Человек из грязи, нежности и света - Игорь Соколов

В эту минуту Эскин впадал в забытье. Он имел вид скорбного мужа, никак не могущего сносить в себе собственное семя. Он вспоминал эти юные, но уже весьма искушенные создания, и в нем просыпался свирепый зверь.

Он кусал зубами подушку, а потом сваливался с кровати и катался с диким воем по полу. В это мгновение он успевал воссоздать и страстный взгляд Марии с ее стройными ногами, и безумное повизгивание Ульяны с ее обнаженной грудью и молчаливую улыбку Жанны с ее дико заросшей пещерой любви. Все вырывалось и тут же выпрыгивало из его памяти и будоражило его тело самым непозволительным образом. Эскин выл, Эскин плакал, Эскин поклонялся всем женщинам на свете, и что самое ужасное он захлебывался в собственных слезах от жалости к себе и своему отвердевшему уду.

Так постепенно, на протяжении нескольких месяцев Эскин страдал и выдумывал план, с помощью которого он бы, наконец, смог обладать своей, можно сказать, любой женщиной. В женском общежитии над Эскиным откровенно издевались, отчего Эскин впал в меланхолию и опять зачитывался Платоном и Ницше.

Временами его меланхолия в соединении с изрядным количеством невостребованного семени полностью отключала его мозг, и тогда Эскин бился головой в стену, и кажется, очень злил своих соседей, которые тут же ему кричали и сами чем-то тяжелым долбили в стенку.

Однажды Эскин решил сказаться больным и с этой целью пригласил из поликлиники врача на дом, втайне надеясь, что к нему придет молодая красивая женщина. Эскин заранее купил бутылку дорогого армянского коньяка и коробку шоколадных конфет, а также пачку таблеток сильнодействующего снотворного средства.

План Эскина был очень серьезен и поэтому продуман до мелочей. Врач действительно оказалась очень привлекательной, хотя и зрелой женщиной. Сама ее зрелость, как и опытность, еще сильнее притягивала Эскина к себе. Она водила рукой по груди, по животу Эскина, очень удивляясь отсутствию какой бы то ни было болезни.

А Эскин не уставая, жаловался на множество разнообразных недомоганий и болей, располагающихся почему-то в самых интимных местах. Поведение Эскина показалось врачу очень странным, тем более что он часто порывался раздеться донага.

– У меня вообще нет ни одного здорового места или органа, – оправдывался он за свое поведение.

– Тогда вам надо к психиатру, – усмехнулась Клавдия Ивановна.

– А вообще-то у меня день рождения, – соврал Эскин, и мне даже не с кем выпить! – и тут же поставил на стол бутылку коньяка и конфеты. – Я такой одинокий, мне даже не с кем пообщаться!

Клавдия Ивановна, движимая исключительно сочувствием, умудрилась уговорить себя сесть с Эскиным за стол и выпить за его здоровье.

– Вообще-то вы у меня последний больной, – улыбнулась она, как бы оправдываясь перед Эскиным за свое неосторожное согласие на столь сомнительное застолье.

– Конечно, конечно, – ликовал в душе Эскин. Эскин тут же предложил Клавдии Ивановне сходить в ванную и помыть руки, а сам в это время бросил в ее рюмку три таблетки, которые тут же растворились, сделавшись невидимыми, как и само желание Эскина утолить свою животную похоть.

– Недавно я развелась со своим мужем, – жаловалась Эскину за столом Клавдия Ивановна.

– Да, это очень печально, – картинно вздыхал Эскин, подливая Клавдии Ивановне еще рюмочку коньяка.

– Он нашел себе молоденькую, – расплакалась Клавдия Ивановна. Бедная, она пила коньяк без всякой заботы, заботясь исключительно о своем нынешнем, одиноком состоянии.

– Клавдия Ивановна, а можно я стану вашим мужем, – восторженно прошептал Эскин.

– Да, вы еще совсем ребенок, – рассмеялась Клавдия Ивановна. «Ну, ладно, я еще покажу тебе, какой я ребенок», – мрачно подумал про себя Эскин.

– Кажется, у меня голова кружится, и глаза почему-то закрываются, – вздохнула Клавдия Ивановна и попыталась встать из-за стола, – кажется надо домой идти! – но, встав на обе ноги, Клавдия Ивановна как-то жалобно всхлипнула и упала. Эскин только этого и ждал, как жадный зверь он накинулся на нее, кусая мягкие нежные губы.

– Вот она, моя жертва! – воскликнул он, безумно радуясь, сам за себя. Но его желание было настолько ослепительным и безудержным, что Эскин впопыхах сломал на ее юбке молнию, что сразу же изменило ход его мыслей.

– Если она обнаружит эту сломанную молнию, тогда мне несдобровать, – вслух подумал Эскин, и поэтому, раздев Клавдию Ивановну целиком и положив ее спящую к себе на кровать, он оторвал от юбки старую сломанную молнию и тут же кинулся на поиски новой.

