Ренатино не летает по воскресеньям - Ренато Рашел

— Подумаешь! Должен же я что-нибудь придумать, — отвечал Карло Альберто Луиджи. — Всё лучше, чем жечь дома. А остальные шесть молний только этим и занимаются.

— Они хоть с домами воюют, — смело возразил Ренатино. — А ты издеваешься над бедным соколиком. Ты знаешь, что он с утра ничего не ел?

— Ах, так! — ,громыхнул Карло Альберто Луиджи. Он был страшно оскорблён и разгневан. Ему, повелителю молний, какой-то человечек посмел выговаривать, да ещё при всех. — Ну что ж! Придумаем что-нибудь повеселее! Сожгу, пожалуй, для начала Красный Дуб.

— Нет! — воскликнул Ренатино.

— Нет! — заплакали Андреа и семь воробьишек.

— Нет! — закричал лесоруб. — Не надо. Лучше я его срублю.

— Вот как, срубите? — усмехнулся Карло Альберто Луиджи. — Ведь вы уже начали рубить. Что же вы остановились?

И… Тьювикк!

Андреа вскрикнула от ужаса — её отец исчез в языках пламени.

Не пугайтесь.

Карло Альберто Луиджи пошутил. Лесоруб остался цел и невредим. Но топорище превратилось в головешку. Чёрную, дымящуюся головешку.

Над парком громом прокатился гулкий смех повелителя молний и мгновенно смолк.

— Бедный мой топорик! — всхлипывал лесоруб. Ведь топор был ему нужен так же, как велосипедисту крепкие ноги или певцу голос.

Напрасно Андреа пыталась утешить своего несчастного отца.

У воробьишек от огорчения даже клювики вытянулись.

— Ты просто бессердечный! — закричал Ренатино.

Тут уж Карло Альберто Луиджи рассердился не на шутку. Значит, этому Ренатино его проделки не нравятся?

Хорошо же!

Сейчас он им покажет, как перечить повелителю молний!

Тыовикк! — яростно сверкнул он и ринулся на Красный Дуб.

Но не долетел.

— Эй ты, ржавый осколок! — донёсся до него чей-то крик. — Ты, видно, стращать нас вздумал?

Карло Альберто Луиджи до того удивился, что застыл в небе.

— Ну и наглец! Откуда это он кричит?! Кажется, с пшеничного поля. Какой у него странный голос. Точно у пугала, да к тому же не умеющего толком говорить.

И верно, это кричало пугало в клетчатом пиджаке.

Наш старый знакомый Чип.

— Меня обзывать осколком? — взревел Карло Альберто Луиджи. — Погоди. Сейчас я с тобой рассчитаюсь! — И — тыовикк! — бросился на Чипа.

Но на полпути передумал. Смельчаки были ему по душе.

Он только сжёг Чипу пиджак и продавленный цилиндр.

Тут все увидели, что страшное пугало Чип — это всего лишь две сбитые крест-накрест жалкие деревяшки посреди пшеничного поля.

И тогда даже Карло Альберто Луиджи устыдился своей жестокости и умчался далеко-далеко вместе со всеми тучами.

Нежданно-негаданно дождь перестал и снова ярко засветило солнце.

— Странная в этом году стоит погода! — удивлялись горожане.

Разве они могли знать, что погода тут ни при чём!

В то ужасное утро, вернее, уже в полдень на наших друзей обрушились новые беды.

— Я сделаю из него топорище! — обрадовался лесоруб, разглядывая одну из деревяшек Чипа.

Но Чип был не согласен.

— Прошу вас, два! Ну хоть два топорища! — умолял он.

— Так и быть, два! — торжественно пообещал лесоруб.

И своими крепкими руками выдернул Чипа из земли.

И тут случилось невероятное.

Из ямы забил фонтан нефти. Фонтан высотой в двести метров мгновенно взметнулся к небу. Секунда-другая, и всё вокруг потемнело, точно на город вдруг опустилась ночь.

А нефть заливала всё подряд: пшеничное поле, улицы городка, парк…

— Ну и погодка! Опять дождь пошёл, — недоумевали люди.

Но вы-то, конечно, уже знаете, что это была нефть.

Не прошло и минуты, как всё в городе стало чёрным-пречёрным: улицы, дома, люди. А все жители городка радостно улыбались и хлопали в ладоши.

Только Ренатино не радовался и не веселился. Но кто мог догадаться, почему он один во всём городе опечалился?

К лесорубу подбежали корреспонденты радио и телевидения.

— Я по-прежнему буду рубить деревья, — сказал лесоруб, который в мгновение ока сделался нефтяным королём. — Но деревья должны быть высокими, с пышной листвой, достойными топора из чистого золота. Ведь теперь я буду валить деревья только золотым топором. Моя дочь выйдет замуж за принца. И я каждый день, утром и вечером, буду есть горячий суп!

