Идеальное убийство. Мыслить как преступник - Ирина Лобусова

Лери и Сергей вошли во двор жилого дома, соседствуюещго с музеем. Сергею предназначалась роль грубой силы. Он должен был стоять на стреме во дворе, пока не вернется Лери. В случае тревоги или появления ненужных свидетелей он должен был подать Лери сигнал и прикрыть его отступление. А в самом крайнем случае – и убрать ненужного свидетеля. У Сергея было оружие – пистолет с глушителем, в отличие от Лери, которому пистолет мог только помешать.

По крепкой водосточной трубе с помощью креплений на альпинистской веревке Лери легко забрался на крышу жилого дома, впритык соприкасающуюся с крышей музея. Лери был очень сильным, тренированным человеком, увлекающимся разными видами спорта, и подъем дался ему без труда. Мгновение, и он мягко перепрыгнул на крышу хранилища музея. Закрепив веревку, с кошачьей гибкостью спустился на подоконник второго этажа. Двигаясь по подоконникам и держась за водопроводную трубу, он быстро достиг нужного окна на втором этаже. Это был как раз тот зал, куда он стремился. Оказавшись на нужном ему подоконнике, убрал веревку.

Дальнейшая часть была самой сложной. Готовясь к операции, Лери провел тщательное и серьезное расследование, выяснив все о сигнализации, которая установлена в музее. Результаты этого расследования были ему на руку.

Дело в том, что в музее в то время была установлена устаревшая, допотопная система сигнализации, реагирующая только на разбитое оконное стекло или на прикосновение к рамам картин. Стоило грубо хватить кулаком по стеклу или рвануть картину в раму со стенки, и сигнализация бы взвыла самой громкой сиреной, перебудив жителей всех окрестных улиц. Но увы, на все остальное старая сигнализация не реагировала.

Не среагировала она и на современный воровской инструмент для вырезания стекла, который Лери осторожно и аккуратно приставил к стеклу. Вырезав небольшой круг (инструмент при это действовал так мягко, что старая сигнализация считала стекло целым), Лери просунул руку в образовавшееся отверстие и спокойно открыл окно. Еще мгновение, и, спрыгнув с подоконника раскрытого настежь окна, Лери оказался в музейном зале.

Он двигался быстро и уверенно, так как нужная ему цель была определена заранее. Луч фонарика, направленный на старинное полотно, высветил лица, изображенные на картине. На какое-то мгновение взгляд Лери неподвижно застыл на тонком, печальном лице Христа – лице обреченного страдальца в руках стражников. Много позже, уже в тюрьме, Лери признался в том, в чем не посмел признаться даже собственным подельникам: в тот момент было что-то такое в лице Христа, что заставило вора даже отступить на несколько шагов. Он не знал, как это объяснить, не знал, как описать словами – не то, чтобы ужас, скорее, какой-то первобытный страх перед лицом вдруг возникшей сверхъестественной силы. Он не мог описать то, что почувствовал, но вдруг понял, что с картиной что-то не так… А что именно не так, было уже за гранью его понимания.

Но он был слишком коротким, момент сверхъестественного ужаса, пережитый им. И он очень быстро прошел. Переложив фонарик в левую руку, Лери вооружился острым ножом и точно вырезал полотно из рамы. После этого, скатав картину, он сунул ее за пазуху и быстро направился к раскрытому окну, чтобы точно так же покинуть здание музея.

В темном дворе виднелась одинокая фигура Сергея. Когда Лери беззвучно спрыгнул со стены дома, Сергей даже перепугался. За все это время во дворе не появилось ни одного свидетеля, и ничего тревожного не произошло. Ночной покой спящего дома и стоящего на стреме бандита не потревожило ничто. Пока Лери находился внутри музея, во дворе не было даже кошки.

В ответ на беззвучный вопрос Сергея (от страха и напряжения тот боялся даже говорить вслух) Лери показал кусочек свернутой картины. Сергей вздохнул с облегчением. Бандиты очень быстро пошли к машине.

Заняли свои прежние места: Сергей – рядом с водителем, Лери сзади. Алексей газанул так резко, что искры едва не посыпались из-под колес. Рассердившись, Лери приказал ему не впадать в панику, и ехать поспокойней: он не хотел привлекать излишнего внимания. В отличие от подельников, Лери был абсолютно спокоен. План сработал удачно.

