Приключения Григория Половинки (сборник) - Всеволод Нестайко

Папа, даже не распаковав чемоданов, пошел к ним здороваться.

Пока папа здоровался, мама распаковывала чемоданы и бубнила себе под нос. С того бубнение Котька узнал, что она так и знала, что он дурак, что не надо было соглашаться, что ее ждет не жизнь, а мука, что она вообще несчастная, что у всех мужья как мужья, а у нее... - Тут снаружи раздался радостно-возбужденный голос папы:

- Заинька, а посмотри-ка, которого судака поймал Спиридон Спиридонович на спиннинг!

Под окном стояли улыбающийся сияющий отец и Спиридон Спиридонович, который, то прожевывая, держал на пруту такенного себе судачка, на полкилограмма, не более.

Мама заулыбалась и всплеснула руками:

- Ах, какой красавец! Просто чудо! Вы, Спиридоне Спиридоновичу, ну просто...

- Хемингуэй! - Воскликнул отец.

 «Хемингуэй» удовлетворенно глотнул, почесал волосатую грудь и снисходительно улыбнулся:

- Так готовьтесь, Зою Ивановна, чистить. Он вас завалит рыбой. Всей и не поедите. Придется, наверное, замораживать... Кстати, там у нас холодильник. Как-то надо - пожалуйста, не стесняйтесь.

- Спасибо, спасибо! - Ласково проговорила мама.

Спиридон Спиридонович кивнул и веса-преимущества пошел к своему столу. Папа, довольно потирая руки, вошел в домик помогать маме.

- Если ты думаешь, что я понесу что-нибудь к ним в холодильник, ты глубоко ошибаешься, - ледяным голосом, словно он уже побывал в том холодильнике, сказала мама.

- Почему? - Невинно захлопал глазами папа.

- Потому что я знаю, что такое холодильник. Им самим места мало. И я попрошайничать не пойду. Не пойду! Ясно?

- Так... - на мгновение отец нахмурился, задумавшись, - ну, то... выкопаем погреб!.. Подумаешь!

И лицо его просветлело. В отличие от мамы, папа не умел долго переживать.

- Выкопаем погреб и все. Правда, сынок?

- Выкопаем! Конечно, выкопаем! - Весело подхватил Котька. Ему никогда не приходилось копать погреб.

Они не стали откладывать это в долгий ящик, а пошли к коменданту, обветренного и загорелого вчерне Петра Кондратьевича лужи, выдававший постель, ведра и посуду, взяли у него еще и две лопаты и приступили к делу.

Папа копал, а Котька выгребал песок, чтобы не сыпался в яму. Потом папа разыскал где обломки шифера, оставшиеся от строительства, хорошенько выложил ими яму, а один кусок положил сверху, словно крышку. Получилось очень здорово.

 «Ты смотри - молодец!» - Удивился Котька. Дома папе-то никогда не приходилось мастерить, и Котька впервые видел непосредственные последствия папиного умения. Да и что там в городе смастерит, когда все, что нужно, покупается в магазине. Да и времени у папы всегда нет.

Котька побежал хвастаться маме. Но мама особого восторга погребом не обнаружила.

- Ой! Как сыплется-а-а! - Поморщилась она. - Это все продукты будут в песке.

Папа промолчал. А Котька обиделся:

- Ну, знаешь... Тебе не угодишь никогда. Очень раз хороший погреб. Лучше любой холодильник. Разве в холодильник столько влезет?

- Хороший-хороший, - отмахнулась мама. - Беги принеси воды, бочка приехала.

Оказалась довольно-таки странная для Котька вещь. Несмотря на то, что домики стояли у самой воды, на берегу знаменитой зачарованной Десны, с водой были туго. Пить воду прямо из Десны нельзя было, она годилась только на хозяйственные нужды. Питьевую воду возили из деревни, из колодца. Дважды в день седая бельмоватая лошаденка притягивала здоровенную бочку на двух колесах. Правила лошаденка черноволосая загорелая белозубая женщина.

Когда Котька прибежал с ведром, круг бочки уже вытянулась очередь бережан в купальниках, в халатах, в трусах и в пижамах - кто с ведром, кто с чайником, кто из бидончиком, кто с кастрюлей...

Стоя в очереди, Котька озирался вокруг. Публика на «бережку» была для Котька малоинтересна: или совсем солидная (дяди, тети, бабушки), или совсем несолидная (писклявая дошкольная мелочь). Ровесников, сверстников своих Котька не углядел.

С одной стороны это было даже хорошо. Ибо если Котька набрал в ведро воды и понес, то оказалось, что носить воду в ведре он не умеет. Просто ему никогда не приходилось этого делать. Ведро все время цеплялись за ногу, вода в ведре качалась и розхлюпувалася. Котька еле донес полведра. Был красный, как помидор, и старался ни на кого не смотреть. Перед сверстниками было бы совсем стыдно. Итак, с одной стороны, было даже хорошо, что сверстников на «бережку» не было.

А с другой стороны... С другой стороны тоже было хорошо, что их не было.