Корреспонденты принялись лихорадочно снимать для газет нового миллионера. Все его поздравляли. А Андреа тихонько плакала в углу. И Ренатино тяжко вздыхал, примостившись на ветке Дуба.

Какое грустное утро четверга! Вернее, грустный полдень!

А впереди наших друзей ждали ещё более печальные дни.

Ренатино по-прежнему каждое утро ровно без четверти восемь улетал из дому на своих тринадцати красных шариках. Но теперь он отправлялся на работу без всякой охоты. Так, по обязанности. Конечно, он следил за семью непоседливыми воробьишками, но его сказки были грустными, и все до одной оканчивались очень плохо.

Но воробьишки не сердились. Сидели тихонько на ветвях, и даже шутить над белкой им не хотелось. Они уже обо всём догадались.

Часто к Дубу прилетал Гракк, показывал Ренатино, как быстро у него отрастают перья.

Только и ему не удавалось развеселить Ренатино. Целыми днями он смотрел на нефтяные вышки. А их на пшеничном поле становилось всё больше и больше: сначала одна, потом три и, наконец, пятнадцать. Каждая новая вышка — ещё один миллион, а каждый новый миллион всё больше разделял Ренатино и дочку лесоруба. Ведь теперь старый лесоруб стал первым в городе богачом. А Ренатино как был, так и остался бедняком.

Невесело жилось и Андреа.

Хоть отец и купил ей в Париже сто самых модных платьев, коробки с шоколадом, красивые книжки, Андреа была несчастна. Словно потерянная, бродила она по бесчисленным залам своего огромного нового дома. И всякий раз она оказывалась у одного и того же окна, в одной и той же комнате. Прижавшись носом к стеклу, она часами смотрела туда, где зеленел парк и высился Красный Дуб. И тихонько плакали. И худела прямо на глазах.

Отец выписал самых лучших в мире врачей.

— Ме-лан-хо-лия! — объявили мудрые врачи. — Девочке нужно уехать. Везите её куда хотите, но только подальше отсюда! Разве вы не чувствуете, как здесь пахнет нефтью?

— Мы поедем в Канаду, — решил лесоруб-миллионер.

Теперь по ночам ему снились высоченные стройные деревья в необозримых лесах этой далёкой страны.

И он каждое утро натачивал свой золотой топор.

И Чип, ставший топорищем, подрагивал от гордости. Но однажды в четверг утром…

«Стоп! — воскликнете вы. — Значит, всё начинается сначала?»

Успокойтесь! Это был четверг другой недели.

Итак, однажды в четверг утром прохожие увидели, как по дороге к аэропорту промчались одна за другой семь голубых машин и семь чёрных.

— Свадьба! — сказали одни.

— Похороны! — сказали другие.

И те и другие ошиблись.

Кто же ехал в машинах?

Все четырнадцать машин остановились у ворот аэропорта.

Из первых тринадцати машин носильщики вынесли сто двадцать девять чемоданов и тридцать семь тюков, а из последней вылез миллионер-лесоруб и его дочка Андреа, бледная-бледная.

А самолёт с четырьмя громадными моторами и двумя могучими крыльями уже стоял на взлётной дорожке, готовый взмыть в небо.

Носильщики в чистых комбинезонах начали грузить чемоданы.

Ренатино, как всегда, сидел на Красном Дубе. Туда же прилетел и Гракк.

Он объяснил, что поможет присматривать за воробьишками, хотя никакой нужды в этом не было — семь шалунов стали тихими, смирными, и им даже играть расхотелось.

— Поверь мне, я много путешествовал, — сказал Гракк. — И я увидел, что в мире полным-полно лесорубов. И почти у всех есть красивая дочка. А у некоторых даже целых две.

Но Ренатино его не слушал. Только вздыхал потихоньку. А глядя на него, вздыхали и семь воробьишек.

— Однажды в Доломитовых горах я встретил лесоруба, у которого… — не сдавался Гракк.

Но тут случилось нечто весьма странное. В ясном небе сверкнула молния — тьювикк! — и Карло Альберто Луиджи опустился рядом с Красным Дубом.

— Я, честное слово, не знал, что всё так выйдет… — сказал он Ренатино. — Хочешь, я спалю все нефтяные вышки?

— Спасибо, не надо, — печально ответил Ренатино.

— Ну хотя бы две…

Повелитель молний хотел во что бы то ни стало помочь Ренатино. Но Ренатино покачал головой.

— Нет, лучше уж в другой раз…

— Тогда разреши хоть самолёт поджечь?

— Какой самолёт?

— Ну, тот, что увозит в Канаду Андреа и лесо… — Он умолк на полуслове, но было уже поздно.

Откуда он мог знать, что Ренатино ни о чём не догадывался. Гракк посмотрел на сконфуженного повелителя молний с немым упрёком. Бедный Карло Альберто Луиджи! Он всё говорил и делал невпопад.