Аль-Амин и аль-Мамун - Джирджи Зейдан

Восстание началось в июне 747 года. В назначенный день в селениях Мервского оазиса вспыхнули сигнальные костры, и к Абу Муслиму со всех сторон стали стекаться повстанцы: арабы и неарабы, крестьяне и аристократы; к ним присоединялись и беглые рабы. Повстанцы оделись в черные одежды и развернули черные знамена; черный цвет был признан официальным цветом Аббасидов. Восстание охватило весь Иран и Ирак; в январе 750 года омейядские войска были окончательно разбиты, сами Омейяды почти полностью уничтожены, и на халифском престоле утвердились Аббасиды.

Эта победа была выгодна в первую очередь иранской землевладельческой аристократии, которая получила ряд высоких постов и приобрела весомое влияние в халифате; она также распространяла иранские государственные и культурные традиции. Центр халифата переместился на восток; вместо прежней столицы, Дамаска, в 762 году была выстроена новая — Багдад, недалеко от старинной столицы иранских шахов — Ктесифона (арабское название — аль-Мадаин).

Простые люди не выиграли ничего. Использовав народное восстание для завоевания власти, Аббасиды уже не считали нужным заигрывать с массами и выполнять свои прежние обещания. Неугодным оказался и вождь восстания Абу Муслим, который, поддерживая Аббасидов, мечтал о завоевании независимости для Хорасана и разделял демократические настроения народных низов. Его популярность в народе становилась для Аббасидов опасной, и аль-Мансур, второй халиф новой династии, поспешил расправиться с ним: в 755 году Абу Муслим был любезно приглашен в халифскую резиденцию и там предательски убит.

События переворота вплоть до гибели Абу Муслима составляют содержание романа «Абу Муслим аль-Хорасани». Следующий роман, уже знакомый советскому читателю, «Аль-Аббаса, сестра ар-Рашида»[4], переносит нас в начало IX века — во времена правления Харуна ар-Рашида, знаменитого благодаря сказкам «Тысячи и одной ночи». Прошло около полувека после воцарения Аббасидов, и им теперь кажется опасным иранское влияние в государстве, особенно — растущий авторитет Бармекидов, визирской династии иранского происхождения. В романе «Аль-Аббаса» повествуется о расправе халифа со своим когда-то горячо любимым визирем Джафаром и остальными Бармекидами (803 г.).

Всего шесть лет отделяют драматическую историю гибели Бармекидов от событий, послуживших завязкой романа «Аль-Амин и аль-Мамун», ныне предлагаемого читателю. В этом романе изображена борьба сыновей Харуна ар-Рашида за халифский престол, принявшая характер междоусобной воины.

После смерти Харуна ар-Рашида ситуация в халифате создалась достаточно сложная. Два его старших сына были сводными братьями: первый, аль-Мамун, — от персидской рабыни; второй, аль-Амин, — от жены халифа Зубейды, то есть чистокровный хашимид. По мусульманским законам, сын рабыни, если он признан своим отцом, равноправен с детьми законной жены; таким образом, аль-Мамун, как старший сын, в первую очередь мог претендовать на престолонаследие. Тем не менее, еще задолго до смерти, Харун ар-Рашид заставил придворных и войско принести присягу как первому наследнику своему младшему сыну — аль-Амину (по мнению средневековых историков, здесь не обошлось без влияния Зубейды). Аль-Мамун был объявлен вторым наследником и, кроме того, назначен несменяемым наместником восточных провинций халифата. Специальным распоряжением Харуна ар-Рашида аль-Амину запрещалось, под угрозой лишения трона, нарушать какое-либо из прав старшего брата; аль-Мамуну же предписывалось свято хранить верность младшему брату-престолонаследнику.

По свидетельствам арабских летописцев, братья не любили друг друга; еще при жизни отца их соперничество перерастало в открытую вражду. Аль-Мамун, человек прозорливый и хладнокровный, предвидел, что после смерти ар-Рашида аль-Амин попытается нарушить его предписания, и поэтому искал опоры среди населения управляемых им восточных провинций. Опору найти было нетрудно: иранские феодалы, оттесненные от власти, лелеяли планы мести Аббасидам и мечтали об отделении Хорасана от халифата; форма «защиты законных прав» наследника их вполне устраивала. Иранские крестьяне, обманутые в своих надеждах и возмущенные вероломным убийством Абу Муслима, который сохранился в их памяти как народный герой, были готовы к восстанию. Хорасанская армия во главе с Харсамой, старым полководцем Харуна ар-Рашида, поддерживала аль-Мамуна.

