Свадьба в Катманду - Одельша Агишев

Заочник не плясал, сидел в углу с рюмкой в руках, вел беседу с Маратом и только изредка поглядывал в сторону вэйвующих.

— Братцы, ну может, хватит? — беспомощно взывала кареглазая. — Тут же соседи, поздно. Марат, ну скажи им?..

Но Игоря с Викой нельзя было остановить. Они плясали без остановки, то не глядя друг на друга, вдалеке, то сходясь грудь к груди, бедро к бедру, спина к спине, то снова разлетаясь в разные углы. Они не останавливались, они могли двигаться и без музыки; что-то звучало в них громче, чем грохочущий маг; никто уже больше не танцевал, все разбрелись по углам и смотрели на них, а они все плясали.

— Уф! — выдохнула Вика и остановилась.

Остановился и Игорь, весь мокрый от пота. Тяжело дыша, они смотрели друг на друга. Вика подняла руку и вытерла своим платком пот с его лица. Он повел головой и поцеловал ее руку. Будто не заметив этого, Вика продолжала отирать его лицо, а он снова приник губами к ее запястью.

Наконец она опустила руку и отошла. Платок можно было выжимать.

Игорь пробрался в ванную и сунул голову под кран с холодной водой.

Когда, вытершись насухо и переодевшись в попавшую под руку рубашку Марата, он вышел из ванной, его ждал заочник.

— Ну чо, давай выйдем поговорим, — сказал он, и они вышли на полутемную лестничную площадку. По пути Игорь заметил, как заочник снимает с левой руки часы на золоченом браслете, и понял, что дело идет к драке.

Заочник оглядел площадку, заглянул в проем лестничной клетки и повернулся к Игорю. Все это он проделал как-то очень спокойно и деловито.

— Ты видал, с кем она пришла? — без всяких предисловий начал он.

— Ну, видел.

— С кем?

— Ну, с тобой.

— Значит, что?

— Что?

— А то. Прежде чем к ней клеиться, надо было у меня спросить.

— Она что, твоя собственность?

— Неважно, — твердо произнес заочник. — Хочешь ее — имей дело со мной. Понял?

Что-то в этих словах вдруг взорвало Игоря.

— Пошел ты знаешь куда?!..

— Так и знал, что с тобой не столкуешься, — проговорил заочник. — Ладно, я пошел.

Он отвернулся, сделал шаг, будто уходя, и уже оттуда, с крутого разворота, ударил Игоря в переносицу.

Игорь не боялся драк. Ему с детства приходилось участвовать в уличных сражениях — и один на один, и двор на двор, улица на улицу. Он и бить умел, и сам хорошо держал удары; однажды в схватке получил сзади бутылкой по голове и даже не покачнулся, а только разъярился до бешенства и преследовал своего противника по темным улицам до самого его дома, куда ворваться, впрочем, не решился; и лишь потом, у себя дома, почувствовал тошноту, головокружение и, сидя на постели, до утра выковыривал из порезанной, посеченной кожи возле макушки и над (ухом мелкие окровавленные осколки стекла, Но этот прием с мнимым уходом был для него неожиданным. В глазах вспыхнуло, голова дернулась, и (весь удар отдался в затылке, которым Игорь ткнулся в стену. Заочник бил умело, расчетливо, хлестко. Игорь тоже засветил ему пару раз по скулам, но больше получал сам; заочник подныривал под его длинные прямые и коротко бил снизу в живот, в подбородок.

Все это продолжалось несколько секунд, но вот Игорь охнул от точного удара в солнечное сплетение, и на мгновение у него опустились руки. Это мгновение едва не стало решающим; заочник снова, с крутого замаха, «от души» врезал ему в переносицу, и Игорь сполз по стене.

Несмотря на дикую боль в затылке, он совершенно отчетливо видел перед собой противника и пытался встать. Заочник, отступив на шаг, разглядывал свои разбитые в кровь суставы кулаков.

— Однако вовремя ты спекся, — пробормотал он. — Я все руки от тебя оббил…

— Я… не спекся. — Игорь оттолкнулся спиной от стены и, вкладывая в удар все тело, выбросил кулак сбоку в лицо заочника. Тот отшатнулся и осел. Дальнейшее произошло мгновенно. Заочник, удержавшись на ногах, вскинул правую руку, и в ней что-то щелкнуло и блеснуло. Тут же пронзительно крикнули женские голоса, на площадку выскочили из двери Марат и еще кто-то из гостей. Они бросились к заочнику, но тот отшагнул и, вдруг оскалившись до неузнаваемости, с пронзительным воем закружился по площадке, чертя в воздухе бешеные кресты зажатым в руке ножом-выкидухой. Все замерли. Заочник оказался у лестницы. Здесь он остановился, смолк, оглядел застывшие лица противников и вдруг усмехнулся окровавленным ртом;

— Что, обоссались?.. Эх вы, обмылки…

Он стоял, презрительно щурясь и чуть поигрывая ножом, узкое, беспощадно прямое лезвие которого поблескивало под светом лампочки на стене.

— Ну, кто смелый? Ходи, — хрипло хохотнул он, все так же плавно поводя ножом.

На площадке царило мертвое молчание, и Игорь вдруг понял, что еще мгновение — и заочник начнет куражиться; ничто так не пьянит подобных людей, как ощущение внушаемого ими страха. Он обязательно начнет куражиться, издеваться над ними и изощренно унижать.

— Уйдите все, — резко скомандовал Игорь.

Марат и выскочивший за ним парень попятились к двери.

— Уйдите, — повторил Игорь и шагнул к заочнику.

Он медленно шел на противника, глядя не на нож, а прямо в его глаза, и знал, что теперь главное — не останавливаться и быть готовым ко всему.

Он был уже в двух шагах от заочника, когда тот вдруг резко вскинул руку с ножом. Видимо, он хотел напугать Игоря, заставить его отскочить. Но Игорь не дрогнул и не остановился. Не отрывая от заочника глаз, он сделал последний шаг… и заочник медленно отвел руку, а усмешка в его глазах погасла.

— Ладно… еще поговорим, — так же хрипло произнес он и, сплюнув сгусток крови, неторопливо пошел вниз по лестнице.

В ту же ночь была их первая близость с Викой. Они остались у Марата, она ухаживала за Игорем; посадив на стул, промывала раны, прижигала их перекисью и, склоняясь своим лицом к его лицу, приговаривала;

— Щиплет, да? Ничего, потерпи, до свадьбы заживет…

И дула на раны, как ребенку. Он прикрывал глаза, вдыхая тонкий, чистый запах ее волос, ее дыхания, а она склонялась над ним все ниже, и глаза ее блестели и смеялись:

— Больно, да? Что ж ты так… Надо было сразу дать ему посильней, ногами. Они у тебя вон какие здоровые. Двинул бы разок, он бы тут же загнулся…

— А ты что, видела?

— Что видела?

— Как мы махались.

— Конечно. Обожаю, когда из-за меня мужики дерутся.

Она сказала это очень искренно, даже наивно, а он вдруг подумал, что, наверное, именно она и спровоцировала эту драку. И, сам не понимая почему, он не возмутился, мало того, ему вдруг понравилось, что она такая, что ее нужно завоевывать кулаками, кровью, может быть, даже ценой серьезного риска. Она того стоит. Эти лукавые, пьянящие глаза, это налитое тело, эта лепестковая нежность упругой кожи могут стать чьими-то только дорогой, по-настоящему высокой ценой.