Только часа через два, в одном случайно подвернувшемся магазинчике, он обнаружил точно такую же молнию. Тихо войдя в квартиру, и убедившись в том, что Клавдия Ивановна спит, Эскин стал осторожно пришивать к юбке новую молнию. Ему оставалось совсем немного, когда Клавдия Ивановна раскрыла свои глаза и издала ужасный крик.

Несчастный Эскин, от страха он выронил и нитку, и иголку, и эту самую злополучную юбку, и был таков. Он даже не помнил, как он убегал из квартиры, а потом до поздней ночи бродил по городу.

Только ночью он решился войти в свою квартиру. Клавдии Ивановны уже не было, но осталась ее записка на столе: «Какой же ты смешной дурачок!»

– Я, дурачок?! – в негодовании заплакал Эскин, – Я ей молнию зашил, а она – дурачок! Сама дура, напугала меня до смерти! До сих пор дрожу как цуцик! К черту этих баб! К черту! Одни только беды от них! Одни беды! Клянусь, больше не подойду ни к одной из них!

Глава 2. Колдунья

– Жизнь, она штука сложная, я бы даже сказал, непредсказуемая, и как ее не обдумывай, как не приспосабливайся к ней, она все равно оставит тебя в дураках! – говорил Эскину его друг – сокурсник Иван Иванович Секин.

Они сидели вместе на лавочке возле Чистых прудов и пили пиво.

– А я вот решил с бабами больше никаких дел не иметь, – неожиданно для самого себя высказался Эскин.

– Ну, это ты зря, – глубокомысленно вздохнул Секин, – без баб нам никак нельзя! Без баб ты или алкоголиком или голубым можешь сделаться.

– Да, ну, – стыдливо покраснел Секин.

– Да ну, не да ну, а Жора из третьей группы в «Голубую Луну» стал ходить, – усмехнулся Секин.

– Это в какую еще «Луну»? – удивился Эскин.

– Кабак такой ночной! Там одни только мальчики собираются. Одни как бабы одеваются и красятся, а другие с этими бабами шуры-муры заводят!

– Да, это мне не угрожает, – махнул рукой Эскин, расплескивая пиво из кружки.

– А я тебе все-таки советую найти бабу! – Секин солидным басом озвучил свою мысль.

– Да, где их найдешь, хорошеньких-то, – огорченно завздыхал Секин, – уже поди всех разобрали!

– Ну и дурачок же ты, – засмеялся Секин.

– Можно подумать, что ты умный, – обиделся Эскин.

– Ладно, ты уж не обижайся, – уже с пониманием взглянул на него Секин, – купи литературу какую-нибудь научную о сексе, почитай, поизучай, а потом сходи в какой-нибудь театр. Сейчас, знаешь, сколько одиноких баб по театрам шастает! Их хлебом не корми, мужика давай! Кешу знаешь из пятой группы?!

– Знаю, – боязливо поежился Эскин.

– Так вот, этот м*дак на одном из спектаклей «Ленкома» такую богатую бабу подцепил, что уже третий месяц подряд то в Грецию, то на Гавайи летает!

– Да, уж, – почесал затылок Эскин, – бывают случаи!

– А Гошу из первой группы знаешь?

– Знаю, – ответил Эскин, хотя никакого Гоши даже в глаза не видел.

– А этот раздолбай в «Современнике» с Кларой Новиковой познакомился и с ней в Объединенные Арабские Эмираты укатил!

– А кто такая Клара Новицкая?!

– Ну, ты и даешь, – чуть не поперхнулся пивом Иван Секин, – она ж с экранов телевизоров не слезает! Юмористка известная!

– Не люблю, когда женщины шутят, – нахмурился Эскин.

– Да, наверное, ты прав, – задумался Секин, – некоторые бабы с возрастом от смеха даже в трусы мочатся!

– Это как? – удивился Эскин.

– А так, как засмеются, так и обоссутся! – засмеялся Секин.

– Странно, – с недоверием поглядел ему в глаза Эскин.

– Да уж, в жизни странностей хватает, – согласился с ним Секин.

После разговора с Секиным Эскин всю ночь не мог уснуть, всю ночь ему снились какие-то кошмары, какие-то бабы, которые сначала над ним громко смеялись, а потом прямо из-под юбки пускали ему в лицо мощную струю. Эскин захлебывался и кричал о помощи, а его всегда спасал Секин, но потом Секин его журил и начинал увещевать, чтобы Эскин тут же шел с кем-нибудь знакомиться.

Тогда Эскин прятался от Секина в шкафу, но Секин его и оттуда вытаскивал за ухо и сразу подводил к какой-нибудь красавице. Красавица краснела, потом смеялась и тут же ссалась. Потом прибегал его дедушка с белым судном и просил у него его купить.

– Дед, ты же умер, откуда ты взялся-то?! – удивлялся Эскин.