Шаги, предпринятые аль-Амином сразу после вступления на престол — провозглашение наследником своего сына, малолетнего Мусы, и официальное лишение аль-Мамуна хорасанского наместничества, — были весьма опрометчивыми: компрометируя самого аль-Амина, они в то же время развязывали руки его сопернику, который мог рассчитывать на поддержку населения своих провинций и армии.

Ход и результаты этой борьбы подробно описаны в романе. Зейдан подчеркивает, что иранцы, поддерживая аль-Мамуна, руководствуются прежде всего своими собственными интересами, стремясь использовать халифские междоусобия в целях завоевания независимости. Они ведут эту борьбу под лозунгом возрождения былого могущества Ирана.

«Вы позволили завоевать вашу отчизну и смирились о унижением вашего народа! Попрано ваше достоинство, лучшие из вас коварно убиты, вас низвели до уровня рабов!.. Зачем же склоняете вы свои головы пред людьми, которые слабее и недостойнее вас? Ведь они одолели вас хитростью и коварством! Во сто крат возрастет позор, если ваше терпение еще продлится!» Этот призыв, вложенный автором в уста одного из хорасанских вождей, вообще сама идея борьбы за национальное освобождение и возрождение былой силы и славы порабощенной родины, — все это было созвучно настроениям арабских просветителей на рубеже XIX–XX веков. Так коллизия из далекого прошлого приобретает для читателей — современников Зейдана — вполне актуальный смысл.

В романе не дается четкого представления о социальном составе движения; оно, в духе расплывчатых просветительских представлений о «народе вообще», изображено как единый поток, воодушевляемый общей целью. Однако в этом потоке читатель встретит и аристократа-карьериста, визиря аль-Фадля Ибн Сахля, и внука Абу Муслима — Бехзада, наделенного чертами народного героя, отказывающегося от всех высоких должностей, ибо для него главное — «служить своему народу, который избрал путь свободы».

Как известно, в средние века и политическая борьба, и народные движения нередко облекались в религиозную форму. Так было и здесь. Еще задолго до описываемых событий многие представители иранской оппозиции примкнули к религиозному течению шиитов[5], которое возникло в мусульманской среде первоначально как течение политическое, в ходе борьбы за халифский престол после смерти Мухаммеда и его ближайших преемников. Шиизм, утверждавший, что право на духовную и светскую власть в мусульманской общине имеют только потомки Али, был оппозиционен ортодоксальному исламу, поэтому он и привлекал к себе недовольных, принадлежащих к различным социальным группировкам.

Среди тех, на кого полагался аль-Мамун, кроме шиитов Зейдан упоминает и хуррамитов — последователей иранской немусульманской секты, распространявшей учение о непрерывном воплощении бога в людях; в частности, таким воплощением божества был признан после смерти Абу Муслим. Хуррамиты проповедовали социальное равенство, одинаковое право всех людей на землю и на любое имущество, призывали к вооруженной борьбе против угнетателей и эксплуататоров. Таким образом, Зейдан показывает — правда не акцентируя, — что в этом «едином потоке» сопротивления Аббасидам участвуют и социальные низы; кстати, главный герой романа, Бехзад, также причисляет себя к хуррамитам. Забегая вперед, скажем, что надежды хуррамитов на аль-Мамуна не оправдались: в улучшении участи иранских бедняков халиф вовсе не был заинтересован, и уже на третьем году его правления хуррамиты поднимают восстание, перерастающее в длительную крестьянскую войну (816–837) под руководством Бабека. Восстание Бабека жестоко подавлялось аль-Мамуном и его преемником аль-Мутасимом (об этом речь идет в следующем романе Зейдана — «Невеста из Ферганы»).

Симпатии Зейдана прослеживаются достаточно четко: они отданы, несомненно, лагерю аль-Мамуна, представляющему в романе силы добра, то есть силы прогресса и освободительной борьбы. В этом отношении интересно противопоставление двух братьев: легкомысленного, порочного и невежественного эль-Амина и разумного, добродетельного и просвещенного аль-Мамуна. Характеры наследников, нарисованные в романе, в общих чертах соответствуют тому, как их изображают средневековые арабские историки; однако знаменательны акценты, расставленные Зейданом: он показывает аль-Мамуна типичным просвещенным монархом, добрым и демократичным, который думает о благе государства, заботится о правильном воспитании дочери, окружает себя людьми благородными, мыслящими и образованными. В стремлении изобразить достойного правителя, Зейдан вольно или невольно идеализирует аль-Мамуна, подчеркивая не только его любовь к науке и литературе (это подтверждается источниками), но и его гуманность, кротость и доброту, что представляется явно преувеличенным, ибо в истории его правления немало было жестокости и несправедливости.