Скрипач и фоссегрим - Хаген Альварсон

— И я говорю нет, — смеётся Кари, — может, поспорим?.. Ничего не сказал Виглаф — связанный, израненный, коленопреклонный… Пир вранов был кругом. Пепел, прах, разорение. Черная дымная руина вместо родного гнезда, и он — в сердце её. Крысы разграбили и сожрали его мир. Он стоял на коленях и смеялся, умирая.

— Ну, теперь и правда некого убить, — грустно молвил Кари.

— Думается, ты ошибся, — крикнул Вальдер, выходя на поляну.

— Смотри-ка! Этот уж точно его отродье! Ну, Виглаф? Скажешь, где серебро? Поник головою старый Виглаф. И молвил тихо:

— Да. Глянул на сына с ненавистью и добавил:

— Если он уйдёт невредимым.

— Я не уйду, — так же тихо сказал Вальдер.

— Ну и дурак, — заметил Хаки. То были его последние слова.

Позже люди говорили, что соседи-бонды пришли на помощь и перебили чужаков. Да только не видел никто той битвы, и некому о ней сказать. Багровый туман разлился по поляне. Алое марево накрыло Вальдера, словно кровавый прибой. Мир заледенел в этом кровавом бреду. Ярость и боль, бешенство, безумие, волчий плач, рёв ветра, серебро луны, боевая пляска предка-медведя…

Пожар взорвался в душе, и родич-медведь танцевал на поляне, разрывая глупых крыс на куски. Вальдер не помнил, был ли у него меч или нож. Помнил только скрипку да смычок. И плакал от гордости и стыда старый Виглаф, ибо чуял, как кипела кровь пращуров в жилах сына. Когда Вальдер пришел в себя, кругом лежали мёртвые викинги. У них были какие-то странные глаза. Что видели они перед гибелью? Кто скажет? Вальдер не знал. Не то его заботило!

— Отец! — Вальдер рухнул на колени, подхватил Виглафа, — держись, батюшка! Сейчас перевяжу…

— Тихо! — прервал отец, и стало ясно, что это его самые последние слова, — наклонись… ближе… И прошептал:

— Серебро под елью. Найди фоссегрима. Он тебя научит… раз я не сумел…

— Батюшка! Да как же так…

— Клянешься?

— Да… Да, отец мой. Клянусь! Слышал ли Виглаф? Кто скажет? Пепел и кровь. И — смех хранителя Равенсфьорда.

— Я похороню их. — заверил он, — всех. А ты бери серебро и уходи.

— Я ненавижу тебя, — прошептал юноша, обнимая мёртвого отца.

— Имеешь право. Ты — последний из рода.

— Как найти фоссегрима?

— Осенью иди за лебедями, что улетают. Смотри, где они останавливаются.

Раньше один фоссегрим жил на острове Стредсей, на озере Гормсэар. Надеюсь, птицы приведут тебя туда.

— Я хочу остаться и похоронить отца.

— Нет. Я похороню ВСЕХ. Тебе нельзя это видеть. Никому нельзя. Теперь иди. Вальдер хотел задать вопрос. Не один. А потом — ударить этого человека. Кулаком, ножом, смычком. За его глаза. За его голос. За то, что он такой.

Вальдер снова хотел безумия, алого марева, бури и гнева, чтобы, не помня себя…

Но он лишь кивнул, взял скрипку и лопату. И пошёл к ели: в пути пригодится серебро.

3

— Юноша, купи козу!

— Отстань.

— Юноша, купи козу!

— На что она мне?

— Слыхала я, ты кой-кого ищешь. Так? Вальдер замер.

— Ну что окаменел лицом, — захихикала бабка, — это город, юноша! Так что? Ты же ищешь фоссегрима?

— При чем тут твоя коза? Бабуся всплеснула руками.

— Ну что за времена! — запричитала она, сверкая хитрющими глазами, — ты хоть знаешь, кто это?

— Ну и кто?

