Газета День Литературы # 125 (2007 1) - Газета День Литературы

"В 1965 году, когда, скажем, Синявский был арестован, Куняев отмечал пятую годовщину пребывания в КПСС и выход десятой по счёту своей книжечки" ("Огонь по своим", стр. 284. Далее все сноски сделаны по этому изданию).

Врёт Бушин. К тому времени у меня вышли лишь две книги стихов: "Землепроходцы", 1960 (г. Калуга), и "Звено", 1962 г. ("Советский писатель"). А при чём здесь Синявский? Для красного словца? Чтобы оттенить на фоне его ареста литературную "карьеру" С.Куняева? Какая дешёвая демагогия...

"В 1967 году, когда, допустим, Бородин получил пять лет лагерей строгого режима, Куняев отмечал выход пятнадцатой книги" (стр. 284, там же).

Опять ложь. К двум предыдущим книгам у меня прибавилась за эти два года ещё лишь одна: "Метель заходит в город". 1966 г.

А как выход этой книжки связан с арестом Бородина? Видимо, наш лживый болтун решил поглумиться и над Бородиным, и надо мной. Но глупо у него всё получилось.

"В 1979 году, когда меня Баруздин и Оскоцкий вышибли из "Дружбы народов", Куняев отмечал в "Национале" выход своего "Избранного" и получение ордена "Знак почёта" (стр. 285).

Бедный закомплексованный клеветник! Даже такую микроскопическую ложь (про "Националь") ему приходится придумывать, чтобы заодно сообщить миру, что он тоже подвергался гонениям, подобно Бородину и Максимову! А получение ордена "Знак почёта" я, конечно, отпраздновал. Тут он прав. Но не в "Национале"... И не в 1979-м, а в 1980 году.

"В 1983 году Куняев обмывал в ЦДЛ выход двадцатой книги..." (стр. 285). Во, какой дотошный биограф! В НКВД бы ему служить! Пришлось мне тщательно пересчитывать: к 1983 году книг у меня вышло порядочно, но не 20, а всего лишь 12. Опять соврал Бушин. По-хлестаковски врёт он, когда пишет, что я "лет десять был рабочим секретарём Союза писателей" (стр. 182). Всё хочет намекнуть, как, мол, Куняев за кресло держался. На самом деле рабочим секретарём Московской писательской организации я был с 1977-го по 1980 год, и меня убрали с этой должности за выступление на дискуссии "Классика и мы" и за "Письмо в ЦК КПСС по поводу альманаха "Метрополь".

А вот ещё один, уже более серьёзный пример бушинского вранья:

"В двух томах мемуаров почти не упоминает никого из товарищей по работе, всюду он и только он! Всюду его личные успехи и персональные победы" (стр. 289).

В трёх томах моих воспоминаний 36 глав. Из них 18 персонально посвящены: Анатолию Передрееву, Борису Слуцкому, Николаю Рубцову, охотнику Степану Фаркову, геологу Эрнсту Портнягину, Ярославу Смелякову, Виктору Астафьеву, нескольким поэтам из республик, а ещё Шкляревскому, Межирову, Евтушенко, композитору Георгию Свиридову, Фёдору Сухову, Глушковой, кемеровскому поэту Николаю Колмогорову, моим калужским друзьям и т. д.

Но зачем же так нагло и глупо врать-то?

Желая уличить меня в деляческих интригах, Бушин пишет:

"Хочет издать в Калуге первую книгу. Естественно, в издательстве есть свои редакторы, но дебютант настаивает на привлечении редактора со стороны, из Москвы. Кого? Того же еврея Слуцкого. Книга вышла" (стр. 278).

И опять мелкий лжец садится в лужу. Книга действительно вышла в Калуге. Но Слуцкий не имел к ней никакого отношения. Редактировал её поэт Николай Панченко, который в 1960 году работал в Калужском издательстве. Его фамилия и стоит в выходных данных моей первой книги "Землепроходцы".

А вот что ещё сочинил Бушин о моей книге "Поэзия. Судьба. Россия", найдя в ней такие фразы (они выделены жирным шрифтом):

"После тридцати лет пребывания в партии он (это обо мне. – Ст.К.) ликует в 1991 году: "На КПСС надели намордник. Победа!" Кто же он, как не партрасстрига и лжекоммунист, очень мягко выражаясь? Тем более что тут же сказано: "Сегодня Ельцин, а если завтра Лигачёв?" То есть, сегодня американский холуй Ельцин, и это прекрасно, это сбывшаяся мечта, но вдруг опять придёт Лихачёв... это кошмар! Тут перед нами уже не просто партрасстрига и лжекоммунист, прикрывшийся партбилетом, а прихвостень ельцинского режима, дрожащий за его судьбу, как до сих пор дрожат Явлинский, Немцов, Новодворская при виде победы или просто успеха коммунистов в Туле, в Молдавии, в Нижнем Новгороде, в Иркутске, наконец в Польше... Есть основания думать, что вместе с ними синхронно дрожит и наш великий борец за русскую идею..." (стр. 252).

