Школьная горка - Марк Твен

— Это поразительно, дитя мое, поразительно, ошеломительно! Соверши еще одно чудо, и я выкину белый флаг. Вот листок с колонками цифр. Произведи сложение. Я однажды видел, как знаменитый мастер быстрого счета проделал это за три минуты с четвертью, и я знаю результат. Я буду следить по часам. Побей его рекорд!

Мальчик глянул на листок, поклонился и сказал:

— Общая сумма — 4 865 493, если неразборчивая двадцать третья цифра в пятой колонке — девять, если же это семь — общая сумма меньше на два.

— Верно, и ты победил с невероятным перевесом, но ведь у тебя не было времени разглядеть неразборчиво написанную цифру, не говоря уж о том, чтобы определить ее место. Подожди, я ее найду. Ты говоришь — двадцать третья? Вот она, но не могу сказать, что это: может быть, девять, а может быть, и семь. Впрочем, неважно, один из твоих ответов правильный, в зависимости от того, девятка там или семерка. Бог ты мой, неужели мои часы верные? Большая перемена давно закончилась, и мы все забыли про обед. За тридцать лет моей учительской практики такого не случалось. Поистине день чудес! Дети, разве можем мы, жалкие кроты, и дальше заниматься постылой зубрежкой после этого потрясающего, немыслимого интеллектуального пожарища! Занятия окончены. Мой удивительный ученик, назови свое имя.

Все, как один, подались вперед, жадно вперившись в незнакомца завистливыми глазами, — все, кроме Баскома, который, надувшись, стоял в стороне.

— Quarante — quatre, сэр. — Сорок четвертый [6].

— Как так? Это же число, а не имя.

Незнакомец молча поклонился. Учитель оставил эту тему.

— Когда ты приехал к нам?

— Вчера вечером, сэр.

— У тебя здесь друзья или родственники?

— Никого нет, сэр. Мистер Хотчкис пустил меня в свой дом

— Ты еще убедишься, что Хотчкисы — хорошие люди, прекрасные люди. У тебя было к ним рекомендательное письмо?

— Нет, сэр.

— Видишь, я любопытен. Мы все любопытны в нашем скучном захолустье, но это безобидное любопытство. Как тебе удалось объясниться с ними?

— При помощи знаков и их сострадания. Я, чужой, стоял на морозе.

— Понятно, и мысль хорошо выражена, без лишних слов. Это характеризует Хотчкисов, это целый рассказ о них. Откуда ты приехал и на чем?

Сорок четвертый молча отвесил поклон. Учитель добродушно улыбнулся:

— Ну вот, я снова проявил неделикатность, ты не злопамятен? Нет, я хотел сказать, позабудь об этом, учиты… В общем, мысль такая: не обращай внимания! Именно так — не обращай внимания! Я рад, что ты приехал, я благодарен тебе за это

— Спасибо, сэр, большое спасибо, сэр

— Мое официальное положение обязывает меня покинуть школу первым. Извини, что я не пропускаю тебя вперед. Адью!

— Адью, мой учитель!

Школьники расступились, и старый джентльмен прошествовал между рядами с большим достоинством, подобающим его официальному положению

Глава II

Девочки ушли, оживленно переговариваясь, им не терпелось поскорей попасть домой и рассказать про чудеса, которые они видели; мальчишки столпились возле школы и ждали — молчаливые, настороженные, взволнованные Непогода их мало беспокоила, их захватил какой-то общий всеобъемлющий интерес Генри Баском стоял особняком, поближе к двери Новенький еще не появлялся Том Сойер задержал его в школе и предупредил-

— Берегись, он будет ждать — тот самый задира, Генри Баском Он каверзный и подлый парень

— Будет ждать?

— Да, будет ждать — тебя.

— Зачем?

— А чтобы отлупить, накостылять по шее.

— За что?

— Ну, в этом году он тут всем верховодит, а новенький.

— И в этом все дело?

— В общем — да. Ему нужно проверить, чего ты стоишь, и сегодня же, тут он промашки не даст.

