Украинский рубеж. История и геополитика - Наталия Алексеевна Нарочницкая

Быть или не быть России в истории?[2]

Президент РФ в недавнем выступлении поставил несколько важных вопросов. Первый — «о странной дипломатии»: где современная дипломатия, если дипломаты говорят о том, что необходимо выиграть войну? Второй — о стремлении расколоть российское общество и неспособности это сделать. И третий — террор.

На самом деле все эти три аспекта достаточно давно исторически присущи англосаксам, которые, к сожалению, в 90-х годах были кумирами для очень многих в нашем обществе. И вот теперь мы пожинаем плоды нашего безверия в себя, в свою собственную историю. И урок для нас этот достаточно серьезен.

В Британской империи, помимо военных действий, которые она вела, всегда присутствовала очень странная дипломатия. Так, например, в первой четверти XIX века в договорах с Ираном — тогда с Персией — британцы вводили пункт, обязывающий эту страну продолжать войну с Россией. Возьмем убийство Грибоедова — до сих пор закрыты все документы, несмотря на то что прошло двести лет, истекли все сроки давности. Все историки, в том числе и британские, убеждены, что за этим преступлением кроется британский след. То есть и тогда не гнушались ничем.

А во время Кавказской войны что, к Шамилю не направлялись британские эмиссары? А разве не Дэвид Уркварт организовал провокацию, когда, еще в 30-х годах XIX века британская шхуна «Виксен» выгружала оружие для «черкесов»? И потом, басмачей сколько они поддерживали! Они врывались в мирные деревни, убивали.

А дипломатия сейчас у них действительно в таком упадке! Посмотрите на их представительские лица — еще одно поколение всего назад, а уж если два брать, — так это вообще небо и земля! Какими бы ни были сложными наши отношения времен холодной войны, особенно ее начала, но мы имели дело с титанами — Аденауэр, Эрхард, Эйзенхауэр… А сейчас? Я называю их «коллективная Грета Тунберг». С такими «недорослями» (у некоторых, правда, уже седина на голове) о чем говорить? Они не могут выдержать ни одну серьезную, глубокую дискуссию. А победить-то очень хочется. Отсюда ориентация на теракты — как признание собственной слабости.

У них одно желание — расколоть, запугать российское общество в сегодняшней ситуации.

Но я бы сказала, что наше общество куда даже более радикально настроено, чем наша власть в отношении проводимой операции: у кого-то кто-то уже погиб, кто-то остался сиротой, вдовой, потерял сына…

Поскольку благодаря телевидению я стала довольно узнаваемой, ко мне постоянно подходят люди — то в супермаркете, то на загородном рынке, где я перед Пасхой что-то покупала. И все спрашивают: доколе же ждать? Да почему же «не вдарить со всей мощью»? «До конца идти надо эту гадину раздавить»!

Я помню, на Би-би-си даже сказала в ответ на их: «Путин то, Путин сё…» — да наш Путин — это голубь мира по сравнению с настроениями в нашем обществе, которое возмущено отношением Запада к происходящему и приветствовало бы самые резкие ответные действия, которое призывает к решительной победе над украинским нацизмом со всеми вашими ястребами!.. Я уверена, мы покажем им на «Бессмертном полку» такую мощь! В пасхальную ночь я такого количества молодых мужчин в храме на ночной службе не видела за всю свою жизнь. И это говорит о том, что общество наше едино, оно прекрасно нутром понимает — «Вставай, страна огромная!». Ведь эта песня не случайно до сих пор так бередит душу, что продирает до дрожи и слез, и это не фигура речи. А родилась она буквально за какую-то ночь. И музыка потрясающая! Всего-то несколько аккордов, несколько линий. А слова какие! Там про коммунизм, кстати, ничего не сказано. Там все доведено до экзистенциального уровня — быть или не быть нам в истории. «Вставай, страна огромная!» — это обращение: братья и сестры! И сегодня, мне кажется, наш народ интуитивно чувствует: вроде бы большой войны нет, наши города не бомбят, а он понимает, насколько серьезна это схватка. И от ее исхода зависит не только будущее России, ее место в мировой истории, суверенность духа, политики, сохранение территории, ресурсов, культуры, языка, но и судьба мира. Будет ли мир опять подчинен той матрице, где каждый, кто не согласен, должен быть уничтожен, сломан, подкуплен или он выстоит. И мы — единственные во всем мире, кто принял этот вызов. «Как, опять Россия?» — недоумевают они. Они семь десятилетий мучились комплексом неполноценности и униженности, поскольку должны быть нам благодарны за то, что мы их освободили, «нашей кровью искупили Европы вольность, честь и мир».

А Восток, с какой надеждой на нас сегодня смотрит! Африканские страны, латиноамериканские… Помню, будучи депутатом на Межпарламентском союзе, едва начинала с их представителями говорить — ясно, что они Америку не любят, чувствуя ее презрение к ним, но боятся, они уважают Россию прежде всего как некую антитезу Америке. Мы для них некая историческая альтернатива, которая мир с его чудовищными перекосами и перепадами выравнивает, дает ему равновесие, что ли, дает возможность некоего самостоятельного выбора. Я уж не говорю о таких странах-гигантах, как Индия, Китай, которые сегодня с нами. Это вообще четыре пятых населения земного шара. А исламский мир, который те же англосаксы взорвали и разворошили? Выпустили джинна из бутылки. Ведь Ирак, Ливия, Сирия — это они держали под контролем диссидентские радикальные учения в исламе. Ислам классический, каким был в Арабском халифате, когда-то гораздо более веротерпимый. Тогда же там сосуществовали разные народы. У меня было очень много в Секретариате ООН друзей и знакомых из арабского мира, причем как вестернизированных, так и правоверных, которые молились пять раз в день, закрываясь в своих кабинетах. Мы дружили со всеми. Они же нас любили и уважали!

Почему Европа «слиняла»?[3]

ЕС — проект Гитлера?

Владимир Кожемякин, «АиФ»: Наталия Алексеевна, на страницах «АиФ» вы не раз говорили о конфликте двух цивилизаций — России и Запада. Сейчас мы наблюдаем его апогей?

Наталия Нарочницкая: Пик конфликта ещё не пройден. Противостояние совокупного Запада и России как альтернативного пути общехристианской цивилизации и главного игрока на поствизантийском православном пространстве вошло в острую фазу. Россия — это не только православная ойкумена, но и огромная геополитическая величина, которая одним своим существованием не даёт никому стать господином мира.

Нам бросили вызов — мы подняли перчатку. Западу удалось вынудить нас на военную