Невероятные случаи зарубежной криминалистики. Часть 1 - Вацлав Павел Боровичка

– Госпожа Ахерн, как вы думаете, супруги Шеппард любили друг друга? – спросил он.

– Трудно сказать.

– Не могли бы вы пояснить свой ответ?

– Мэрилин любила своего мужа. Однако я не, вполне уверена, что он любил ее.

– Почему вы умолчали об этом обстоятельстве во время первого допроса в полиции?

– Не сочла важным.

– А сейчас?

– После моего первого допроса ко мне пришли соседи…

– Они вас к чему-то принуждали?

– Не совсем так. Но мне кто-то часто звонил…

– Можете назвать их имена?

– Нет.

– Выходит, это были анонимные звонки?

– Да.

– Что же вам говорили?

– Упрекали, что я что-то замалчиваю. На улице на меня странно косились, и продавец в магазине… Просто, все отворачивались от меня.

– И это стало поводом для вашего нового посещения следователя Гербера и главного инспектора Макартура?

– Да. Но я сказала им только правду.

– Что же вы им сказали?

– Что Мэрилин однажды упомянула 6 каких-то тучах на небосводе их супружества. Дело в том, что она нашла счет, оплаченный Сэмом для любовницы…

– О какой любовнице вы говорите?

– О Сюзанне Хэйес. Она потеряла часы, и Сэм купил ей новые, золотые. Это было в Сан-Диего. Он был там с ней. По крайней мере, так утверждала Мэрилин. И при этом она не выглядела счастливой.

Слушание дела Сэма Шеппарда походило на любительский спектакль. Не было доказательств, отсутствовало орудие убийства, а коронер Гербер пытался доказать присяжным, что судя по форме пятен крови на простыне, убийца использовал какие-то хирургические инструменты. Но какие? Этого никто не знал, в том числе и сам коронер. И почему именно хурургические? Этого также никто не понимал. Разумеется, убийца мог использовать их, но с таким же успехом он мог совершить преступление при помощи любого другого острого предмета. Но следователь Гербер был пристрастен и даже не стремился доказать свою объективность,

– Господин доктор Гербер, вы сообщили нам, что у Сэма Шеппарда в день убийства в машине были хирургические инструменты. Что вы хотите этим сказать?

– Что они не должны были там находиться.

– Почему?

– А зачем они были ему нужны?

– И вы прикладывали их к пятнам крови на простыне?

– И что же вы определили? Может быть, их форма соответствовала форме пятен?

– Нет.

Тут адвокат обратился к присяжным:

– При данных обстоятельствах я никого не подозреваю в злом умысле, но мне не понятно, почему следователь Гербер вообще упомянул о своих личных и совершенно бездоказательных догадках о хирургических инструментах, якобы использованных убийцей.

– Я не утверждал, что инструменты, найденные в машине Сэма Шеппарда, идентичны с орудиями убийства.

– Тогда что же вы утверждали? Точнее, что вы имели в виду?

Доктор Гербер промолчал, затем повернулся к председателю суда и тихо, словно оправдываясь, произнес:

– Я хотел бы обратить особое внимание на обстоятельства с часами.

– Какие часы вы имеете в виду, господин Гербер? – спросил адвокат.

– Часы убитой Мэрилин Шеппард мы нашли внизу, в гостиной. Они были в крови. Часы подсудимого также были в крови.

– Вы говорите о часах, найденных в зеленой сумке в саду?

– Да. А брюки Шеппарда были едва испачканы кровью.

– Не могли бы вы пояснить нам, зачем Сэму Шеппарду понадобилось относить часы своей мертвой жены в гостиную?

– Потому что он пытался представить дело как убийство с целью ограбления.

– Вам это кажется логичным? Почему же тогда он оставил их в гостиной, а свои собственные спрятал в зеленую сумку?

Судебный процесс против Сэма Шеппарда вошел в историю криминалистики и судопроизводства Соединенных Штатов как тревожный случай, как симптом неблагополучия. Доказательств у суда не было, полиции не удалось найти орудие убийства, государственный обвинитель пытался, убедить присяжных непрофессиональными и вообще недопустимыми методами, используя те факты, которые не имели ничего общего с убийством Мэрилин Шеппард. Вполне можно согласиться с мнением Ханса Габе, разбиравшего ход процесса на основании репортажей голландского журналиста Питера Рэйсдала и его коллеги Пауля Холмса, утверждавшего, что факт связи молодого нейрохирурга с Сюзанной Хэйес получил такое широкое толкование, будто абсолютной истиной является то, что все женатые мужчины, у которых есть любовницы, способны убить свою жену, а муж, не имеющий возлюбленной на стороне, не может быть убийцей. Государственный обвинитель представил связь Шеппарда с Хэйес в самом неприглядном виде.

