Том 9. Архипелаг в огне. Робур-Завоеватель. Север против Юга - Жюль Верн

Несмотря на то, что ветер свежел, а небо покрывалось зловещими тучами (на Ближнем Востоке их называют «смерчами»), саколева попрежнему шла под всеми парусами. Не был убран даже летучий брамсель, что всякий менее отважный моряк не преминул бы сделать. Очевидно, капитан спешил пристать к берегу и вовсе не намеревался провести ночь в открытом море, где уже поднималось волнение и мог разыграться шторм.

Но если итилонцы и убедились, что саколева направляется в залив, то они еще не были уверены, войдет ли она в их гавань.

- Эх! - сокрушался один из них. - Можно подумать, что ей нужна не бухта, а попутный ветер!

- Хоть бы черт взял ее на буксир! - пробормотал другой. - Уж не думает ли она снова повернуть в море?

- Не идет ли она в Корони?

- Или в Каламу?

Оба эти предположения могли оказаться верными. В Корони, порт на манийском побережье и главный пункт по вывозу оливкового масла из Южной Греции, нередко заходили левантские купеческие суда. А город Калама, расположенный в глубине залива, славился базарами, куда свозили различные товары - ткани и гончарные изделия - со всех концов Западной Европы. Возможно, саколева направлялась в один из этих портов, и тогда конец всем надеждам итилонцев, этих искателей легкой наживы!

Между тем саколева, провожаемая алчными взглядами, быстро летела вперед. Вот она поровнялась с Итилоном. Наступила решающая минута. Если судно попрежнему будет двигаться в глубь залива, Годзо и его сообщники должны проститься со всякой надеждой овладеть им. Действительно, даже самые ходкие шлюпки не могли бы догнать корабль, который, легко неся на себе громадные паруса, развивал огромную скорость.

- Она поворачивает! - закричал вдруг старый моряк, и его рука с крючковатыми пальцами протянулась по направлению к судну, точно абордажный багор.

Годзо не ошибался. Саколева, послушная рулю, неслась прямо к Итилону. В это время на судне спустили летучий брамсель и второй кливер, а затем взяли на гитовы и марсель. Теперь корабль, частично облегченный от парусов, в большей мере зависел от рулевого.

Начинало темнеть. Времени уже оставалось ровно столько, чтобы до ночи войти в фарватер итилонской гавани. Здесь кое-где попадаются подводные рифы, которые угрожают гибелью кораблям. Однако маленькое судно не подняло на грот-мачте лоцманский флаг. Очевидно, смелый капитан до тонкости знал эти весьма опасные места, если не нуждался в проводнике. А скорее всего он, с полным основанием, не доверял чересчур опытным итилонцам, которые не постеснялись бы посадить судно на какой-нибудь риф, уже погубивший немало кораблей.

Кстати, в те времена ни один маяк не освещал этой части манийского побережья. Лишь простой портовый фонарь указывал кораблям путь в узком фарватере.

Между тем саколева приближалась. Еще немного, и она окажется в полумиле от Итилона. Судно уверенно подходило к берегу. Чувствовалось, что его ведет умелая рука.

Итилонские душегубы были недовольны. Им хотелось, чтобы вожделенный корабль напоролся на какую-нибудь скалу. Подводные камни, точно соучастники, были всегда к их услугам. Они начинали дело, а пиратам оставалось лишь довершить его. Сперва кораблекрушение, затем грабеж - так они обычно и действовали. Это избавляло разбойников от вооруженной борьбы, от прямого нападения, где они могли бы понести урон. Не раз случалось, что отважные моряки оказывали им жестокое сопротивление.

Но вот злоумышленники во главе с Годзо покинули наблюдательный пост и, не теряя ни минуты, снова спустились к морю. Они собирались прибегнуть к уловке, знакомой всем морским грабителям Востока и Запада.

Посадить саколеву на мель, указав ей ложное направление в узких проходах залива, в темноте, еще не совсем полной, но уже затруднявшей движение судна, не составляло никакого труда.

- К фонарю! - коротко скомандовал Годзо, которому вся шайка привыкла беспрекословно повиноваться.

Приказание старого моряка было понято. Через минуту сигнальный огонь - обыкновенный фонарь, горевший на вершине шеста, водруженного на невысокой дамбе, - внезапно погас.

Тут же на его месте зажегся другой; но если первый, неподвижный светоч неизменно указывал мореплавателям верный путь, то второй, то и дело менявший свое место, преследовал противоположную цель: заставить корабль сбиться с пути и наткнуться на какую-нибудь подводную скалу.

Это был точно такой же фонарь, только пираты привязали его к рогам козы, которую медленно водили по нижнему склону берега. Огонь, перемещаясь вместе с животным, должен был служить судну ложным маяком

Местные жители, конечно, не раз проделывали такую штуку. И эти преступные проделки почти всегда приводили к желанной цели.

Саколева все же вошла в фарватер. Она уже спустила грот и теперь несла только кливер и латинские паруса на корме. Большего ей и не требовалось, чтобы подойти к берегу и бросить якорь.

К величайшему удивлению итилонцев, наблюдавших за маленьким судном, оно с непостижимой уверенностью двигалось по извилистому проливу. Казалось, саколеве и дела нет до переносного фонаря, привязанного к рогам козы. Даже при дневном свете нельзя было бы маневрировать точнее. Видно, капитан ее не раз преодолевал преграды на подходе к Итилону и знал их так хорошо, что они не пугали его даже глубокой ночью.

С берега уже можно было разглядеть этого отважного моряка, стоявшего на носу корабля. Теперь его силуэт явственно выступал из мрака. Капитана с головы до ног покрывал «аба» - шерстяной, в широких складках плащ с капюшоном. Право, ничто в этом человеке не напоминало скромного хозяина каботажного судна, который, ведя свой корабль среди скал, перебирает с молитвой крупные четки; без них не обходится ни один моряк, плававший в водах Архипелага. Этот же, даже не повышая голоса, невозмутимо подавал команду рулевому. Внезапно блуждающий огонек на берегу погас. Однако это не помешало саколеве неуклонно продолжать свой путь. Но вот судно сделало резкий поворот, и на мгновение возникла опасность, что в непроглядном мраке оно наскочит на скалу, выступавшую из воды в кабельтове от входа в гавань. Едва заметное движение руля - и корабль, изменив направление, обогнул риф, едва не задев его.

Столь же ловко рулевой миновал и другой подводный камень, который загораживал фарватер, оставляя в нем только узкий проход; здесь, вблизи желанной стоянки, разбился не один корабль, независимо от того, находился его лоцман в сговоре с итилонцами или нет.

Итак, пираты больше не могли рассчитывать, что крушение отдаст им в руки беззащитную саколеву. Еще несколько минут, и она бросит якорь в гавани. Чтобы завладеть судном, нужно было непременно взять его на абордаж.