Один сон на двоих - Татьяна Владимировна Корсакова

– Я интересуюсь историей этих мест.

– Ну?

– А все самое интересное обычно хранят вдали от любопытных глаз.

– Мог бы просто попросить.

– Кого?! – Харон посмотрел на него с таким искренним недоумением, что Мирон не удержался от улыбки.

– Да, с Ба тебе было бы сложно договориться, согласен. Но на самом деле там нет ничего особенного, кроме… – Мирон осекся.

– Кроме чего? – спросил Харон, не просто замедляя шаг, а заступая Мирону дорогу. Теперь он нависал над ним, смотрел сверху вниз пристально и требовательно. – Что показалось тебе интересным? Скажи!

А ведь и в самом деле в хранилище было кое-что интересное! Кое-что, что Ба предпочитала запирать в сейфе, а не держать на виду. Не музейная ценность, но семейная реликвия, отданная Ба на хранение хрен знает кем, хрен знает когда.

– Что ты там видел?

Харон тронул его за плечо. Небывалое дело. Харон всегда и везде старался избегать лишних физических контактов с живыми объектами. Мертвые не в счет – со смертью у него имелся какой-то загадочный договор.

– Ошейник. В сейфе у Ба хранится серебряный ошейник!

– Точно серебряный? Ты уверен? – Кажется, никогда раньше Мирон не видел товарища в таком возбуждении.

– Ну, отличить серебро от нержавейки я худо-бедно могу. – Мирон потер шрам. Харон проследил за его жестом, нахмурился. – Здоровенный ошейник, который перешибет хребет любой собаке. Еще и колючий зараза… – Мирон снова потер шрам. – Я об него порезался и… – Он так и замер с открытым ртом.

– Ты порезался о серебряный ошейник и что? – Теперь Харон едва не тряс его за плечи. Вот это было уже не удивительно, а дико.

– И отключился. А когда пришел в себя, увидел его.

– Кого?

– Цербера. – Все остальное Мирон додумал сам, без тряски за плечи и наводящих вопросов. – Он появился после того, как я взял в руки ошейник.

– После того, как ты порезался об ошейник, – терпеливо поправил его Харон.

– Типа, кровавая жертва, да?

Харон кивнул.

– И этот ошейник не потянула бы на себе ни одна живая собачка. Живая не потянула бы, а мертвая и крепенькая, как годовалый бычок, запросто. Ладно, похоже, это и в самом деле ошейник Цербера. Не того, мифического, а нашего. И знаешь что? Я видел Цербера в своих снах глазами того урода, который пытался убить Леру.

– Где ты его видел?

– На заброшенной дороге. На обочине возле… – Мирон замолчал. – Возле того места, где она лежала.

– Правильнее сказать, возле того места, где пролилась ее кровь. Сначала он почуял ее, потом ты пришел в хранилище, взял в руки ошейник, поцарапался.

– И меня он тоже почуял. Какой-то слишком чуткий призрак получается. Тебе не кажется? Почему мы? Нет, почему я? Я обычный. Верх моих притязаний – это должность завотделением в заштатной больничке. Почему я?

– Она его нарисовала. – Харон словно бы и не слышал его вопросов. – Или где-то нашла рисунок.

– Цербера?

– На рисунке был не Цербер, а Темный пес. Вспомни герб, Мирон. Вспомни ошейник.

– Что-то не вяжется. – Мирон покачал головой. – На гербе собачка о трех головах, а у Цербера всего одна, да и та – черепушка.

– Но ты почему-то назвал его Цербером, трехголовым…

– Так получилось. Сработали какие-то ассоциации, наверное. Перечитал бабушкиных геральдических книг. Каким боком наш песик к тому, что на гербе?

– Это он. – Сказал Харон твердо. – Теперь я уверен, что это именно он и есть!

– Темный пес рода Бартане?

Харон молча кивнул.

– Тогда простой вопрос. Можно? Куда подевались еще две головы?! Да и на рисунке он какой-то дефективный получается.

– Не знаю. – Харон в задумчивости потер лоб. – Но не бывает таких совпадений, согласись?

За разговорами они не заметили, как вышли к утопающему в тумане флигелю. Зато заметили пару красных огней. По крайней мере, Мирон заметил, а Харон что-то почувствовал.

– Он здесь? – спросил, замедляя шаг.

– Собственной персоной. Стоит, семафорит красным глазом.

Мирон подмигнул Церберу, тот трижды мигнул в ответ.

– Хорошо. – По лишенному эмоций лицу Харона прошла легкая рябь – верный признак острой заинтересованности. – Мы можем все выяснить у него самого.

– Что выяснить?

– Кто он на самом деле. – Харон смотрел на Мирона как на неразумное дитя. Будь его воля, будь у него возможность вот так запросто общаться с порождениями иного мира, он бы уже давно все выяснил, а Мирон вот тормозит.

– Разумно. – Сказал Мирон и сделал шаг навстречу призрачному псу. – Слышишь, Цербер, разговор есть. Можно у тебя кое-что спросить?

