Без+Дна - Белый Кит

И ей не понять здесь никого кроме нее, понимает страдания Лены.

Она – вымирающий вид охотницы за деньгами, который до конца никогда не вымрет.

Раньше деньги были краеугольным камнем всего. Деньги – это власть, Бог и смысл жизни. Их боготворили, им поклонялись, ради них убивали сотнями тысяч. И чем больше денег, тем было лучше, ведь их нужно все больше, больше, БОЛЬШЕ! Нам нужны еще более крутые дома, еще более огромные яхты, гигантские лимузины.

Так и вижу этот диалог в семье из двух человек в конце девяностых и в эпоху нулевых.

– Дорогой, смотри! Вышел новый кухонный комбайн, теперь мы можем готовить сто семьдесят блюд на ужин одновременно вместо каких-то ста пятидесяти, как в нашем, который мы купили всего месяц назад, этот стал лучше блестеть, стал красивее, удобнее, в два раза больше! И еще раз посмотри, как блестит… Пойдем купим?

И дорогой отвечает…

– Конечно, пойдем! Купим! Нам срочно нужно приготовить все это дерьмо на ужин… все сто семьдесят блюд! А затем будем жрать, работать, копить, вкладывать, чтобы купить дом с тридцатью пятью спальнями и десятью, а лучше двадцатью туалетами, пятнадцатью машиноместами! Будем там жить одни!

Это ли не бред? А все мечтали, чтобы было именно так. А самое смешное, что почти все так и мечтают об этом…

Но теперь у нас новый Бог, простите, деньги, сменились приоритеты, ничего личного. Теперь денег должно быть «достаточно», как туалетной бумаги. Выходите много в туалет? У вас недержание? Тогда вам туалетной бумаги нужно просто больше, чем другим. Вы ходите мало и только по малому? Вам туалетки нужно значительно меньше… Денег должно быть столько, чтобы позволить чувствовать себя комфортно, чисто и сухо. А главное, чтобы не сильно думать о них, заходя в очередной туалет для денежного слива.

Денег должно быть, как туалетной бумаги, просто достаточно. Вам же не нужно каждый день покупать доверху забитый самолетный ангар рулонов туалетной бумаги? Не все же у вас так с желудочком плохо? И головой?

Многие, сами не думая, все это поняли. Это уже новая мысль на подкорке молодого сознания. Нет смысла всю жизнь тратить на зарабатывание многомиллиардных счетов, которые никогда не потратишь, нет смысла тратить всю жизнь на покупку дома с тридцатью комнатами, в которых все равно не будешь жить.

Нас теперь не обмануть…. Денег должно быть, как туалетной бумаги, достаточно.

3. Возвращаясь назад

Лена расстроилась в тот день, да я бы и сам расстроился на ее месте, позвонила подруга, и Лена ей все рассказала. А подруга, выслушав, предложила встретиться небольшой компанией бывших студентов.

Стоит отметить, что диплом Лена получила позже своих однокурсников, они были ее моложе на три-четыре года. Так уж получилось, виной тому были работа, проблемы в семье и неурядицы молодой жизни.

Они встретятся втроем: она, ее подруга и друг.

Подруга работала офисным планктоном в огромном океане страстей, а друг, решив после института отдохнуть и почувствовать молодость, до сих пор продолжает ее чувствовать, оставаясь никем. Он высокий, под два метра, тощий натуральный блондин с арийской внешностью. А она кудрявая брюнетка евреечка, коротышка с очень пышными волосами и пышным бюстом.

Они договорились встретиться и для начала пойти посидеть в суши.

Они сидят в ресторане, уже сделав заказ, скоро принесут напитки, а рыбных шариков еще надо подождать.

– Ну что, рассказывай Лен, что случилось? – говорит подруга.

– А что тут рассказывать, я устала от измен, устала быть одна, короче просто устала.

Сокурсник сидит напротив. Он в майке, а на руке плетеные цветные хиппарские феньки. Он сидит с задумчивым видом философа, и, дождавшись, зло выпаливает… долго же он терпел: «А я же говорил! Говорил, что он козел, и не надо выходить за него!»

Боясь, что слова заденут Лену, ее подруга возмущается.

– Мить, ну что ты говоришь?

– Да ладно, ничего… – понимая и соглашаясь, останавливает свою подругу Лена. Старается не падать духом, продолжает разговор. – Он прав, как у вас-то дела? Так давно вас не видела…

Приносят пару коктейлей и одно пиво. Митя рассказывает о том, что сидит почти все время без работы и даже пробовал пойти работать в Макдональдс, но социолог с высшим образованием обжегся фритюром и испугался его. А подружка что-то рассказывает о своем последнем кавалере…

Коктейль, второй коктейль, и они ударяются в воспоминания…

– А помнишь, как Митька за тобой ухаживал, ухаживал, весь третий курс! Цветы приносил, песни пел…  встречал и провожал…

– Да… это было ужасно!

