Эликсир вечности - Ольга Ветрова

В его доме в Венеции была найдена мертвой его молодая жена. Судя по всему, она была застрелена из того же пистолета еще сутки назад. Следствие не исключает, что мужчина сначала прикончил женщину, а потом решил убить себя. Но сделал это почему-то на другом конце страны и к тому же – прилюдно.

Вот ужас-то! Он убил жену, застрелился сам. И этот человек с оружием в руках стоял всего в 10 метрах от меня! История вершилась на моих глазах. Криминальная история…

Когда в дверь моего номера постучали, я вздрогнула. Словно в меня опять прицелились. Откуда-то появились тревога и страх. Хотя ясно, откуда. Хочешь спать спокойно – не смотри новости. В Италии вообще лучше смотреть фрески. Да, здесь я не ожидала ничего подобного. На фоне древнего величия сегодняшние проблемы должны казаться ничтожными. Для этого, собственно, и придумали туризм. Но синьор с пистолетом, видимо, так не считал. Что же такого страшного могло случиться в его жизни?

Хотя сейчас не время раздумывать над этим вопросом. Нужно дверь открывать. Видимо, кому-то из наших дам срочно понадобился перевод меню в ресторане отеля для подсчета калорий.

Тогда я еще не знала, что тревога и страх – это неспроста. Надо было довериться своей интуиции и сделать вид, что меня нет в номере…

2

На пороге моего номера стояла Марианна Васильевна. Уж она-то говорит по-итальянски лучше меня, не один год здесь прожила. Если честно, я ее немного побаивалась. Она была женой первого созыва, вышла замуж за студента, а не за вице-консула и прошла все ступени карьерной лестницы вместе с ним. Я же для нее стояла в одном ряду с женами второй волны, довольно мутной. Она называла их «кенгуру». Молодые супруги пожилых дипломатов тоже когда-то были переводчицами и секретарями, на самом же деле готовились к прыжку: одним махом – и ты на вершине, а старая жена извини-подвинься.

– Мне нужно с вами поговорить, – как-то очень напряженно произнесла Марианна Васильевна, плотно закрыв за собой дверь моего номера.

– Да, конечно, проходите, – я отступила в глубь комнаты.

Она нервно прошлась туда-сюда мимо меня, словно не знала, как начать разговор.

– Виктория, я хотела вас попросить об одолжении… Не могли бы вы, когда вернетесь в Москву, передать небольшую посылку моему брату. Он живет в центре. Я напишу адрес. Мне больше не к кому обратиться. Не хочу сплетен, а наши кумушки обязательно сунут свой нос в содержимое посылки. Не дипломатической же почтой мне ее посылать! А вы, надеюсь, не из сплетниц и уже через день будете в Москве.

– Что ж, если речь не идет о контрабанде… – улыбнулась я.

Почему бы не оказать услугу приятной женщине, к тому же супруге вице-консула.

– Конечно, ничего противозаконного, – заволновалась она и полезла в свою элегантную сумочку. – Вот, письмо и DVD-диск. Так сказать, домашнее видео, на память. Мы так редко видимся с братом. Я напишу адрес?

Чувствовалось, что для нее это важно. Важно и лично. Так шаманы просят о хорошем урожае, а блондинки – о богатом женихе.

– Пишите, – кивнула я.

– Только, пожалуйста, лично в руки, – предупредила она. – Через его жену не нужно передавать. Она меня терпеть не может. Вам же не будет трудно потратить полчаса и перекинуться парой слов с моим братом?

– Не волнуйтесь, – кивнула я. – Я все сделаю.

Людям надо помогать, тогда и у них появится шанс ответить тебе тем же. Я не возражала, чтобы меня использовали в качестве курьера. Не нарко, конечно. А эдакого почтового голубя. Белой симпатичной голубки. По-моему, очень мило…

Так у меня в руках оказалась посылка для некоего Валентина Васильевича Корского, адрес и телефон прилагались. Я думала тогда, что мне не составит труда выполнить просьбу Марианны Васильевны. Если бы я знала, куда приведет меня это поручение, какие двери оно откроет передо мной…

Ужин в ресторане отеля прошел в не теплой и в не дружественной обстановке. Жены дипломатов отказывались вести себя дипломатично. Не одна я посмотрела новости, но каждый увидел в них свое.

– Слышали, этот бедолага сначала жену свою застрелил, а потом уже сам…

– А вы видели эту жену? Молоденькая свистушка. Наверное, просвистела все его деньги, вот он и схватился за пистолет.

– Да если бы она была старой перечницей, которой уже и пластические операции не помогают, она бы его так достала, что он не только ее и себя, но еще и нас бы перестрелял…

Я уткнулась в тарелку. Мы сидим в роскошном ресторане, едим дорогущую итальянскую пасту с каракатицами, пьем вино невероятной выдержки. «Дамочки, расслабьтесь и получите удовольствие!» – хотелось крикнуть мне, но я решила быть толерантной.

