Трудное решение - Диана Мирзоян

На входе в село, у развилки его ждала Ва. Она сидела на обочине дороги, прислонившись головой к могучему дереву Ор, которое по поверью исполняет желания. Ва истекала кровью, которая сочилась из израненной груди и живота. «Лу, любимый, родной мой, я ждала тебя, я не могла умереть не дождавшись тебя…» — шептала Ва, зажимая раны руками. Из глаз ее текли слезы от боли и страха, но на губах светилась улыбка торжества. «Видишь, я все еще живу — это Ор помогает мне…» Лу бросился перед ней на колени, стал покрывать мокрое лицо поцелуями, пытался приподнять Ва и понести. Но каждое движение причиняло ей боль. «Послушай меня, — продолжала она, — пока я могу говорить. Пока ты был в пустыне испытаний разразилась война с Юлой. Я не знаю кто первый начал. В селении сейчас враги, не ходи туда, а то погибнешь тоже». «Ва, милая Ва, — быстро зашептал он, — ты не умрешь, ты не бросишь меня, я люблю тебя, сейчас придет доктор, ты выздоровеешь, я не могу без тебя жить!» Он плакал, сам не замечая этого. «Кто это сделал?! — закричал он. — Кто?» «Никто, Лу, — прошептала Ва, — они просто бросали звездочки. Меня уже не спасти. Спасайся ты. Пусть ты будешь жить, Лу, я люблю тебя…» Ва умерла, но Лу до темноты просидел с ней, пытаясь согреть мертвое тело, не веря, что это конец.

Наступила ночь. Лу похоронил Ва под деревом Ор. Никто не помешал ему — дорога оставалось пустынной до самого горизонта. Лу задами пробрался до своего дома. В селении царила суматоха. Солдаты Юлы, расположившиеся было на ночлег, получили срочный приказ покинуть селение и двигаться дальше на город Оми. Военные машины озаряли пустые дома светом фар, завывали сирены. Лу поднял с земли связку смертоносных лезвий, расположенных по кругу так, чтобы во время полета торчать в разные стороны. Это была звездочка, одна из них убила Ва. Лицо Лу перекосила жестокая улыбка. Он завел пружину и лезвия тихо завибрировали. Теперь они готовы впиться в любое живое тело, остановившее полет звездочки.

Ру пугливо озираясь выскочил из военного грузовика. Его часть покидала разоренное селение, но он не мог уехать не повидав друга детства. Когда — то они познакомились с Лу в детском лагере на Юле. Несколько летних сезонов крепко подружили их. Потом несколько раз родители привозили Ру в гости к родственникам на Пулу, и он летал в гости к Лу. После окончания лицея Лу прилетел к ним в на Юлу с туристической путевкой. У них было много общего, и два мальчика с планет — сестер чувствовали себя так, будто они братья. Потом межпланетные полеты стали для семьи Ру не по карману, и друзья только переписывались. Ру копил деньги на билет, чтобы прилететь на свадьбу друга, которая должна была состояться через полгода. Но прилететь на Пулу Ру пришлось значительно раньше и не по своей воле. Была объявлена всеобщая мобилизация и Ру оказался в первой партии солдат, полетевших на Пулу. Их часть дошла до селения, где жил Лу. Теперь Ру был одержим одной мыслью — увидеть друга, убедиться что он жив, объяснить Лу, что он по — прежнему не считает себя его врагом, что он не хотел, что он не виноват.

Добравшись до знакомого домика, Ру потянул дверь на себя. Лу поудобнее перехватил тяжелую звездочку. Он готов, он отомстит за Ва. Звездочка совершила плавный полет и превратила в лоскуты то, что было лицом глупого солдатика, одетого в ненавистную форму ополченцев Юлы. Когда месть свершилась, Лу подошел к исковерканному телу и тихо сказал: «Я не виноват. И ты не виноват». И в бессильной ярости застонал, закусив губы и вырывая волосы, проклиная тех, кто все это затеял.

Адмирал Сенклер просчитывал всевозможные варианты развития событий при выполнении их суперсекретного и страшного задания. Он делал это регулярно, не только для того, чтобы исключить провал или не дай бог не рассекретить операцию, но и для того, чтобы занять сознание и отвлечься от самопоедания. Он знал, что это плохо, но ничего не мог поделать с собой. Тогда, после визита к Военному министру, он сутки провел в баре. Потом был слишком занят работой. И вот теперь, во время вынужденного простоя, каждая лишняя минута открывала дорожку для черных мыслей. Сенклер чувствовал раздвоение. «Я все делаю правильно, — думал он. — Я Адмирал, но для Военного министра я простой исполнитель, послушный солдат. Так и должно быть. Именно за это меня и выбрали. За мою безотказность и за то, что я не задаю вопросы. Но я не знал, что мне предстоит ТАКОЕ. Я лечу убивать в мирное время, я убийца, и я делаю соучастниками всех, кто находится на борту корабля. Но я солдат! Я должен выполнять приказы! Наверное нужно было бы отказаться с самого начала». Сенклер представил что было бы, если бы он сказал там, в кабинете Военного министра: «Я не могу взять на себя этот грех». «Но я не представлял себе, что это так тяжело сделать. Я был как заторможенный. А теперь уже слишком поздно, слишком поздно…»

Он сидел и как завороженный смотрел на мерцание его рабочего стола, где были составлены таблицы первоочередных дел. От этого занятия его оторвал осторожный стук в дверь. «Войдите», — отозвался Адмирал. На пороге показался первый пилот корабля. Адмирал с неприязнью посмотрел на него. Ему всегда не нравилась манера первого пилота цеплять на китель все заработанные им за службу знаки отличия и юбилейные медали. Но никто не мог поспорить, что первый пилот быстро соображал и быстро действовал в бою. Сейчас его лицо было хмурым. «Разрешите доложить, — произнес первый пилот. — В окружающей нас системе возникла чрезвычайная ситуация. Эта жизнь, что мы обнаружили, эти аборигены системы, они кажется начали межпланетную войну. Экипаж взволнован, офицеры требуют вмешаться, и используя право сильного, предотвратить бойню, которая может произойти. Сейчас все собрались в кают компании. Мы просим вас, Адмирал, выйти и объявить свое решение». Он замолчал и склонил голову.

Некоторое время Сенклер продолжал смотреть в его макушку, потом поморщился. Эта неожиданная неприятность взволновала его гораздо сильнее, чем ему хотелось. Сенклер, как и все остальные офицеры из стандартного курса истории знал что локальные межпланетные войны всегда заканчивались гибелью всех враждующих сторон. Происходило это из-за опережающего развития оружия, перед психологией. Он не сомневался, что этих бедняг, осмелившихся поднять друг против друга боевые корабли ждет то же самое. Как поступить сейчас у него не было никаких сомнений предоставить аборигенам самим решать свои проблемы, и не заботясь об их дальнейшей судьбе, следовать своим курсом. Так велел долг и это было правильно. Но на душе у него вдруг стало слишком тяжело. Он даже не попытается остановить самоубийц, затевающих межпланетный конфликт. Это бесполезно, не в силах одного корабля чужаков сделать это. Но как объяснить это взволнованным офицерам, которые ждали сейчас его решение? «А никак я не буду объяснять свои действия, — ожесточенно думал Адмирал, поднимаясь в лифте. — Я не обязан отчитываться в принимаемых решениях перед экипажем. На борту эскадры я Бог и царь».