 «Что, я играть-забавляться с городскими мальчиками сюда приехал! Нет! - Решительно сам себе сказал Котька. - Я приехал познавать сельскую жизнь, приехал соревноваться с пастухами, кто дальше плюнет, приехал кататься верхом на корове и воровать арбузы на бахче. А все эти городские мальчики - пигмеи и больше ничего. Зачем они мне. Тюти...»

Мама принялась готовить ужин.

Папа принялся распаковывать и приводить в порядок рыболовные снасти - удочки, спиннинги, «закидушки» и прочее.

А Котька пошел купаться.

Купался Котька до самой ужина - аж посинел.

Ужинали торжественно, в честь открытия сезона, вместе с папиным начальником Спиридоном Спиридонович и его семейством.

Еды наготовили, «как на Маланину свадьбу» (так говорил папа, повторяя слова своего деда). На столе все не поместилось - заставили весь крыльцо.

Последнее, что подумал Котька прежде чем заснуть, было: «А все-таки здорово, что я наконец в деревне! Завтра с утра пойду искать и бахча, и коров, и ребят-пастухов... Завтра...»

Глава IV

Завтра. Небольшая маленькая пригодка, после которой начинается скука. Поход в село. «Сапоги». Опять тоска

Проснулся Котька от отчаянного маминого вопля.

Он вскочил с кровати и бросился к окну - мама кричала на улице.

Выглянул и увидел: мама стоит на коленях возле погреба в напряженной неестественной позе, откинувшись назад и прикрыв лицо рукой.

- Что? Что такое? - Испуганно воскликнул Котька и через открытое окно выскочил во двор: мама в опасности!

- Что?

- Вон! Он! - Трагически воскликнула мама и дрожащей рукой указала на погреб.

Котька вытянул шею и, затаив дыхание (может, змея!), Понемногу подвинулся, заглядывая в погреб. Наконец - заглянул.

В погребе, на крышке кастрюли, сидела маленькая, как пять копеек, зеленая лягушка.

- Тю! - Котька засмеялся.

- Ага - «тю»! Я их так боюсь.

- Тю! - Повторил Котька, перегнулся, ловко схватил лягушку рукой и поднял вверх: - Смотри, какая симпатичная!

- Ой! Брось сейчас же эту гадость! - Отшатнулась мама. Котька отнес «симпатичную гадость» через дорогу и осторожно положил на песок.

- И это надо было так орать? - Снисходительно хмыкнул он. - Эх вы, женщины...

Сердце его наполняла гордость. Он чувствовал себя мужчиной. День начинался хорошо. Почти с подвига.

- А где папа Карло? - Весело спросил он («Приключения Буратино» с детства была любимой Котькиной книгой, и он в шутку называл папу иногда «папа Карло»).

- Карабас-Барабас он, а не папа Карло, - сердито ответила мама. - Упек нас в какой террариум, среди гадов и пресмыкающихся, и доволен!.. Рыбу пошел ловить.

Котька побежал к реке.

Папа Карло в трусах и в рубашке навыпуск (так что трусов не было и видно, и можно было подумать, что он в одной рубашке) стоял по колено в воде и, как зачарованный, смотрел на поплавок.

- Как успехи, папа Карло? - Бодро крикнул Котька, подбегая.

Папа, не оборачиваясь, молча предостерегающе поднял руку.

Котька, немножко постоял на берегу и, так и не дождавшись от папы ни взгляда, ни слова, вздохнул и пошел купаться.

Сам Котька ловить рыбу не любил. У него не было терпения долго смотреть на неподвижный поплавок. Не дожидаясь, пока рыба клюнет, он то и дело дергал удилище и вытаскивал голого крючка. Ну и, конечно, никогда ничего не поймав, спустя всего несколько минут не выдерживал и бросал рыбалку.

Папа же был заядлый рыбак. Он и в Евпатории с утра до ночи ловил бычков, а то и скумбрию «на самодур». А дома, в Киеве, даже зимой ходил на подледный лов.

Задевать его, когда он ловит рыбу, не было никакого смысла.

Искупавшись, Котька побежал осматривать окружающую местность. Он был полон страстного желания немедленно начать познавать сельская жизнь - взлелеянное, романтическое и сладкое сельскую жизнь: кататься верхом на корове, воровать на бахче арбузы, соревноваться с пастухами.

Местность слева от базы отдыха, собственно, Котька знал - оттуда они прибыли на «Бережок»? там они шли пешком, там папа с мамой прыгнули в Ривчак, там Котька впервые увидел «дикую природу»... Села там не было.

Сразу за базой отдыха начинался молодой густой и душный сосновый лес. Ни бахчи, ни коров, ни ребят-пастухов там тоже, конечно, быть не могло.

Неразведанной оставалась только местность справа от домиков. Туда Котька и побежал. Где за последнее домиком лес кончался и начинался поле. Больно ободравшись об ствол и исколов лицо и руки хвоей, Котька полез на крайнюю с опушки сосну.