Черный Ангел - Джон Коннолли

Однако Торранс дал деру. Причиной для побега стало состояние здоровья той женщины, которая во время налета получила от Торранса удар по голове, вследствие которого позднее впала в кому, и против Торранса тут же выдвинули более тяжелые обвинения, и, возможно, его ждало даже пожизненное заключение, если бы женщина умерла. Если же Торранс не объявился бы, Питсу пришлось бы выплатить все двадцать тысяч, кроме того, его доброе имя оказалось бы запятнанным, а сам он вступил в конфликт с местными органами принудительного исполнения наказаний.

Я взялся за дело Торранса еще и потому, что знал о нем то, что никто еще, похоже, не знал: он встречался с женщиной по имени Оливия Моралес, официанткой в мексиканском ресторане в городе, у которой был ревнивый бывший муж с настолько мощным запалом, что вулканы могли показаться спокойными рядом с ним.

Я видел Торранса и Оливию вместе, после того как она закончила смену, за два или три дня до грабежа. Торранс был «фигурой» в том смысле, в каком бывают подобные типы в маленьких городках вроде Портленда. О нем ходили легенды, но до того провалившегося грабежа его не удавалось уличить ни в одном серьезном преступлении больше из-за какого-то везения и удачи, нежели из-за большого ума и изворотливости с его стороны.

Но он был тем малым, с которым считались и перед которым пасовали остальные босяки из-за его якобы ушлости. Но я никогда не признавал теорию наличия сравнительно большого интеллекта там, где дело касалось мелких преступлений, и тот факт, что в определенном кругу Торранса воспринимали как продувную бестию, сильно меня не впечатлил. Большей частью преступники — своего рода разновидность тупиц, поэтому-то они и преступники.

Если бы они не нарушали закон, они занимались бы чем-нибудь еще, чтобы пощипать чьи-то кошельки, например, проводили бы выборы во Флориде. Тот факт, что Торранс пытался совершить налет на бензоколонку, вооруженный одной бейсбольной битой, явно указывал на то, что он еще не поднялся с низов в воровской иерархии.

До меня дошли слухи, что Торранс сильнее увлекся наркотиками в последние месяцы, а ничто не разжижает мозги человека быстрее, чем старый «деревенский» героин.

Я рассчитал, что Торранс обязательно встретится со своей подругой, раз на него свалились неприятности. Мужчины в бегах обыкновенно стремятся к женщинам, которые любят их, будь то матери, жены или подруги. Если у них есть деньги, они постараются помешать тем, кто их ищет.

К сожалению, к Лестеру Питсу обращаются лишь те, чье положение близко к отчаянному, и Торранс, вероятно, использовал все доступные ему средства, чтобы раздобыть денег. Какое-то время он будет вынужден держаться поближе к дому, ведя себя сдержанно, пока не подвернется случай. Оливия Моралес, похоже, была верной подругой.

Джекки Гарнер хорошо ориентировался на местности, и я поручил ему держаться поблизости от Оливии Моралес, пока сам занимался другим делом. Он проследил, какие закупки она делает на неделю, и отметил, что она взяла упаковку «Лакки», хотя сама явно не курила. Джекки отправился за ней до дома, который она снимала, и видел, как немного погодя к дому подъехали двое мужчин на красном фургоне «додж». Когда он описал их мне по телефону, я признал в одном из них единокровного брата Торранса Гарри. Вот почему меньше, чем через сорок восемь часов, после того как Дэвид Торранс исчез из поля зрения, мы с Джекки уже стояли, пригнувшись, у стены сада, готовые сбить его «в полете».

— Мы могли бы вызвать копов, — предложил Джекки больше для проформы, нежели по какой-либо другой причине.

Я подумал о Лестере Питсе. Он относился к тому сорту парней, которым в детстве всегда попадало за жульничество в играх. Если бы ему представилась хоть малейшая возможность ускользнуть от необходимости заплатить мне мою долю, он непременно этим воспользовался бы, и в результате услуги Джекки мне пришлось бы оплачивать из собственного кармана. Вызов полицейских предоставил бы Лестеру именно такой шанс. Так или иначе, я хотел пойматьТорранса сам.

По правде сказать, мне он не нравился, и он обязан был заплатить за мою машину, к тому же, вынужден признать, поимка этого типа обещала мне море адреналина. К тому времени я уже несколько недель вел безмятежную тихую жизнь. Пришло время для небольшого волнения.

— Нет, мы должны сделать это сами.

— Полагаешь, они вооружены?

— Не знаю. Торранс до сих пор никогда не пользовался оружием. У него мало времени. На брате не было куртки, выходит, он величина неизвестная. Что касается другого парня, у него вполне может быть автомат. Мы ничего не выясним, пока не выбьем дверь.