Когда джип беспрепятственно выехал на Киевскую трассу и покинул пределы Одессы, бандиты расслабились. И Алексея, и Сергея мучил один и тот же вопрос: неужели этот небольшой сверток, который с такой легкостью помещается за пазухой у Лери, неужели эта старая тряпка стоит миллионы долларов? Неужели кто-то даст миллионы долларов за какой-то кусок холста? Бандиты не понимали, все это было за пределами их примитивного сознания. Оказывалось, что грабить музей намного выгоднее, чем банк.

Но Лери только посмеивался. Он совершил преступление века, и в черном джипе, который быстро мчался по Киевской трассе, находилось то, за что передерутся все черные коллекционеры, за что отвалят миллионы долларов, не торгуясь. Он не сомневался в этом.

В памяти вновь промелькнуло и так же быстро исчезло трагическое и суровое лицо как бы предупреждающего Христа. Вор поспешил вычеркнуть это воспоминание.

Начало светать. Выжимая все 200, джип беспрепятственно мчал по свободной в это время суток трассе. Бандиты возвращались обратно, в Киев.

Утром, придя на работу в музей, одна из сотрудниц первой заметила пустую раму с вырезанным полотном. Так мир узнал об одном из самых громких преступлений – похищении картины Караваджо «Взятие Христа под стражу» или «Поцелуй Иуды». В стенах музея произошло одно из самых громких и загадочных преступлений, совершенных с просто небывалой дерзостью. Но никто не догадывался о том, что разразившаяся драма (а похищение ценной картины, настоящей культурной драгоценности – всегда драма), повлечет за собой события столь загадочные и мистические, что они выльются в совершенно другую историю. И эта новая драма превратится в одну из самых секретных загадок истории. Загадку, так никем и не разгаданную до сих пор. Цепь событий станет достоянием мира, но никто так и не сможет объяснить их истинный смысл. А современная музейная кража XXI века станет следствием таинственного и жестокого убийства, совершенного много веков назад. И это печальное преступление повлечет за собой множество самых разных последствий.

Так кража картины оказалась всего лишь верхушкой айсберга событий, произошедших в другой истории. Эта история оказалась не просто мистификацией из мира картин, но и историей о далеком убийстве, которое сошло с рук и заказчикам, и исполнителям. Об этом убийстве очень мало знал мир, а отдельные кусочки информации всегда хранились в секретных архивах и тайниках.

Эти тайны веков, приходящие из глубокого прошлого, оставили значительный след в современности, заставляя говорить о них снова и снова.

Похищение знаменитой картины Микеланджело Караваджо «Взятие Христа под стражу» или «Поцелуй Иуды» в 2008 году стало настоящей загадкой, соединив в себе целых три преступления: похищение значительной культурной ценности, тайну подделок дорогостоящих произведений искусства и, наконец, тайное жестокое убийство.

Несмотря на то, что все эти преступления официально считаются нераскрытыми, я попытаюсь приоткрыть завесу тайны и отыскать разгадку каждого из них. Ведь тайные нити, ведущие в глубину, всегда лежат на поверхности. Или, как сказал Евангелист Лука, «нет ничего тайного, что когда-то не стало бы явным».

1 августа 2008 года сотрудница музея вошла в тот самый зал, где висело знаменитое полотно. Но вместо картины Караваджо женщина обнаружила на стене лишь пустую раму с ошметками нитяной основы холста. Стало ясно: из музея не только украли знаменитый и дорогостоящий шедевр, но и варварски изрезали его ножом, причинив таким образом немалый вред полотну. Ведь холст был достаточно старым и мог начать сыпаться, трескаться еще больше от подобного обращения.

Комментарии правоохранителей звучали сухо. Констатировались факты о том, что во время кражи картины устаревшая сигнализация не сработала. В самом музее никаких следов обнаружено не было.

Границы были перекрыты почти сразу. Стали отрабатываться все возможные версии, начались проверки и облавы на тех, кто мог быть причастен к преступлению. Но картину по горячим следам не нашли. И это несмотря на достаточно внушительный список «черных» антикваров, дилеров и экспертов, имеющих большие связи на черном рынке; к слову, черный рынок – это рынок подделок и ворованных произведений искусства. У следствия почти сразу появилась версия о том, что картина была украдена на заказ. Тем более (и информация об этом просочилась в прессу почти сразу), что стоимость похищенного полотна оценивалась примерно в 100 миллионов долларов.

Цифры шокировали. Стоимость была баснословной даже для подлинных картин менее известных художников того периода. Именно из-за высокой стоимости украденного шедевра первой и главной версией следствия стала версия заказа. Это было вполне нормально и естественно для таких преступлений. Но… Прошло совсем немного времени, когда стало ясно, что именно эта версия заводит следствие в тупик. Она оказалась полностью ошибочной.