Из-за елки выйдет медведь - Анастасия Ермакова

— Ну чем тебе Олег плох? — допытывается бабушка. — Серьезный, зарабатывает. Не пьет, не бабник.

По мысли бабушки, этот стандартный набор добродетелей гарантировал нехитрое семейное счастье. Одна моя знакомая к сорока годам упростила свои требования к мужскому полу до минимума: чтобы не лысый и ноги не воняли. Но даже столь непритязательный вкус не избавил ее от проблем в семейной жизни. Я видела ее мужа, и он точно не лысый. Относительно второго пункта мне ничего не известно…

— Чем тебе не угодил Олег, я тебя спрашиваю?

— Он дурак.

— Это с двумя высшими дурак?

— Да, с двумя высшими, и дурак. К тому же у него пузо.

— Подумаешь, пузо! — взвилась бабушка. — Нашла причину. У них к сорока у всех пузо. Я тебе так скажу: с пуза воду не пить.

— Издеваешься, да?

— Это ты надо мной издеваешься. Беда прямо с тобой!

— Но я не люблю его. И потом он — маменькин сыночек.

— А ты — бабушкина внучка. Выйдешь замуж — полюбишь. Выходи, выходи, Сашка, пока берут! Ох, пропадет девка…

— Знаешь, ба, на голодный желудок пропадать как-то не очень. Можно я хоть поем? И кстати, ты подумай насчет жениха. Отличный дедок! Не пьет, не бабник.

* * *

Снова не могу пройти через турникет. Он не хочет заглатывать мой мятый билет.

— Помяли, небось, вот и не лезет, — равнодушно говорит усталая немолодая тетка в стакане, уже несколько минут наблюдающая за мной.

— Что же делать? — спрашиваю.

— Аккуратней обращаться надо.

— Постараюсь. Но с этим-то как быть? Тут еще две поездки.

Тетка неглубоко задумывается.

— Две? Ну, можно погладить дома… Хотя не факт, что поможет… Может полоска повредиться.

Пассажиры идут непрекращающимся потоком. Слышно, как турникеты давятся надоевшей пищей, как внизу гудят переполненные поезда.

— У меня вот, — назидательно говорит дежурная, — документы всегда аккуратно хранятся. И чего их мять? Напихают в сумки всякой ерунды, потом жалуются.

— Да, — покорно соглашаюсь я. — Вы правы. Но как мне пройти-то?

— Идите покупайте новый, — невозмутимо говорит она. — Я что могу?

— А этот куда?

— А куда хотите. На память себе оставьте.

Ладно, будет еще одна закладка. Память о метро. Об этом дне. О скучающей дежурной. Бесполезная маленькая помятая память.

Как не хочется начинать новую неделю и уныло тянуть ее, будто застольную песню фальшивым голосом. Но придумать новый куплет не хватает ни сил, ни таланта.

Эскалатор. Упорная гусеница будней. Она никогда не устает. Ползет и ползет. Скрипит и скрипит. Впереди две модно одетые девицы обсуждают лак для волос.

— Но этот сильной фиксации. Это главное. Ветер-то какой, — говорит одна.

— Да, ветер — кошмар, — кивает вторая.

Хорошо бы иметь взгляд сильной фиксации. Взглянул — и сразу выхватил самое важное. Выхватил — и запомнил. Но все накладывается одно на другое, смазывается, путается, стирается. Было, не было — не разобрать. Может, и не надо разбирать. Эскалатор сделает свое дело. Стой и держись за поручень. Читай рекламы на стенах. И не думай. Отпусти спокойно от себя прошлое и не заискивай перед будущим — ему нет до тебя никакого дела; оно занято только одним: выращиванием времени. Времени, в котором ты будешь ехать вот так в метро, и слушать чужие разговоры, и смотреть в затылок впереди стоящему, и чувствовать усталость и опустошение. И все-таки, вопреки всему, надеяться на что-то.

В подъезде сумрачно и прохладно и пахнет побелкой — в доме ремонт. Лифт флегматично ползет вверх, подрагивая и поскрипывая. На двенадцатом этаже нехотя открывает двери, будто сожалея, что подъем прошел так гладко и мы не застряли.

— Саша! — радуется Андрейка. — А у меня новый фильм. Посмотрим?

— Если останется время.

— Останется. Я уже сам убрался. А готовить мне не надо. Бутербродов поем.

— Еще чего — бутербродов. Я же на работе.

— Саш, а давай у тебя сегодня будет выходной, а? Я тебя очень прошу…

— Что ж…

Андрейка тут же начинает суетиться, пододвигает мне кресло. Я помогаю ему. Щеки его раскраснелись. Он очень взволнован и долго не может найти пульт от телевизора. Он старается не смотреть на меня, вставляет кассету не той стороной, чертыхается, извиняется, краснеет еще больше и еще больше суетится.

— Тебе удобно сидеть? Может, телевизор вот так развернуть? Фильм классный, тебе понравится. Там, понимаешь, одного киллера заказали другому киллеру. А они, прикинь, друганами стали. Прикольно, да?