Какое-то время Джекки оценивал ситуацию.

— Жди меня здесь, — сказал он и убежал.

Я слышал, как где-то в темноте открылся багажник его машины. Когда Джекки возвратился, он нес четыре цилиндра, каждый примерно фут в длину, с изогнутым крюком вешалки на одном конце.

— И с чем это едят? — поинтересовался я.

— Дымовые шашки, — он поднял два цилиндра в правой руке, затем два в левой: — Слезоточивый газ. Десять частей глицерина на две части натрия бисульфата. У дымовых шашек есть вдобавок аммиак. Они жутко воняют. Все домашнего изготовления.

Я посмотрел на вешалку, разноперую ленту, истертые трубы.

— Ничего себе, а совсем как фирменные. И кто бы мог подумать!

Бровь Джекки изогнулась, и он стал разглядывать цилиндры. Затем поднял правую руку.

— Или, может, эти газовые, а эти дымовые. В багажнике ужасный беспорядок, они там катались туда-сюда.

Я посмотрел на него.

— Твоя мамочка должна тобой гордиться.

— Эх, она ни в чем таком не нуждалась.

— И меньше всего в боеприпасах.

— Итак, какие будем применять?

Обращение к Джекки Гарнеру казалось все менее и менее похожим на хорошую идею, но перспектива отсутствия необходимости слоняться кругами в темноте в надежде, что Торранс когда-нибудь покажет свое личико, или пытаться прорваться в дом и встретиться нос к носу с тремя мужчинами и одной женщиной, возможно вооруженными, была, без сомнения, более привлекательна.

— Дым, — решился я наконец. — Думаю, отравление их газами могут счесть незаконным.

— Мне кажется, обкуривание также незаконно, — заметил Джекки.

— О'кей, посчитаем его менее незаконным, чем газ. Все, давай сюда одну из этих твоих штук.

Он вручил мне цилиндр.

— Ты уверен, это дым? — уточнил я на всякий случай.

— Уверен. Они весят по-разному. Я всего лишь пошутил над тобой. Потяни за штырь, затем бросай, не мешкай. И не слишком раскачивай из стороны в сторону. Это добро из летучих составов.

Далеко от Портленда, как раз когда ее мать прокладывала свой путь по улицам незнакомого города, Алиса очнулась от глубокого забытья. Ее лихорадило и тошнило, кости и суставы болели. Она снова и снова умоляла дать ей дозу, потому что почувствовала бы себя крепче. А они вместо этого вводили ей какую-то муть, которая вызывала ужасные, пугающие галлюцинации: какие-то жестокие существа толпились вокруг нее, пытаясь утащить ее в темноту.

Видения длились недолго, но их эффект изматывал, а после третьей или четвертой дозы она обнаружила, что все продолжалось и после того, как действие наркотика должно было постепенно проходить, — раздел между кошмаром и действительностью стал стираться. Кончилось тем, что Алиса взмолилась прекратить все это и взамен рассказала им все, что знала. Тогда они заменили наркотик, и она проспала без сновидений.

С тех пор время текло в расплывшемся неясном тумане бессмыслицы. Руки ее были привязаны к спинке кровати, глаза оставались завязанными с тех пор, как ее сюда притащили. Она поняла, что не один, а несколько человек держали ее здесь, поскольку разные голоса допрашивали ее за это время.

Дверь открылась, и шаги приблизились к кровати.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил мужской голос, который она уже слышала прежде. Сейчас он показался ей даже ласковым. По акценту она предположила, что мужчина — мексиканец.

Алиса попробовала заговорить, но горло страшно пересохло. К ее губам прижали чашку, и мужчина тонкой струйкой залил воду ей в рот, поддерживая затылок рукой так, чтобы она не пролила на себя. Его рука показалась ей холодной.

— Мне плохо.

Наркотики частично действовали, но ее измученному организму требовались уже значительно более сильные дозы.

— Скоро тебе станет лучше.

— Почему вы делаете это со мной? Это он заплатил вам?

Алиса ощутила замешательство, возможно, даже тревогу.

— О ком ты?

— Мой кузен. Он заплатил вам, чтобы вы меня украли и добили?

Раздался вздох облегчения.

— Нет.

— Но почему я здесь? Чего вы от меня хотите?

Она снова вспомнила, как ей задавали вопросы, но ей было уже не под силу вспомнить суть их вопросов или своих ответов. Алиса могла сказанным навлечь беду на подругу, она этого и боялась. Но ей уже не вспомнить ни имени подруги, ни ее лица. Сознание путалось, она была слишком утомлена, измучена жаждой.