Две выделенные фразы из моей книги Бушин процитировал точно, но вот беда: они принадлежат не мне. Он, как азартный шулер, сознательно всё передёрнул. Отрывок, взбесивший Бушина, из которого он взял эти две фразы, вызвавшие струю клинического глумливого красноречия, в книге напечатан так:

"Из моего дневника тех времён (1991 г.): "6 декабре получил письмо от своего однокурсника Виктора Старостина. Работает учителем в Тульской области. Филфак МГУ вместе кончали, литературу преподаёт, мои стихи любит. Пишет в письме: "читал ученикам твои "Русские сны". Какая сердечная боль в главе о внуках! Читал вслух и сам чуть не разревелся... Через литературу пытаюсь объяснить детям то, что сейчас происходит в обществе. Куда пришли? К чему идём? Дело не только и не столько в пустых полках магазинов. Меня страшит другое – пустые души. У меня трое внуков, и они лишены даже того, что естественно было в детстве их пап и мам... Скоро Новый год, но жаль, что нет шампанского, впервые такое. На КПСС надели намордник. Да, это победа. Но рабская психология в крови людей. По-прежнему всего боятся. Сегодня Ельцин, а если завтра Лигачёв?"

Дальше идёт такой мой комментарий:

"Бедный Виктор! Недавно он помер, так и не поняв коварства времени, поймавшего его в капкан. Сам же писал о том, что его внуки лишены всего, что имели их отцы и матери в 50-60-х годах, когда на КПСС ещё не "надели намордник". Бедный запутавшийся русский человек! Почему даже на склоне жизни ему не стало ясно, что мы, люди из простонародья, дети учителей, врачей, служащих и даже уборщиц, могли достойно существовать и учиться в лучшем вузе страны – в Московском университете – лишь потому, что были защищены от всех мировых рыночных ветров "железным занавесом" советской власти?.."("Поэзия. Судьба. Россия". Т. 2, стр. 352-353).

Когда я упрекнул Бушина в этом подлоге, впервые опубликованном в еженедельнике "Патриот", он, пойманный за руку, не стал изворачиваться и написал мне в личном письме от 5.1.2002 г.: "Да, это ошибка, а не злой умысел. Я признаю ошибку и принесу за неё извинения"... Вместо извинений клевета перепечатана слово в слово в книге "Огонь по своим" на стр. 233 и 252.

Ну вот, сами и решайте, кто здесь "лжекоммунист" и кто словоблуд, поставивший перед собою маниакальную цель: доказать, что Станислав Куняев ренегат и антисоветчик. И такая ложь у Бушина в его бесконечном сочинении на каждой странице, в каждом абзаце, о каждом из нас.

Но пускай Распутин, Крупин, Бородин, Назаров, Кожемяко защищают себя сами. Им видней, где Бушин их оболгал. Без этого он не может, у него стиль и характер такой.

Ну разве можно, не проверяя писаний Бушина, печатать их? И меня оклеветал и Ваше издание подставил. Тем более что глумление – обычный и естественный приём его фельетонов. Он им пользуется, как правило, тогда, когда фактов не хватает.

"Вся держава хотела читать поэта-авантюриста" (о том, что я слишком много издавался при советской власти – стр. 252).

"Куняев целый месяц гулял на дармовщинку по Америке, таким же Макаром объездил Китай, Австралию, купался в Арафутском море"... (стр. 182).

(В Америку я вместе с другими писателями ездил за счёт американцев, в Китай и Австралию – за свои деньги. Что такое Арафутское море – не знаю).

"В припадке антисоветской падучей" "оба автора – Куняев и Яковлев ... делают одно общее дело: обеляют фашизм" (стр. 255).

"Премию какую-то с ходу огрёб", "может, твоя родная матушка – не Александра Никитична Железнякова, а Мариэтта Сергеевна Шагинян или Розалия Самойловна Землячка?"

И вот, высыпав на меня ворох глумливого вранья, наш автор высокомерно заявляет: "Я сказал немало язвительных слов, но они же все правдивы и не могут считаться оскорблениями"...

Пытаясь уличить меня во лжи и невежестве, Бушин пишет: "Куняев может говорить всё, что хочет, но утверждать, что Герцен – человек, "родившийся эмигрантом..." – значит нарушать приличие в особо крупных размерах. И что это за садистский патриотизм – не читая, вытаптывать писателей родной литературы" (стр. 220).

На обложке бушинской книги "Огонь по своим" рядом с его портретом есть биографические сведения: "окончил Литературный институт им. Горького и Московский юридический институт". Человеку с двумя высшими гуманитарными образованиями следовало бы знать, что слова о Герцене, "родившимся эмигрантом" принадлежат не мне, а Фёдору Михайловичу Достоевскому, и они сотни раз цитировались в отечественной критике из "Дневника писателя за 1876 год (ХI-6-И); откуда я их и процитировал: "Герцен не эмигрировал... Он так уж и родился эмигрантом. Они, все ему подобные, так прямо и рождались эмигрантами".