— Очень.

— И тот, первый, ну, которого должны убить, придумал такую штуку…

— Давай уж лучше смотреть, — говорю. — А то ты мне все расскажешь.

— Ага, все, включаю.

Андрейка садится рядом на стул, костыли прислоняет к стене. Ярко-синие, они отчетливо выделяются на светлых обоях. Экран голубовато вспыхивает, идут титры. Потом какие-то взъерошенные потные мужики долго бегают друг за другом, начинается пальба.

— Сидеть удобно? Хорошо видно?

Я киваю.

Выстрел. Человек в кожаной куртке падает. Из его головы течет кровь.

— Один готов, — довольно констатирует Андрейка.

Целая стена здесь увешана грамотами и медалями. Как-то я спросила — чьи это.

— Мои, — гордо сообщил он.

— И за что же?

— А я разве не говорил? У меня КМС по плаванию. Могу показать кассету с соревнованиями. Хочешь?

Следующие часа полтора мы смотрели, как в голубой воде одноногие пловцы, все в резиновых шапочках и очках, похожие на больших неизвестных рыб, плавают наперегонки. Андрейка почти всегда приходил первым. Потом была церемония награждения, и он стоял на пьедестале с мокрыми волосами и счастливым лицом.

Я снова украдкой бросаю взгляд на его костыли. Но Андрейка, похоже, заметил.

— Тебе неинтересно?

— Почему же… Очень интересно. Просто я сегодня немного устала.

— Нет, тебе неинтересно. Я же вижу.

Он нервно хватает пульт и выключает телевизор.

— Все, хватит. Посмотрели…

— Ты обиделся?

— Нет.

— Не обижайся. Ладно, мне пора, — поднимаюсь я.

— Не уходи, — просит Андрейка.

— Хорошо. Тогда я приготовлю тебе что-нибудь.

— Не надо. Просто посиди.

Несколько минут мы сидим молча. В открытую форточку залетают приглушенные уличные звуки: гудки автомобилей, голоса детей, лай собак. В комнате плещется пыльный солнечный свет. Я смотрю на мужские, большого размера, стоптанные тапки — их выдает мне Андрейка; задники сильно замяты, и ходить в них неудобно, будто под пятки положили засохшие хлебные корки.

— Ты ведь относишься ко мне как к больному, да?..

— Я очень хорошо к тебе отношусь, — осторожно говорю я.

— Не ври.

Подхожу к нему, глажу по голове. Андрейка вздрагивает и раздраженно отталкивает мою руку.

Я встаю и иду к двери. Андрейка, не взяв костыли, скачет за мной. Наклоняюсь застегнуть туфли, он вдруг бухается на пол, обнимает мои колени, прижимается к ним щекой…

Кузьмич хватает меня за руку и заговорщицки подмигивает.

— Что я тебе сейчас покажу, Сашенька! — он подводит меня к большой новенькой клетке. — Ты только посмотри!

Какое-то белое с черными пятнами существо самозабвенно поглощает корм. Кузьмич стучит пальцем по клетке. Существо замирает, маленькие темные глазки испуганно мечутся.

— Хомяк! — сияет Кузьмич. — Внуки подарили. Хороша бестия, а? Хочешь взять?

— Не укусит? — с опаской спрашиваю я.

— Он-то? Нет, конечно. Жутко ласковая тварь. Вот, держи.

Я беру в руки маленький теплый комочек. Он, дрожа и сопя, тут же вырывается и проворно взбирается мне на плечо. Несколько секунд недовольно копошится там, потом замирает, уткнувшись холодным носом в мою в шею.

— Во! — восторгается Кузьмич. — Нажрался, теперь дрыхнуть будет.

— Где?

— У тебя на плече. Или разбудить? — нерешительно предлагает дед.

— Да нет уж, пусть спит. А долго у него тихий час?

— Ну… — задумывается Кузьмич, — минут десять, наверное… А там, проснется, опять жрать попросит.

— Милое существо. Так у тебя, значит, есть внуки? Ты мне никогда не рассказывал о них.

— Есть. А как же? Двое. Внук и внучка.

— Почему же они о тебе не заботятся?

— Как это не заботятся! — возмущается Кузьмич. — Они ведь мне оплачивают твои услуги. Вот — хомяка подарили.

Подождав, пока животное выспится и дед снова водворит его в клетку, принимаюсь за работу. На этот раз еще и стирка.

— А ты кто по гороскопу? — спрашивает Кузьмич.

— Лев. Но я не верю в гороскопы.

— Да я тоже не верю. Вот, слушай: “Впереди у вас масса ярких впечатлений и радостных открытий: приключения, поездки, поиски и находки. Можете с головой окунуться в море удовольствий, но, если будущее вам не безразлично, постарайтесь произвести хорошее впечатление не только на близких, но и на посторонних людей. Напрягите интеллект: в эти дни нужно прислушаться к голосу разума. Служебный роман и легкий флирт с коллегами позволят вам легко преодолеть ступеньки карьерной лестницы. Очень скоро вам представится возможность почувствовать себя баловнем судьбы”.