— Купишь козу — расскажу!

— Сперва расскажи, потом посмотрим. Не то что бы ему было жаль серебра — просто он не представлял, что делать с такой замечательной пучеглазой козой. Почти козлёнком. Ну не на вертел же…

— Такой молодой, а такой недоверчивый, — притворно вздохнула старушка, — ну слушай…

Фоссегрим, иначе грим-музыкант, из древнего рода троллей. От века живет он на острове Стредсей, ибо любит воду. Вид имеет отвратный, как и все тролли. Весь в бурой шерсти, жирный, лупоглазый, а на голове длинные зеленые пряди. Есть у него хвост, весь в чешуе. По 7 пальцев на руках и громадная зубастая пасть! Он умеет играть на скрипке. Ежели хочешь научиться, то приведи ему козленка. Он его сожрет, а потом возьмет твою руку и станет водить по пальцам смычком, покуда не польётся кровь. Коль тощий был козленок, то научишься только пиликать. А коль жирный — заиграешь так прекрасно, что, слушая твою музыку, пустятся в пляс деревья и замрут от восторга водопады… Теперь понимаешь, юноша, почему не следует идти к фоссегриму без козлёнка? Вальдер посмотрел на козочку. Та грустно промекала, опустив голову.

— А без козленка никак?

— Никак, юноша.

— А ты откуда столько знаешь, добрая женщина? Сама-то видела?

— И не видела, и не желаю видеть! — возмущенно нахмурилась бабуля, — да только люди так говорят. Я от бабки своей слышала, она — от своей. Раз люди говорят, то это правда. Коза замекала, и Вальдер усмехнулся: скотинка хихикала на свой манер.

— Зря ты мне рассказала, — молвил юноша, — ибо плохо кормила свою козу.

— А ты что же, — поморщилась старуха, — хочешь играть, как скрипачи из рода Виллеман?

— Я последний из рода Виллеман. Женщина хмыкнула.

— Что ж, — заметила она, — говорят, и Вилле Фольгера учил фоссегрим. Теперь хмыкнул юноша.

— Сколько стоит коза?

Белые птицы спускались на гладь озера, точно хлопья снега в зимнюю бурю. Вальдер поёжился от внезапного холода, хоть ветра и не было. Остров темнел вдалеке, за крыльями лебедей. Они плыли туда, словно айсберги — такие же величественные и спокойные. Было холодно смотреть на них и на остров. «Что может тянуть их к обители тролля?» — подумал Вальдер, шагая по берегу. Коза уныло плелась рядом.

— Хэй! Ты на Стредсей? — окликнул усатый паромщик.

— Да. Отвезёшь?

— Ну. Давай, залазь. Фоссегрим будет рад. Ты же к нему?

— В общем да, а… откуда…

— Хэй, глядите-ка! — воскликнул паромщик, — он к нашему гриму! Ещё один! Кучка людей взорвалась хохотом.

— При струмэнте, ты смотри!

— А коза тощая, жалко глядеть! Кожа да кости!

— Передавай привет троллю! Вальдер кивнул. Викинги потешались похлеще. Спросил паромщика:

— Что тут смешного? Скажите — посмеюсь.

— Много вас таких, — отвечал усач, — кто возит мясо на остров. Да только никто ещё не вернулся оттуда спиллеманом.

— Что же, нет там фоссегрима?

— Нет, конечно. Говорят, там живет банда каких-то прохиндеев, что дурит таких как ты.

— А вы что, поселяне, нет бы выгнать их оттуда?

— Не больно надо. С ними веселее. Да и, опять же, спрос на коз, — улыбнулся усач. Вальдер смотрел на далёкие скалы и на белоснежных птиц. Зябко поёжился, спрятал руки в карманы. Мрачный образ леденил душу и тело. Словно белые птахи уносили за виднокрай частицы его тепла. Словно незримый морозный свет исходил от скал, насквозь пронизывая скрипача. Похищая тепло его тела.