Голубая Тува (Маленькие повести) - Геннадий Снегирев

По маральей тропе мы пошли в горы. По сторонам от тропы валялись вывороченные камни. Это медведи разрывали бурундучьи норы, чтоб добраться до их запасов, и выбрасывали камни вместе с землёй. На одной лиственнице вся кора была содрана медвежьими когтями.

Чоду сказал, что медведи это дерево знают и всегда меряются, кто выше обдерёт кору зубами или когтями. И если медведь не достанет до самой высокой метки, он поскорей уходит из этой тайги: он знает, что есть медведь ещё больше его, которому он мешает охотиться.

Я спросил Чоду, почему медведи на лиственнице меряются, а не на кедре - ведь в горах больше кедров.

Чоду сказал, что у лиственницы кора мягче.

Я посмотрел на самую верхнюю метку и сказал Чоду, что надо поскорее найти пыжика.

В горах очень тихо. Чоду всё время кричал:

- О-оо-оо!

Так зовут оленей, когда дают им соль. Но пыжика нигде не было.

Мы хотели уже возвращаться, как вдруг услышали: где-то далеко закричал ворон. Над нами пролетел к нему второй - только слышно, как крылья шумят в воздухе.

Мы пошли в ту сторону и увидели огромные стволы мёртвых кедров: они лежали друг на друге, старые и почерневшие. Кедры росли высоко на вершине горы, вцепившись корнями в землю, и во время бури валились вниз с кручи. Это было кладбище кедров.

Три ворона сидели на чёрных ветках. Мы спугнули их и стали перелезать через стволы.

В буреломе мы увидели белого пыжика. На мордочке у него болтался обрывок уздечки.

Мы спустились вниз с гор. Чоду нёс на руках пыжика и рассказывал, что, если б мы опоздали, на крик воронов пришёл бы медведь.

Чоду рассказывал, как много надо знать белому пыжику, чтобы стать взрослым оленем. Надо не бояться, когда рябчики с треском выпорхнут из-под копыт. Потом белый пыжик научится узнавать под глубоким снегом родник и будет обходить его. И ещё приучится к выстрелам, потому что, когда с медведем встретишься, надо стрелять с оленя.

Только никогда, сказал Чоду, олень не приучится к совиному крику в темноте, да и не нужно. Олени боятся совиного крика, поэтому, когда олени разбредутся по тайге, стоит закричать, как сова, - ууух! - и всё стадо соберётся вместе.

Снег утром таял всё медленней, и жена Чоду стала готовить вьючные сумки из камуса. Камус - это кожа с лосиных ног. Она не боится ни дождя, ни снега. Капли воды скатываются по лосиной шерсти вниз, и сумки всегда сухие.

Оленей собирались перегонять ближе к посёлку. Скоро наступит настоящая зима, и охотники верхом на оленях пойдут в тайгу за белкой и соболем.

Я простился с женой Чоду. Белая собака долго бежала за нами: никак не хотела расставаться.

По дороге, когда я видел красивую долину или озеро, то представлял себе в этой долине или на берегах озера оленей: как они щиплют мох, вскидывают головы, прислушиваются...

По реке, через которую мы переправлялись, плыли белые льдинки, и я представил, как стадо оленей переплывает через реку и только головы и огромные рога, как кусты, плывут среди белых льдин.

Чоду мне подарил уздечку белого пыжика. Она сплетена из конского волоса. И когда я писал про оленей, уздечка лежала передо мной на столе.

М Е Н Д У М Е

ОЗЕРО ЩИ

Бродил я по Тувинской тайге и однажды взобрался на высокую гору и посмотрел вокруг. Верхушки деревьев волнуются. Тёплый ветерок вместе с криками птиц принёс издалека запах лесного пожара. С другой стороны холодный ветерок налетел. Посмотрел я туда - озеро таёжное блестит на солнце. Всмотрелся получше и заметил столбик белого дыма. Значит, кто-то там живёт.

Спустился я с горы и стал пробираться к озеру.

Когда добрался, увидел: на берегу стоит совсем не избушка, и не домик, и не шалашик, а чум из красной коры лиственницы. На солнце чум блестит от смоляных капелек.

В чуме горит костёр и сидит старик, курит трубку.

Поздоровался я с ним и тоже сел у костра. Старик дал мне покурить свою трубку.

Кисет у него сделан из целой соболиной шкурки.

Глаза и рот у соболя зашиты чёрными нитками, чтоб не высыпался табак.

Старика этого зовут Мендумё. Он тувинец.

Я спросил у Мендуме, почему кисет у него из соболя.

- В тайге от дождя весь вымокнешь, а табак всегда сухой!

Потом Мендуме рассказал мне, что всю жизнь он в тайге прожил, а озеро по-тувински называется Мюнь. По-русски значит озеро Щи.

Я не стал его расспрашивать. Оставил ружьё в чуме и пошёл по берегу озера.

Травы водяные переплелись так, что рыбам плавать не дают, щуки всё время выпрыгивают из воды.