Подружки вместе смеются, а Митька говорит, возмущенно и недовольно: «Ничего не было, у меня просто было помутнение рассудка».

Митя так серьезен, что все становится еще смешнее. И Лена, хохоча, на волне добавляет: «Я думаю, уже можно сказать, что Митя все это время нравился Оле?»

Оля наигранно сразу становится напыщенна и серьезна. Оля уже не смеется, остальные смеются, и теперь все смотрят на Лену.

Возмущенная, с ребяческим добрым азартом, Оля говорит.

– Ах так? – она смотрит, прищурив глаза, на Лену. – Тогда хочу сказать, что мы как-то вместе с Леной напились и на спор целовались в засос с языком по секундомеру десять минут, на спор!

– Ну, с кем не бывает… – пожимает плечами Лена, совсем не расстроенная словами Оли.

Они вспоминают студенческую жизнь, кто кого любил, кто в итоге кем стал, и что сейчас у всех происходит в жизни.

Еще по коктейлю, и они выходят и думают взять еще по бутылочке и зайти посидеть на кухне у Оли.

Но там что-то пошло не так…

Саша сидит на деловой встрече с Семен Семенычем, достает телефон, звонит Лена, он сбрасывает: «Ну не сейчас, я занят».

Опять звонит, опять сбрасывает, опять звонит, поднимает трубку.

Сначала Саша злился, что она из-за какой-то ерунды ему трезвонит, а тут такое.

– Але, Саша?

Саша напрягся. По телефону Лены сейчас говорит ее подруга Оля, но ее Саша слышит первый раз, как и ее голос.

– Да это я, кто это?

– Это не важно, долго буду объясняться, – мнется неуверенная в себе Оля, она не знает, как это все лучше сказать, поэтому говорит сразу и резво, как есть, что нужно делать. – Можешь забрать Лену?

– Что с ней?

И Оля отвечает, мямля, а Саша становится с каждым ответом все более резкий, серьезный, уже все понимая. Семен Семеныч делает, щурясь, глоток чая, и, подкручивая, поправляет усы, смотря на Александра вперед, уже догадываясь, что впереди произойдет.

– Ну-у-у-у… ей нехорошо, она перебрала…

– Где она сейчас?

– Капитанов строителей, дом сто двадцать пять, адрес я тебе пришлю, ты приедешь?

– Да, сейчас буду.

Саша объясняет Семен Семенычу ситуацию, и Семен Семеныч, помня еще их свадьбу, и то, как он на ней смешно пьяный отплясывал, едет с ним.

Белая БМВ и два черных джипа едут через всю Москву по пробкам.

Снова звонок, снова Лена….

– Ну ты там где? – недовольно интересуется Оля, видимо делая ему одолжение, как будто желает только избавиться от лишних проблем в доме. Тон ее голоса сейчас напоминает то, как госпожа свысока обращается к нерадивой грязной должнице – рабыне.

Саша сдерживается, чтобы по телефону ее не убить, и говорит: «Скоро буду, пять минут».

Она потом еще три раза звонит с похожими вопросами: «Ну, долго еще?», «Ну где ты там уже?», «Долго тебя еще ждать?» А Саша и так торопится, как может, стараясь быстрее пересечь поперек сплошных всю Москву по встречке и пытаясь быть спокойным, и ей отвечает: «Скоро буду, еще буквально секундочку… секундочку».

Они останавливаются у подъезда, парковочных мест нет, джипы заезжают на травку детской площадки, а Бэха встает криво-косо на бордюр. Саша уже около подъезда, а Семен Семеныч только выходит из джипа.

Без описания Семен Семеныча книга потеряет всякий смысл. Семену сорок пять лет, его не зовут Семен, а отчество его не Семенович, но все его называют именно так. Это единственный персонаж, чье имя в книге не изменилось.

До начала своей «карьеры» он работал в милиции и увлекался боксом, в нем два с небольшим метра роста и за сто двадцать килограмм чуть обрюзгшей массы. Он пережил девяностые и пережил бы их еще несколько раз. Его голова больше напоминает грецкий орех или голову неандертальца, огромные кулаки, усы, а от волосатости его рук и груди веет теплом даже зимой и становится неудобно, когда стоишь рядом, за свой низкий тестостерон.

Сейчас он в черной кожаной куртке, черной, заправленной футболке, черных брюках, черных носках и в бежевых стариковских ортопедических сандалях, как из СССР, с торчащими из больших прорезей носками.

Что, что, что? Смешные стариковские сандали на таком персонаже? Да, и такое было…

Из соседнего джипа следом за ним выходят два раскаченных помощника из свиты (читайте «охранника»). Они в костюмах, при параде, и смотрятся, как дети, по сравнению с брутальным Семен Семенычем, если конечно не смотреть на недоразумение, надетое на его ноги.