — словно она сквозь время прошла из далекого советского прошлого.

Шурка была устроена на работу в университет лаборанткой, ей выделили комнату в общежитии, и даже Каблук со своими желаниями не приставал так часто. Ничего, терпимо. Главное, что зацепилась. А потом через год и денег поднакопила. И поступить смогла в этот же универ. И Каблук сам как-то отстал, не по силам ему оказалась молодая да бойкая любовница. И из общежития решилась уйти, тем более так удачно сложилось, смогла снять квартиру почти в центре по низкой цене. Да и Кира, с которой она делила жилье, оказалась хорошая девушка, ничем ей не мешала, не лезла в душу. Ну разве что глупая, в любовь там какую-то верит…

Шурка, конечно, о своих твердых как гранит убеждениях направо и налево не рассказывала. Вот и для Киры, да и остальных любопытных, у нее была припасена легенда, что ждет она из армии своего ненаглядного Димочку, приедет он и сыграют влюбленные свадьбу. И Дима был, и армия, и даже письма раз в две недели. Только не жених он Шуре вовсе, а родной брат, следом за ней рожденный. Тот самый, с которым ей приходилось всех остальных малышей тянуть.

Над письмами Шура искренне вздыхала, прижимала их к груди и мечтала, как они с Димкой когда-нибудь разбогатеют и прокатятся по родной деревне на большом черном джипе. Проедут нарочито медленно, чтобы вредные бабки, которые им не давали таскать с огородов яблоки, успели их рассмотреть и осознать все свое скудоумие. Шура бережно целовала конверт, убирала в потайной кармашек в чемодане и потом еще долго ходила задумчивая, лишь подтверждая Кирины мысли о том, что подруга искренне влюблена и счастлива.

Учеба в университете сближала подруг. Разные специальности, но одни и те же преподаватели по некоторым предметам. А значит, есть возможность обмениваться конспектами, сплетничать, делиться контрольными. Кира училась на социолога-психолога, а Шура на бухгалтера-экономиста — и здесь она считала, что нужно быть поближе к деньгам. Хотя бы мысленно.

4

Встречи и так были редкими, а потом и вовсе сошли на нет. Глеб ушел с головой в учебу, к концу подходил апрель. Через полтора месяца предстояла защита диплома, потом комиссия.

Еще и дома в последнее время чувствовалось напряжение, мать всегда волновалась больше, чем положено, только повод дай, а отец, военный в отставке, а теперь работающий в каком-то охранном агентстве, вдруг стал задерживаться на работе и часто ездить в командировки с начальством, каким-то депутатом. Глеб понимал, что и матери, сидящей дома на пенсии, нужно хоть изредка уделять внимание. Поэтому решил убить сразу двух зайцев, пригласил Киру домой, познакомится с мамой.

Вылил на девушку неожиданную новость, как ушат холодной воды, во время короткой двадцатиминутной встречи между парами и началом рабочей смены. Кира в теплом платьице, но уже без плаща, жалась к крепкому мужскому телу, стоя у фонтана возле медицинской академии. Приехала сюда сама, зная, что иначе увидеться не получится еще несколько дней, собиралась домой к родителям.

— Я сегодня недолго, до восьми, подменяю просто. А потом мы ко мне рванем, я тебя с мамой познакомлю. Надеюсь, ты не против? — говорил Глеб с горящими глазами, нежно и одновременно крепко прижимая любимую к груди, оберегая от ветра.

— Нет, не против, — прошептала Кира тихо, практически еле слышно. От неожиданности голос куда-то пропал. — А