Война погасила маяки (с иллюстрациями) - Юрий Чернов

Когда в начале зимы Мария простудилась и заболела воспалением легких, комиссар батареи старший политрук Г. А. Карпенко отправил на хутор фельдшера с лекарствами. Несколько дней подряд, пока женщине не стало лучше, навещал больную батарейный медик.

В январе ударили сильные морозы. Вода в колодцах на батарее вымерзла. Попросили разрешения брать воду из колодца богатого соседа-хуторянина. Но тот поспешно отказал: хозяйство, мол, большое, самим не хватает. На помощь артиллеристам пришел Василий Андреевич Кааль. Как-то зашел он к командиру и сказал:

— Будет у вас вода.

На следующий день пятеро матросов вместе с батарейским коком Оливером Дубровским, установив на санки бочку, вышли вместе с Каалем на залив. Мороз сковал воду. У берега торосились льды, но рыбак упрямо вел артиллеристов прямиком в море. Где тут найти пресную воду? Но оказалось, что она действительно была недалеко. Показалась небольшая полынья. От нее шел пар. Рыбак объяснил, что место здесь мелководное и со дна бьют пресные ключи.

Весна 41-го на Моонзунд пришла дружная. Солнечные лучи растопили снег. На север потянулись журавлиные стаи. Щедрой пышной зеленью покрылась земля. Ночами, будоража бойцов, напоминая дом и оставленных на родине подруг, в запущенном саду у пристани Мынту надрывались соловьи. Старые яблони с узловатыми сучьями снова помолодели, покрылись белым кипением цветов. А на батареях Береговой обороны наступили жаркие дни. С первыми транспортами из Кронштадта пришли новые грузы. Орудия необходимо было выгрузить и быстро установить. Подходила к концу и постройка башенной береговой батареи № 315 капитана Александра Моисеевича Стебеля на южной оконечности Сааремаа — полуострове Сырве. Эта батарея вместе с другими на Курляндском побережье прикрывала вход в Рижский залив из Балтики.

В конце мая партийный и комсомольский актив островного гарнизона — с береговых батарей, инженерных батальонов, частей 3-й отдельной стрелковой бригады и 10-го погранотряда — собрался в Курессаре в Доме Красной Армии. Проводил совещание военный комиссар Береговой обороны бригадный комиссар П. Е. Дорофеев.

На сцене крупная карта Моонзундского архипелага. Присутствующим хорошо видно: с юга от островов — Рижский залив, с севера — Финский. С запада — ширь Балтики. И только на востоке острова архипелага отделены от материка узкой синей полоской воды — Моонзундским проливом. Самый большой из островов — Сааремаа. По своей форме он напоминает гуся, вытянувшего в море шею. Там, где у гуся хвост, дамбой присоединился остров Муху. А повыше над ними — Хийумаа и Вормси.

Голос бригадного комиссара звучит негромко. Он говорит о том, что строительство большинства батарей еще не закончено, что людей не хватает, но тем не менее надо приложить все силы для ускорения стройки. Положение в мире напряженное, надо быть в постоянной боеготовности.

В зале тишина. Лица у людей строги и внимательны. Видимо, до этой встречи не все из них задумывались, почему именно здесь размещен советский гарнизон, почему и в 1917-м немцы пошли на огромные жертвы, чтобы захватить Моонзундский архипелаг.

— Моонзунд — ключевая позиция на Балтике. Она прикрывает подходы к Риге и Таллину, дальние подступы к Ленинграду. Тот, кто владеет Моонзундом, — хозяин восточной Балтики. Сегодня надо сделать больше, чем вчера, надо быть бдительней, чем вчера, — разносится голос бригадного комиссара. — Наш сосед Германия — опасный сосед. Хотя мы и заключили с ней договор о ненападении, нужно быть готовым к любым случайностям.

За последнее время на островах активизировали свою деятельность члены националистической организации кайцелитов. Они запугивают гражданское население, которое служит в советских учреждениях. В анонимных письмах грозят активистам. Недавно пограничники задержали шлюпку с «гостями» из-за моря. Оказалось, это пытались вернуться на остров бежавшие с Сааремаа летом прошлого года члены профашистской организации. Зачем они возвращались? Об этом пока можно только догадываться…

С совещания по своим частям разъезжались без обычных шуток. Каждый чувствовал — надвигалось время больших испытаний.

Суббота в Курессаре — самый оживленный день недели. Суббота 21 июня 1941 года не была исключением. Уже с утра на велосипедах, лошадях, автобусах съезжались жители островов. Ехали с Сырве и из Триги, Кихелькоины и Ориссаре. Везли продукты на базар, ехали за покупками или просто развлечься. В субботу трудно купить билет в кино, еще трудней найти свободное место за столиком единственного в городе ресторана «Роял».

