Русские заветные сказки - Александр Афанасьев

— Вить моя одна жопа! Так только мне пол-аршина и надобно: я свою жопу не хочу паскудить!

Приехали и отдали женам гостинцы.

— Что ж ты купил эдакой лоскут? — говорит жена с сердцем.

— А ты вспомни, блядь, как сидела ты с любовником и говорила, что моя только жопа; ну, я свою часть и снарядил! Нашей парчу на жопу да и носи.

По-собачьи

В некотором царстве жил-был дворянин, у него была дочь— красавица. Пошла она как-то погулять, а лакей идет за ней позади да думает: «Эка ловкая штука! Ничего б, кажись, не желал на свете, только б отработать ее хоть один разок, тогда б и помирать не страшно было!» Думал, думал, не вытерпел и сказал потихоньку:

— Ах, прекрасная барышня! Шаркнул бы тебя хоть по-собачьи!

Барышня услыхала эти слова, и как воротилась домой, дождалась ночи и позвала к себе лакея.

— Признавайся, мерзавец, — говорит ему, — что ты говорил, как я гулять ходила?

— Виноват, сударыня! Так-то и так-то говорил.

— Ну, коли хотел, так и делай сейчас по-собачьи, не то все папеньке расскажу…

Вот барышня заворотила подол, стала посреди горницы раком и говорит лакею:

— Нагибайся да нюхай, как собаки делают!

Холуй нагнулся и понюхал.

— Ну, теперича языком лизни, как собаки лижут!

Лакей лизнул раз, и два, и три раза.

— Ну, теперь бегай вокруг меня!

Начал он кругом барышни бегать: обежал разов десяток, да опять пришлось нюхать и лизать ей языком. Что делать? Морщится, да нюхает, плюет, да лижет!

— Ну, теперича на первый раз будет! — сказала барышня, — ступай ложись себе спать, а завтра вечером опять приходи.

На другой день вечером опять барышня позвала к себе лакея:

— Что ж ты, мерзавец, сам не идешь? Не всякий же день за тобой посылать; сам знай свое дело!

Сейчас заворотила свой подол и стала раком, а лакей стал ей под жопой нюхать и языком в п…де лизать: обежит кругом ее разов десять да опять понюхает да полижет. Эдак долгое время угощала его барышня, да потом сжалилась, легла на постель, заворотила подол спереди, дала ему разок поеть и простила всю вину. Лакей отработал да и думает: «Ну, ничего! Хоть и полизал, да свое взял».

Тетерев

Два дня ходил охотник по лесу — ничего не убил; на третий день дал обещание: что ни убью, то прое…у! Пошел в лес, напал на тетерева и убил его. Ворочается[17] домой. Вот увидела из окна барыня, что идет охотник, несет тетерева, и позвала его к себе в горницу.

— Что стоит тетерев? — спрашивает барыня.

— Этот тетерев у меня не продажный, — говорит охотник, — а заветный.

— Какой же завет?

— Да как шел я на охоту, дал обещание: что ни убью, то и прое…у.

— Не знаю, как быть, — молвила барыня. — Хочется мне тетеревятники, дюже хочется! Видно, надо делу сбыться. Да мне совестно под тобою лежать…

— Ну, я лягу книзу, а ты, барыня, ложись сверху.

Так и сделали.

— Ну, мужик, отдавай тетерева.

— За что я отдам тебе тетерева? Ведь ты меня е…, а не я тебя.

Барыне жалко упустить тетерева.

— Ну, — говорит, — полезай на меня!

Мужик и в другой раз отделал барыню.

— Давай тетерева.

— За что я отдам тебе? Мы только поквитались.

— Ну, полезай еще раз на меня, — говорит барыня. Влез охотник на барыню, отработал и в третий раз.

— Ну, давай же теперь!

Как ни жалко было охотнику, а делать нечего — отдал барыне тетерева и пошел домой.

Женитьба дурня[18]

Жил-был себе казак, у него была жинка[19] и еще был сын Грицько. Грицько ходил в степь за овцами. Вот дед с бабою взмолились:

— Старая! Надо нам Грицька женить.

— Женить, так женить! Послали за Грицьком. Приходит батрак да и говорит:

— Будь здоров, паноче! Батько тебя звал.

Пришел к дому, встречают его отец да мать:

— Будь здоров, сынку! Как себя чувствуешь?

— Слава Богу, тятька и мамка! Помаленьку. А что вы меня звали домой?

А отец говорит:

— Да вот я старый и мать твоя стара, так надо тебя женить.

— Не хочу! Пойду к себе в степь.

— Погоди еще немного, мы посоветуемся с добрыми людьми, как они скажут.

— Ну хорошо!

Вот добрые люди посоветовали, чтоб дать ему шесть мешков зерна и послать на базар, да велеть, чтобы не продавал ни евреям, ни купцам, ни старым бабам, а продавал девчатам и молодицам[20] и просил бы с них за зерно п…ду. Пришел старик домой да и говорит:

— Сынок! Бери пару волов, запрягай их и езжай на базар, да вези шесть мешков зерна; только не продавай евреям, купцам и старым бабам, а продавай девчатам да молодицам.