Обвинение на процессе было представлено тремя прокурорами. Один из них, молодой и честолюбивый Томас Дж. Паррино, стремился при помощи» дела Шеппарда добиться популярности. По этой причине он пытался вытянуть из элегантной и весьма привлекательной медсестры Хэйес как можно больше. Женщины в зале и из числа присяжных сразу же возненавидели ее. И это вполне объяснимо – Сюзанна была моложе и красивее их, а этого не прощают.

Прокурор пожелал узнать, как Хэйес встречалась с любовником после переезда в Кливленд.

– Я жила в Лос-Анджелесе. Доктор Шеппард участвовал в конгрессе врачей в Калифорнии, – рассказывала Сюзанна Хэйес.

– Тогда вы с ним и познакомились?

– Да.

– В Лос-Анджелесе?

– Да.

– Его жена, госпожа Шеппард, также была в Лос-Анджелесе?

– Нет, она оставалась в Сан-Франциско.

– Выходит, вы были одни. Что вы делали?

– Поехали домой к коллеге Сэма доктору Артуру Миллеру.

– Вы там были одни?

– Нет, там было еще несколько врачей.

– Чем они занимались?

– Играли в покер.

– А вы и доктор Шеппард?

– Мы провели вместе ночь.

– В доме Миллера?

– Да.

– В одной комнате?

– Разумеется.

– В одной постели?

– Да.

– Сколько ночей вы провели вместе?

– Семь.

– Были ли у вас интимные свидания в других местах?

– Да.

– Где же?

– Иногда в машине, иногда в доме недалеко от клиники.

– Нам известно, что подсудимый купил вам в Калифорнии часы. Получали ли вы от него другие подарки?

– Перстень с монограммой.

– Говорил ли он, что любит вас?

– Конечно.

– А упоминал ли он когда-нибудь о том, что собирается разводиться?

– Несколько раз.

– Утверждал ли он, что больше не любит свою жену?

– Наоборот, говорил, что любит ее, но не может с ней больше жить.

– Значит, вам было известно, что вы встречаетесь с женатым мужчиной?

– Естественно.

В связи с этим необходимо упомянуть о протоколе, который был зачитан доктором Гербером суду присяжных. Запись эта была сделана полицейским инспектором Робертом Шоттке вскоре после убийства во время одного из первых допросов доктора Сэма Шеппарда.

– Вы причастны каким-либо образом к преступлению? Прямо или косвенно?

– Абсолютно не причастен, – решительно ответил Шеппард.

– Вам известна какая-либо причина, по которой кто-либо мог совершить убийство?

– Вероятно.

– Как это следует понимать?

– Моя жена провоцировала своим поведением некоторых мужчин.

– У нее были любовники?

– Потенциальные.

– Следует понимать, что их было несколько?

– Минимум трое.

Никто не установил имен мужчин, с которыми флиртовала Мэрилин, провоцируя их своим поведением, и один из которых мог оказаться ее убийцей. Однако детективам Шоттке и Гаро еще в самом начале следствия удалось выяснить у соседей Шеппардов, что не так давно на их вилле жил некий доктор Ховерстон. Им оказался друг Сэма по университету. Немного лентяй, немного неудачник, выучившийся на врача, Ховерстон часто переезжал с места на место. В Бей-Виллидже, ходили слухи, что он боготворил жену Сэма Шеппарда, но это была платоническая любовь. Примечательно, что это обстоятельство, отмеченное в полицейских протоколах, начисто было упущено в ходе процесса и не фигурировало на нем. По-видимому, полиция и, прежде «всего, предвзято настроенный Гербер сознательно «забыли» о нем, так как прилагали все усилия, чтобы выпятить связь Шеппарда с медсестрой Сюзанной Хэйес. За ней Гербер послал Шоттке и Гаро в Лос-Анджелес, после чего создал в ходе судебного разбирательства атмосферу предвзятости к преуспевающему хирургу.

Это был странный процесс с необычными правилами, свидетелями, рассказывающими о не имевших отношения к делу вещах, судебными экспертами, не выполнившими свой служебный долг до конца, коронером, не скрывающим своего пристрастного отношения и при любой возможности дающим понять, что видит в подозреваемом убийцу. Когда перед присяжными выступил брат подсудимого доктор Стефан Шеппард и обвинил местное общество в мещанстве и предвзятости по отношению к его невиновному брату, он выглядел на фоне остальных свидетелей донкихотом, воюющим портив ветряных мельниц. И хотя его показания носили сенсационный характер и могли стать поворотным пунктом в ходе процесса, никто в зале суда не обратил на них внимания, так как ослепленные предвзятостью собравшиеся в зале, в том числе и присяжные заседатели, не хотели помочь Сэму Шеппарду добиться справедливости.