Экспедиция возвращается с Марса - К. Мазовский

— Это изобилие! — воскликнул климатолог. — Я вижу торжество науки. Какое счастье добиться такого на Земле! Пусть какая-то часть урожая погибнет, пойдет на удобрение почвы-неважно! Самое главное, чтобы всего было много, очень много, что называется — девать некуда. Облом, как говорят у нас на Украине в годы буйного урожая фруктов. Облом, ветки трещат. И кто знает, нет ли тут смысла оставлять спелые плоды на земле? На таких огромных площадях очень трудно удобрять землю, и, может быть, это самый легкий, простой и самый дешевый способ удобрения.

— А вы уверены, что на этой планете существуют обитатели?-спросил водолаз.

Он оставался верным себе своей привычкой задавать самые неожиданные вопросы. Климатолог изумленно взглянул на него.

— После всего, что мы здесь видели и видим, вы сомневаетесь в существовании разумных существ?

— Мы прошли уже несколько километров и не встретили ни одной живой души,-ответил водолаз, — не слышали ни одного звука. И мне кажется, тут дело гораздо проще: яблоки и помидоры никто не собирает потому, что некому их собирать. Некому! — повторил он. — На планете никого нет.

Климатолог пожал плечами.

— Пойдемте,- сказал он. — Там будет виднее!

Мы продолжали идти. Полю не было конца. Водолаз сердито бурчал что-то про себя. Он сильно отставал от нас. Несколько раз мы останавливались, поджидали его.

— Куда торопиться? — ворчал водолаз. — Уж не в гости ли к обитателям этой планеты? Неизвестно, как они отнесутся к нам.

— Думаю, что они существа культурные. Не съедят же они нас! — заключил климатолог.

Неожиданно мы набрели на асфальтированное шоссе и двинулись по нему. Идти стало легко. Вдруг впереди что-то засветилось. Необыкновен-ный свет этот как бы повис среди тумана, оттеснив его в стороны.

— Что это?-спросил я.

— Это? Законсервированный солнечный луч! — ответил климатолог.

Он любил отшучиваться в тех случаях, когда не знал еще, что сказать.

Золотистый свет становился все яснее, и вот уже начали проступать сквозь туман контуры чего-то прозрачного, грандиозного. Мы подошли вплотную и увидели, что золотистый свет струится сквозь стеклянную стену, возвышающуюся перед нами. Сквозь прозрачную стену виделась березовая аллея, уходящая вглубь. Я взялся за ручку двери- дверь была не заперта. Мы очутились в тенистом парке. Здесь не было никакого тумана. Над нашими головами простиралось голубое небо. Без сомнении, там, вверху, тоже стекло, но небо такое голубое, ясное, что невольно веришь — там настоящее небо. И свет, золотистый свет, точно весь парк залит лучами солнца. Нигде не было видно никаких прожекторов, ламп, световых дуг. Неизвестно, откуда лился этот золотистый свет.

— Каким образом удалось так осветить! — допытывался я.

— Думаю, что это сделал атом, — сказал климатолог.

— Тс-с! — поднял палец водолаз.- Слышите?

Из глубины парка доносился голос кукушки. Над нашими головами бойко посвистывал скворец. Чуть подальше выводил свою короткую песенку зяблик. Парк был полон птиц.

— Точь-в-точь как у нас под Москвой! — воскликнул водолаз.

— Но как же они улетают отсюда осенью?-проговорил я.

— Перелет обыкновенный: с березы на рябину, с рябины на осину,-иронически перечислил климатолог.

— На юг как они улетают, на юг?!. — крикнул я.

— Они никуда не улетают,- решил климатолог. — Зачем им улетать? Здесь круглый год лето.

— Но ведь наступает осень, потом зима…

— А деревья?

— Что же деревья… Они тоже не улетают.

— Но листья-то осыпаются!

— И пусть осыпаются. В январе здесь так же тепло, как сейчас, и птицы прекрасно зимуют в этом парке. Корма для них достаточно.

— И всегда этот золотистый свет?

— Думаю, что всегда. Возможно, что ночью его сменит лунное сияние. Небо потемнеет, на нем зажгутся звезды… Теперь ясно, обитатели этой планеты умеют создавать природу с помощью науки и искусства.

Мы вышли из аллеи, и перед нашими глазами открылось сплошное поле цветов. Цветы простирались бесконечным ковром. Воздух был напоен тонкими ароматами. Кругом был все тот же золотистый свет, но еще более яркий, чем там, в роще. Цветник привел нас к пляжу. Широкая река омывала песчаный берег.

— Песок, конечно, холодный, — решил я.- Солнца-то все-таки нет!-Я опустил ладонь на песок, но он оказался горячим, точно его нагрели солнечные лучи. — Как же так?

— Солнце помещается под песком, -ответил климатолог.-Тут все предусмотрено.

— Не сомневаюсь. Здесь купаются круглый год.

Я приблизился к воде: действительно, вода была совершенно теплая. Каким образом это достигается?

— Догадаться не так уж трудно,- проговорил климатолог. — Должно быть, вода из реки поступает в обогревательный лабиринт, ни на секунду не останавливаясь в своем течении, и, утепленная, приходит к этим берегам, а затем снова уходит в реку.

Мы разделись и прыгнули в воду. Приятно было поплавать в чистой воде. Дно песчаное, плотное, как в море. Освежившись, мы растянулись на горячем песке.

— Хорошо! — воскликнул водолаз. — И в воде тепло и в воздухе. У нас под Москвой не всегда так. То в воздухе тепло, а вода холодная, то вода теплая, а в воздухе холодно.

— Понятно!-кивнул климатолог. — Утром, на заре, когда идешь с удочками, над озером стелется пар, вода как бы дымится — это она отдает тепло, скопившееся за день, а земля уже успела остыть за ночь.

— Неужели это вечное лето создано энергией атома?- сказал я.

— Несомненно! — ответил климатолог.

— Но кто же поддерживает этот режим, эту температуру, кто руководит энергией? Ведь не может же все происходить само собой!

— Почему не может?-переспросил климатолог.- Мы еще не знаем всех свойств той энергии, которая нас окружает, еще не изучили ее.

Водолаз покачал головой.

— Планета необитаема, а это, — повел он рукой вокруг,- это остатки той жизни, которая здесь была и которая скоро исчезнет. Некому ее здесь поддерживать.

— Пока она продолжается, нам следует ее изучить! — вскочил климатолог. — Не будем нежиться на этом леске, двинемся дальше.

Мы покинули парк и пошли вдоль наружной стены, полагая, что она приведет нас в город или к какому-нибудь шоссе, по которому обитатели планеты приезжали сюда отдыхать. Но стеклянная стена тянулась бесконечно. Уже по этому можно было судить о размерах парка. В нем легко разместилось бы несколько десятков тысяч гуляющих. Наконец стена кончилась, и мы очутились на шоссе. Средняя его часть была асфальтирована, а обе боковые стороны представляли широкий тротуар, покрытый какой-то плотной эластичной массой. Водолаз нагнулся и ощупал ее.