К вечеру людно становилось и в старом парке. На открытой эстраде давались концерты художественной самодеятельности моряков, под крики болельщиков на футбольном поле у замка проходила очередная товарищеская встреча саперов и артиллеристов. Много народу по субботам в Курессаре. И только патрули с красными повязками чинно разгуливают по городу, не смешиваясь с веселой шумной толпой. Комендант города майор Федоров строго следил за порядком в гарнизоне.

Фотография помещалась в переулке близ базарной площади. Три красноармейца — техники с аэродрома Кагул — остановились перед ее витриной.

— Увековечим свое пребывание на острове! — предложил товарищам одессит Генрих Ход.

В фотографии вся троица перед зеркалом старательно разглаживала складки под ремнями гимнастерок, поправляла пилотки. Рядом какой-то моряк листал растрепанный журнал на эстонском языке.

— Ба, да это же Щербаков, — узнал Генрих моряка. — Ваня, здорово!

Писарь обрадовался встрече, отложив журнал, похвастал:

— Дочка у меня родилась, ребята, Зиной назвали.

— С тебя причитается. Зови на крестины!

— Эх, не то время сейчас. Не до праздников. Новое начальство к нам прибыло. Генерал-майор Елисеев. Говорят, воевал здесь с немцами еще в 1917 году. А Кабанова перевели на Ханко.

Штабные, они всегда первыми узнают все новости. Но даже осведомленные штабные и те не знали, что до начала войны оставались считанные часы.

10-я отдельная саперная рота, которой командовал лейтенант Григорий Васильевич Кабак, размещалась на полуострове Сырве близ пристани Мынту. Каждую субботу и воскресенье к клубу роты собирались люди с ближайших хуторов. Были здесь и молодежь, и пожилые эстонцы, парни и девушки, крестьяне и рыбаки. Многие приезжали на велосипедах, оставляли их на траве за кинобудкой, смотрели фильм, оставались на танцы.

В тот памятный субботний вечер в клубе шел фильм «Истребители». Командир взвода Григорий Егорычев ждал Людмилу, но девушки все не было и не было. А он-то надеялся, что эта встреча решит все. Вот ведь как бывает в жизни: сколько знакомых в России, а здесь, на Сааремаа, встретил свою судьбу. Впрочем, это Григорий решил так, а вот что думает об этом Людмила, он пока не знал.

Спустились над островом легкие сумерки белой ночи. Фильм начался. Хотя Егорычев и смотрел на экран, в мыслях своих был далеко…

Кто-то толкнул Григория в плечо. Он обернулся.

— Смотри, Людмила пришла!

«Любимый город может спать спокойно», — пел с экрана звонкий голос.

Да, любимый город мог спать, а этим двум было не до сна. Давно стена леса заглушила слова динамика. Взявшись за руки, они брели по морскому берегу. Лишь мерные всплески прибоя нарушали тишину.

Коротки белые ночи на Балтике. Особенно если в час свидания надо так много сказать друг другу. И не беда, что Людмила иногда замолкает, подбирая нужное русское слово. Они понимают друг друга отлично…

Неожиданно их объяснение прервал чей-то громкий голос. Молодые люди прислушались.

Над водой отчетливо раздалось:

— Егорычев! Взводный!

Еще не зная, что случилось, они повернули назад. Ночь была такая тихая, теплая. Казалось, ничто не могло нарушить ее покоя.

Вскоре на тропинке показался велосипедист. Это был один из младших командиров роты.

— Едва нашел вас, товарищ комвзвода. Боевая тревога!

— Иди домой, Люда. Завтра встретимся. Григорий быстро поцеловал девушку.

Но ни завтра, ни на следующий день они встретиться уже не смогли. Помешала война. Лишь много позднее, когда Людмила потеряла всякую надежду увидеть своего любимого, они увиделись вновь…

Глава II

Так начиналась война

Война. Готовились к ней на островах, ждали ее, а все-таки она июньской белой ночью пришла неожиданно.

К учебным тревогам в гарнизоне привыкли. Но когда личному составу выдали каски и подвезли боеприпасы, многие поняли — на этот раз тревога объявлена не ради учебы.

Война! Эта весть внезапно обрушилась на всех. Взволнованно говорили люди на митингах. В радостной приподнятости молодежь рвалась к боям («Ох и дадим фашистам жару!»). Суровая сосредоточенность легла на лица людей постарше. Они-то понимали, что война не увеселительная прогулка.