Вот взял он пару волов, запряг, наклал на воз зерна и повез на место. Подъехал к базару, встречает его еврей:

— Будь здоров, паноче! Чо таке у вас в продаже?

— Ничего нет, бесов еврей!

Подходит купец:

— Что, паноче, продаете?

— Ничего нет!

Вот подходит к нему молодица и спрашивает:

— Что продается?

Он говорит:

— Зерно.

— А сколько его?

— Шесть мешков.

— А что просите за него?

— Да п…ду.

Она подивилась парубку [21] и говорит:

— А нельзя меньше взять?

— Нет, не возьму; коли дашь п…ду — так отдам.

— Вези ж за мною.

Он сразу: «Гей! Гей!» — и подъехал к ее двери и спрашивает:

— Куда же мне заносить?

Она показала ему, а сама пошла, приготовила меду и паляниц да и говорит:

— Иди сюда, паноче!

Он вошел к ней в хату.

— Будь здоров, паноче! Садись, да ешь п…..

Он сел и начал оп…здячивать, наелся и говорит:

— Спасибо за п…ду!

А она отвечает:

— Бога благодари.

Приходит он домой, мать и отец спрашивают:

— Ну что, сынку, продал зерно?

— Продал.

— А за что продал?

— За п…ду.

— Ну что, сынок, гарна[22] п…да?

— Да так сладка, что и сказать нельзя.

— Ну, сынок, женись, у и твоей жены будет!

— Коли так, то и жениться мне!

— Ну, старая, — говорит батько, — слава Богу! Наш Грицько жениться захотел.

Послали они сваху к богатому мужику. Пришла сваха:

— Бог в помощь!

— Будь здорова, бабуся! А что ты нам скажешь хорошее?

— Да у вас есть товар, а у нас купец.

Вот и сосватала за Грицька дивчину Гапку. Тут выбрали дружку[23] и бояр, созвали поезд[24], поехали к церкви и обвенчали, да и начали гулять-веселиться. Вот уж надо молодых в комнату почивать вести. Сват и говорит:

— Ну, смотри, Грицько! Знаешь ли, что такое п…да?

А он:

— Как не знать!

— И где?

— Да на столе.

— Да нет, ты смотри — где волосья — там и п…да.

— Добре.

Положили их спать, а сами пошли гулять. Долго лежал Грицько с Гапкою, и захотелось ему п…ды. Начал он искать по углам да полкам — нигде нет; а в той комнате стояла соха, а вверху на сохе была подоткнута копна волос. Он увидел те волосы и полез на соху, просунул руку и щупает — нет-там п…ды! А уж слезть с сохи боится.

Пришел сват поднимать молодых, стучит:

— Добрый день, молодой Грицько!

А он сидит на сохе и говорит:

— Будь здоров!

— А что, Грицько, нашел волосья?

— Нашел.

— И взял?

— Влез-то лихо, да никак не слезу.

— Вались на бок.

Грицько повалился на бок, ударился о землю и разбил себе голову до крови. Сват спрашивает:

— Ну что, свалился?

— Свалился.

— И что, до крови?

— Дак ведь видишь — до крови! Открывайте ж двери.

Открыли. Грицько сразу выскочил и побежал в степь к своим овцам. Бежит по попову двору. Вдруг наскочили на него собаки; он начал обороняться, пятиться и влез в самую церковь, а было воскресенье. Он подивился и говорит: «Ишь, бесовы собаки сколько сюда нагнали людей».

И удивительно ему, что людей много, а все молчат, только помаленьку шепчут да кланяются. Может, они просят, чтобы их кто до дому довел? А потом увидел он попа в золотой одежде, что ходит меж людей да все кланяется; вон идет — и к Грицьку. Грицько думает: «Что такое? Несет он торбочку[25] и на людей огонь кидает[26]». Поп ближе, а Грицько ему говорит:

— Понемногу, батюшка! Очи не выпечи.

А поп все махает да махает. Как Грицько двинет его по голове, он аж упал; тут люди, может, человек пятьдесят будет, вцепились в дурня. Он их всех вытащил из церкви, а сам пошел в степь: «Ну, бесовы люди, скажите мне спасибо, а то бы вы туточки[27] заночевали!»

А Гапка скучает без мужа и плачет. Вот и научили ее, чтоб она пошла к Грицьку в степь. Если будет он стоять со стадом возле воды, то чтоб она спросила у него:

— А что, мужик, нельзя ли тут искупаться?

А он скажет:

— Отчего ж не можно — можно.

— Да, может, здесь глубоко? Полезай сам вперед в воду.

Вот так дело и сделается!

Пошла Гапка в степь, приходит, а он стоит около пруда:

— Будь здоров, паноче!

— Будь здорова!

— А что, можно ли тут искупаться?