Я же мечтаю выйти замуж за дипломата. Но не за пожилого чужого мужа, а за своего Юру. Немного за тридцать, метр восемьдесят, благородная внешность, безукоризненные манеры, отличное воспитание, перспективный сотрудник МИДа, квартира в элитном доме, джип. Иногда меня пугает такая куча достоинств. Я-то совсем не мисс Совершенство…

Хотя еще в детстве я решила не мучиться комплексами. И нос у меня нормальной длины, и грудь не подкачала. То есть, я ее не подкачивала, мне от природы достался третий номер. Я давно поняла, что на вкус и цвет товарищей нет. Что нравится Юпитеру, не подходит быку. Ведь мотоцикл «Иж-Юпитер» заправляют бензином, а члена преступной группировки – чем-нибудь сорокаградусным. Так что главное – нравиться себе самой. А я считала себя молодой и прехорошенькой. Длинноногая блондинка с глазами цвета старого выдержанного коньяка.

Кстати, точно такие же глаза оказались у женщины, которая подошла к нашему столу и бесцеремонно прервала беседу жен дипломатов, больше напоминавшую метание словесных дротиков.

– Викочка! – заорала она на весь ресторан. – Детка моя, ты ли это?! Что же ты не предупредила, что собираешься в страну «Мартини» и обуви? Я бы тебя встретила…

Не может быть! Тетя Клава – двоюродная сестра моей мамы. Я, конечно, знала, что она уехала в Италию на заработки, но никак не ожидала, что мы встретимся в пятизвездном отеле Неаполя. Разве гастарбайтеры ходят по таким ресторанам? Впрочем, учительницы тоже не каждый день в них ужинают. Похоже, за восемь месяцев, что мы не виделись с тетей, многое изменилось.

– Я тут по работе, – не без гордости сообщила я. – Эти милые дамы – жены сотрудников МИДа, а я при них переводчиком.

– Клаудио Соренто, – официально представилась тетя Клава. – Мой муж – тоже не лаптем щи хлебает, у него свой отель в Тоскане.

Вот это да! Давно ли наша Клавдия бросила мужа-алкоголика дядю Борю и уехала в Италию зарабатывать на отдельную квартиру для сына, тоже, кстати, Борю, но пока не пьющего студента?

Синьора Соренто с готовностью поведала мне и всем дамам, сидевшим за столом, о чудесном превращении Клавы в Клаудию.

– Я в Италию приехала не туристом, а дешевой рабочей силой, – честно начала она. – чтобы работать прислугой. Унизительно, но выбирать не приходится, когда тебе угрожает пенсия в 100 евро, а за обучение сына нужно платить раз в тридцать больше. Когда я ехала за границу, знала, что будет нелегко. Но все оказалось даже хуже. Первое время было просто невыносимо. Ты не знаешь языка, и на тебя смотрят как на раба. Бесцеремонно понукают и подозревают, что ты стащишь столовое серебро. Меня наняли ухаживать за полупарализованным 16-летним парнем. Я кормила его, выносила утку, давала лекарства. А он лапал меня той рукой, что двигалась. И пускал слюни по моему поводу. Хотя я годилась ему в бабушки! Я пыталась ему сочувствовать: несчастный мальчик, попавший в аварию. Но потом мое терпение лопнуло. Людям я предпочла деревья. Оливковые.

Я нанялась сезонной рабочей на сбор оливок. Адский труд! Устаешь жутко. Зато почти ни с кем не общаешься. Правда, человеку все плохо. Через месяц мне захотелось как раз общения: хоть бы с кем поговорить! И вот как-то раз хозяйка оливковой плантации подозвала меня и огорошила. У нее есть знакомый – итальянец лет шестидесяти, который изучает русский язык и русских женщин. Зовут его Карло, но я определила его как Пиноккио. Он – владелец отеля, у него тоже есть взрослый сын, но он живет отдельно. И этому синьору вдруг понадобилась русская дама для переписки по электронной почте. Хозяйка открыла для меня свой ноутбук, и мы с Пиноккио начали переписываться, обменялись фотографиями.

– Почему все-таки Пиноккио, а не папа Карло? – улыбнулась я.

– Потому, что он был чурбан бесчувственный. Представляешь, сначала, хоть и с ошибками, но в комплиментах по-русски рассыпался. Мол, я хороша осенней красотой, и глаза мои горят, как звезды. И вместе мы составим прекрасный союз. А потом вдруг он стал сухим, как валежник. Все про свой отель, машину и счет в банке писал. Спросил, нет ли у меня хронических заболеваний. За кого он меня принимает, злилась я!

– Вряд ли он сам так хорошо владеет русским, наверное, нанял переводчика, – предположила Марианна Васильевна. – Какого-нибудь студента-романтика. А потом переводчик сменился, и стиль общения стал деловым.