Цербер утвердительно мигнул, с явным энтузиазмом щелкнул челюстями. Похоже, он, как и Харон, считал, что Мирон тормоз.

– Что? – спросил Харон, всматриваясь в туман.

– Он готов к интервью.

– Тогда спрашивай!

– Спрашиваю. – Мирон хотел было присесть перед Цербером на корточки, как перед живой собакой, а потом подумал, что выглядеть это будет по-идиотски и просто подошел поближе. – У нас тут возникли кое-какие предположения на твой счет…

Харон многозначительно засопел. Цербер мигнул утвердительно, мол, давай уже спрашивай, тормоз!

– Ты имеешь какое-то отношение к роду Бартане?

Цербер мигнул один раз и даже кивнул черепушкой.

– Какое?

Цербер мигнул трижды, а Харон застонал.

– Понял. Уточняю, ты Темный пес?

Цербер мигнул утвердительно.

– Это он. – Мирон искоса глянул на Харона, тот удовлетворенно кивнул.

– И на родовом гербе Бартане тоже твой портер?

Мирон снова посмотрел на Цербера, тот мигнул один раз.

– А почему у тебя там три головы?

Это был вопрос, который предполагал развернутый ответ. Наверное, поэтому Цербер мигнул трижды. Мирон взъерошил чуть влажные от тумана волосы, подумал немого и снова спросил:

– Раньше у тебя было три головы, так?

Цербер не стал мигать, просто кивнул.

– А потом две головы того… – Мирон задумался, подбирая правильные слова. – Отрубили, что ли? Как Змею Горынычу?

Цербер снова кивнул. В его пустых глазницах радостно заплясали красные огоньки, а длинный хвост дернулся из стороны в сторону, словно он был самой обыкновенной собакой.

– Порубили головушки-то. – Мирон посмотрел на Харона. Тот прискорбно покивал в ответ.

– А новые отрастить можешь? Ну, теоретически?

Цербер долго не отвечал, наверное, размышлял над вопросом, а потом мигнул один раз.

– Класс! – Мирон и в самом деле обрадовался. – Слышишь, Харон, головушки могут отрасти заново!

– Это очень хорошо, – сказал Харон вежливо.

– А что для этого нужно? – Мирон снова перевел взгляд на Цербера.

Цербер вопрос проигнорировал.

– Уточняю: есть какой-то способ вернуть тебе прежние формы?

Цербер мигнул утвердительно и даже несколько раз энергично кивнул.

– Способ есть, – перевел Мирон для Харона. – Вот только как понять, что это за способ?

– Спроси его… – Харон мотнул головой, – Нет, я сам. – Он смотрел в ту сторону, где стоял Цербер. – Этот способ как-то связан с ошейником?

Цербер не просто ответил, Цербер подошел к Харону и ткнулся башкой ему в бок. Харон пошатнулся, сделал глубокий вдох, с изумлением посмотрел на Мирона, спросил восторженным шепотом:

– Он меня сейчас коснулся?

– Он тебя сейчас боднул. Как самочувствие?

– Хорошо. – Харон выглядел почти счастливым.

– Хорошо? Обычно от его прикосновений как раз делается нехорошо. – Мирон поскреб начавший зудеть шрам.

– Все нормально. Ощущения, конечно, странные. – Харон вытянул вперед руку, ладонью вниз, и Цербер поднырнул черепушкой под протянутую ладонь. – Вот опять. Я же прав?

Мирон кивнул, сказал с легкой завистью:

– У вас с ним, похоже, полное взаимопонимание.

Цербер вынырнул из-под ладони Харона, трижды мигнул, но не зло, а задиристо.

Харон растерянно посмотрел на свою руку, а потом спросил:

– Валерия как-то связана с тобой?

Цербер ткнул его башкой в бедро один раз. Похоже, у этих двоих только что выработался свой собственный способ коммуникации.

– Это означает «да», – пояснил Мирон. – Если дотронется дважды, это будет означать «нет». Если толкнет трижды, это «сам дурак».

– Думаю, мы остановимся на двух первых вариантах, – сказал Харон очень серьезным тоном.

– Ох, не зарекайся. – Мирон покачал головой, а потом спросил: – Цербер, Лера твоя хозяйка?

Цербер мигнул утвердительно. Собственно, ничего неожиданного, но все равно очень интересно.

– Значит, она из рода Бартане?

Цербер кивнул.

– Выходит, дворянских кровей наша Лера, – сказал Мирон задумчиво и тут же спросил: – Может я тоже из каких-нибудь венгерских князей?

Цербер мигнул трижды, а Харон саркастически усмехнулся, словно понял, каким был ответ.

– Ясно, куда уж нам!

Мирон не обиделся, он обдумывал следующий вопрос. Цербер и Харон терпеливо ждали.

– Ей можно как-то помочь? – спросил он.

Цербер мигнул утвердительно, и дышать вдруг сразу стало легко. Мирон и не думал, что до этого было тяжело,