Водяные курочки - лысухи - по озеру бегают. Лапки у них не проваливаются - водяная трава держит.

Смотрю: в одном месте лист кувшинки чуть-чуть приподнялся. Из-под листа лысушонок выскочил и побежал по воде. Лапки у него ещё маленькие, запутались в траве. Я в воду залез, хотел его освободить, а он как закричит! От его крика всё озеро сразу проснулось.

Из камышей утки взлетели.

На середину озера выплыла чомга с чомгоятами.

Это такая птица с оранжевым воротником и рожками на голове. Чомгоята у неё на спине сидят, прижались друг к другу. Маленькие ещё, плавать, наверное, не умеют.

Увидела меня чомга, схватила чомгоят под крылья и нырнула на дно, только дорожка пузырьков запрыгала по воде.

Я стал ждать, когда она вынырнет. Долго ждал, а чомги всё нет. Я испугался. Вернулся поскорее в чум и стал рассказывать Мендуме, как чомга утопилась вместе с чомгоятами.

Мендуме засмеялся:

- Она давно в камышах вынырнула и уплыла на другой конец озера!

Я тогда успокоился и стал вспоминать, сколько на озере птиц, рыб и трав водяных видел. И понял, почему озеро это называется Щи.

В нём, как в щах, всё перемешано. Только не морковь, картошка и капуста, а птицы, рыбы, травы!

Я УЧУСЬ ВИДЕТЬ

Раньше я ходил по тайге и очень мало встречал зверей. Они меня видели, а я их нет.

Мендуме учил меня ходить так, чтоб веточки под ногой не ломались, и всё видеть.

Я нашёл старый пень. На нём сидели белые бабочки и жучки. Я подумал: они просто на солнышке греются, но Мендуме сказал, что пень этот хотя и умер, но корни ещё живые. Они сосут воду из земли. Поэтому сверху пень всегда мокрый. Бабочки и жучки знают это и издалека прилетают сюда на водопой.

На одном дереве кора была содрана, как будто чиркнули палкой. Я бы мимо прошёл, но Мендуме остановился и стал рассматривать.

Это лось задел дерево рогом. Мендуме посмотрел, сколько от этой царапины до земли, и сказал, что лось был молодой, он невысоко оцарапал.

Ещё я узнал, что перед непогодой муравьи прячутся в муравейнике и сидят там, ждут дождя, а все входы-выходы закрывают палочками и листиками.

Да и птицы перед бурей летят быстрее, хотя небо ещё чистое. Я стал внимательно смотреть вокруг, и словно у меня глаза открылись. Если замечу букашку под листиком, знаю: она не просто так сидит, что-нибудь ей там надо. Глядишь, она листочек сворачивает в трубочку. В трубочке положит яичко и заклеит слюной.

ЛЮБОПЫТНЫЕ ГОСТИ

Звери часто приходили из тайги посмотреть на чум, понюхать дым от костра.

Хорошо, если ёжик придёт или бабочка прилетит. А то какой-то зверь всю ночь в кустах сопел и вздыхал от любопытства, а сам не показывался. Только верхушки кустов шевелились. Поближе подойдёшь - замирает. Отойдёшь - снова шуршит. Так мы и не узнали, что за зверь.

Вот синицы - те совсем не боятся. Стайкой налетят вместе с ветром и лазают по чуму. Поклюют жучков в коре и дальше улетают, за озеро.

Кузнечики тоже храбрые: усядутся на чум и стрекочут весь день на солнышке.

Но самые любопытные звери были бурундуки. Они жили за чумом в кедрах.

Один бурундук спустился с кедра, лапки на животе сложил и сел перед чумом. Сидел-сидел, потом подошёл и заглянул в чум. Мендуме курит трубку, а бурундук замер, смотрит, как трубка дымит. Думает: если Мендуме не шевелится - значит, он не живой. Забрался бурундук в чум и стал ружьё обнюхивать. Потом кружку обнюхал и нашёл кусок хлеба. Попробовал, погрыз не понравилось.

Бурундук всё осмотрел и залез Мендуме на плечо, поближе к трубке.

Сидит на плече, смотрит на дым, а Мендуме глаза скосил и смотрит на бурундука.

Долго так сидели, пока Мендуме не выдержал и засмеялся.

Бурундук завизжал, скатился с плеча и метнулся из чума на верхушку кедра. Сидит и бормочет, на Мендуме злится. Долго бормотал, никак не мог успокоиться.

МЕДВЕЖОНОК

Набрёл я на поляну в тайге. От лесного пожара она выгорела, но на чёрной земле уже росли блестящие листики брусники и кивал головками иван-чай. На краю были заросли малины. Я собирал малину, а впереди какой-то зверь шёл, шуршал в листьях. Я решил узнать, что это за зверь.

Сел на пенёк и стал тихонько посвистывать.

Зверь сначала остановился и замер, а потом стал ко мне подкрадываться. Он думал, что я его не вижу, а верхушки малиновых кустов шевелятся и его выдают. Потом из куста высунулся чёрный нос и два глаза. Ну, тут я его сразу узнал - это медвежонок.