Нечестная игра. На что ты готов пойти ради успеха своего ребенка - Брюс Холсингер

очертания грядущих событий. В тот день она встречалась с подругами. Весть о школе тогда была не больше, чем шепот, витающий в воздухе. Ночью, ложась спать рядом с мужем, Роуз чувствовала лишь легкую рябь беспокойства. Но все равно эта тень уже нависла над ними. Затаившийся вирус, симптомы которого еще проявятся.

В тот четверг Роуз дежурила в отделении неврологии, где ее самая тяжелая пациентка, девушка четырнадцати лет, вот-вот должна была выйти из искусственной комы. Девушка получила черепно-мозговую травму с отеком, потому что упала с велосипеда. Каталась по городу без шлема. Однако лицо ее не пострадало при падении. Оно было умиротворенное, а цвет кожи становился все более здоровым. Хороший пульс, нормальное давление, легкие готовы работать в полную силу. Смена Роуз уже заканчивалась. Она пробежала глазами по остальным показателям и окончательно уверилась: благодаря ее стараниям еще для одного подростка самое худшее осталось позади.

Но вот родители пока об этом не знают… Мать спала на раскладном кресле, отец сидел, сгорбившись, у постели больной. За последние три дня у него под глазами появились темные круги от изнеможения.

– Как вы думаете, когда она придет в себя? – спросил он вполголоса. Пальцы его беспокойно двигались, сжимали колени.

Роуз взглянула на настенные часы.

– Через час или два. Мы перестали давать пентобарбитал, она уже дышит самостоятельно. Остальное зависит только от Лилли.

Услышав имя дочери, мужчина поднял на Роуз тусклые глаза. Врач коснулась его плеча. Потом ответила еще на несколько вопросов. Аккуратно стерла ниточку слюны со щеки девушки. На мягкой синтетической подушке осталась лужица. Из приоткрытого рта больной шел кислый запах.

Роуз кивнула отцу, вышла из палаты и зашагала по коридору. Надо было еще заглянуть к пациенту с эпилепсией. Оставлять своих больных ей не хотелось. Меньше чем через час закончится ее осенний цикл дежурств в отделении детской неврологии. Эту обязанность она выполняла три раза в год по две недели. Завкафедрой пытался сократить срок таких дежурств, потому что считал, что время Роуз слишком ценно и куда важнее ее работа в лаборатории. Но женщина любила эту свою обязанность и не стала уступать больше ни часа. Дежурства в больнице были единственным шансом по-настоящему лечить, смотреть не просто на снимки головного мозга, а в живое лицо пациента.

Какая-то часть ее души упивалась этой стихией, среди медицинских аппаратов и приглушенного общения с родными пациентов, среди запаха чистящих средств и коллодия, даже среди тухлой вони желудочно-кишечного кровотечения из реанимационной.

Следующий пациент был мальчик восьми лет с недиагностированным эпилептическим расстройством. Он уже пришел в норму, но последний его припадок вызывал опасения. Роуз делала подробные записи в электронном файле и одновременно показывала стажеру маленькие хитрости работы с новой программой.

Потом она заполняла карту на посту медсестры, и тут телефон завибрировал: пришло СМС от Гарета.

«Может, сходим в «Шо-бу»?»

???

«Сегодня. Зарезерв. на 7:15».

Роуз вздохнула, глядя на экран. Больше всего на свете ей сейчас хотелось принять ванну, посидеть в обнимку с дочкой, посмотреть кино… Что угодно, только не очередное нелепое подобие свидания.

Но, если снова отказаться, ситуация только ухудшится. Поэтому она написала: «Звучит заманчиво», но напомнила о том, что сегодня уже договорилась о встрече с подругами (что для Роуз было куда приятнее). Они собирались выпить по коктейлю в честь дня рождения Лорен. В полседьмого Роуз уже планировала быть дома. Тогда она сможет провести немного времени с Эммой до прихода няни.

«Она позанималась?» – написала Роуз.

«Да».

«И математику сделала?»

«Да, да. Лю тебя. J»

Роуз отложила телефон. Даже это ленивое «лю» от Гарета ее в последнее время начало раздражать. Теперь ей претило походя писать о любви в эсэмэсках, а на то, чтобы отправить смайлик, не было душевных сил.

За несколько минут до окончания смены медсестра позвала Роуз в палату. Родители рыдали от счастья: их дочь вернулась в этот прекрасный мир, который едва не покинула навсегда. Взгляд ее был пока стеклянный, но на лице уже блуждала слабая улыбка.

Небо было яркое и чистое. Ветер с Американского континентального водораздела щедро раздавал пощечины. Колкий ноябрьский воздух приободрил Роуз, и она быстро зашагала к бару в западной части Изумрудной аллеи. В «Каменной соли» царил приятный полумрак, музыка играла не слишком громко, а еще там подавали эксклюзивные коктейли: в бокалах плавали шарики изо льда и в сердцевине каждого шарика были заморожены лепестки. Мартини с лавандой, коктейли с гибискусом, лепестки маргариток, медленно оттаивавшие в бокале джина. В последнее время «Каменная соль» стала любимым местечком для квартета давнишних подруг. Азра уже устроилась за высоким столом: спина идеально прямая, сама вся в телефоне.

У них с Роуз было негласное правило всегда приезжать на место встречи на пятнадцать минут раньше остальных. Роуз подошла поближе. Азра бросила взгляд сквозь выбившиеся прядки волос, заметила подругу и потянулась ее обнять. Поджарая, сильная, как альпинистка. Одета в уютный вязаный, слегка великоватый свитер, воротник которого пропитан ароматом сирени. Азре от матери достался комиссионный магазин эксклюзивной одежды недалеко от Изумрудной аллеи, и она всегда приходила на встречи в завидных находках. Азра родилась в Кристале, и это была редкость: Роуз встречала очень немного местных уроженцев в этой долине «понаехавших».

– Я сегодня ненадолго, – пожаловалась Роуз, присаживаясь. – Очередное свидание с мужем.

– О боже…

– Ну не каждую же неделю! Гарет хочет выполнять советы семейного психолога от и до. А для меня это лишнее…

– Давление?

Роуз взяла вилку, потрогала зубцы.

– Я понимаю: очень важно показать Эмме Кью, что мы пытаемся сохранить отношения. Но в последнее время быть с ним наедине – это просто пытка.

– Но ведь вы обратились к психологу всего месяца четыре назад, – заметила Азра. – Не торопи события.

– По крайней мере, он старается, – признала Роуз, а сама подумала: «А я стараюсь?» Иногда она терялась в сомнениях. Ведь на самом деле Гарет не сделал ничего такого. Не считая того, что он вообще ничего не делал.

– Поверь, у нас с Беком были такие же проблемы, – поделилась Азра.

Роуз наблюдала, как подруга перекатывает оливку в своих красивых губах. Азра разошлась с Беком, когда узнала, что он изменяет ей с Соней, их любимой няней из Австрии. Несмотря на бурное расставание, бывшие супруги странным образом сблизились за четыре года после развода, что оставалось непостижимой загадкой для большинства общих знакомых.

Роуз почти завидовала приятельским отношениям, которые эти двое выстроили после разрыва. Она так хотела подобных простоты и понимания в общении с мужем, хотя не променяла бы упорного и надежного Гарета на непредсказуемого и пустозвонного Бека. «Загугли «полное чмо накидалось «Виагры» и наслушалось речей Берни Сандерса», – любила повторять Азра, – и увидишь фотку моего бывшего мужа».

– Слушай, Роуз, – сказала она, выплевывая оливковую косточку. – Не мучь