— Стало быть, здесь такой обычай?

— Да, ему придется драться, хочет он или нет. Но он хочет. Ты заткнул его за пояс своей латынью.

— Заткнул за пояс? Je ne… [7]

— Да, так говорится. Значит — положил на обе лопатки.

— На обе лопатки?

— Ну да, прихлопнул его туза козырем.

— Прихлопнул его…

— Туза. Значит, натянул ему нос.

— Уверяю вас, это ошибка. Я не тянул его за нос

— Да ты не понимаешь. Хотя чего тут не понять? Ты загнал его в тупик, вот он и злится.

Лицо новенького выразило отчаяние. Том на минуту задумался, и в глазах его засветилась надежда. Он сказал уверенно:

— Сейчас все поймешь. Видишь ли, он блефовал со своей латынью. Один, понимаешь, играл против всех. Важничал, как турецкий султан. Вся школа с ним носится: гип-гип-ура! Гип-гип-ура! А он выступает сам по себе, будто шериф. А тут ты метишь в капитаны со своей латынью, выкладываешь все четыре туза да еще джокера в придачу, вот он и скис. Ясно? В этом все и дело.

Новенький нерешительно провел рукой по лбу и сказал, запинаясь:

— Мне еще не совсем ясно. Все же это был плохой словарь — французско-английский, там пропущено слишком много слов. Может быть, вы имеете в виду, что он мне завидует?

— Один ноль в твою пользу! Попал в самую точку! Завидует — именно завидует. Так вот, все встанут в круг, и вы будете драться. Ты смыслишь в боксе? Приемы знаешь?

— Нет, не знаю

— Я покажу. В два счета обучу. Это тебе не грамматика! Сожми кулаки — вот так. А теперь бей меня! Заметил, как я парировал левой? Еще раз… Видишь, отпарировал правой. Пританцовывай, прыгай, вот так. Видишь? Ну, а теперь нападаю я — гляди в оба. Вот те раз — не попал. А ну еще! Хорошо! Все в порядке. Пошли. Сегодня Генри заработает на орехи.

Они вышли из школы. Когда Том и Сорок четвертый проходили мимо Генри Баскома, тот неожиданно выставил ногу, чтоб Сорок четвертый споткнулся. Но Сорок четвертый и не заметил подножки — шел себе как ни в чем не бывало. А Баском, как и следовало ожидать, сам не удержался на ногах Он больно шлепнулся, и все исподтишка посмеялись. Баском поднялся, кривясь от ярости.

— А ну, скидывай пальто. Всезнайка! — крикнул он. — Выбирай — драться или просить пощады! Встаньте в круг, парни! — Баском скинул пальто, и все встали в круг

— А можно, я буду драться в пальто? Правилами это не запрещается?

— Оставайся в пальто, если хочешь, восковая кукла, — сказал Генри, — что в нем, что без него, добра не жди! Время!

Сорок четвертый занял позицию, подняв сжатые кулаки, и стоял неподвижно, в то время как гибкий и подвижный Баском пританцовывал вокруг него, подскакивал, делал финт правой, делал финт левой, отпрыгивал, снова подскакивал к нему и так далее. Том и другие ребята то и дело предупреждали Сорок четвертого:

— Берегись его! Берегись!

Наконец Сорок четвертый на какое-то мгновение ослабил оборону, и в этот момент Генри сделал рывок, вложив в удар всю силу; Сорок четвертый легонько отступил в сторону, и Генри, устремившись вперед, поскользнулся и свалился на землю. Он поднялся хромой, но неукрощенный и начал свой танец снова; наконец он сделал выпад, нанес удар в пустоту и опять упал. После этого падения Генри учел, что земля скользкая, выпадов больше не делал и пританцовывал осторожно. Он дрался энергично, увлеченно и с точным расчетом, наносил блестящий каскад ударов, но ни один не попадал в цель: от одних Сорок четвертый уходил, делая финт головой в сторону, другие умело отражал. Генри еле переводил дух, а его противник был бодр, потому что не пританцовывал, не наносил ударов и, следовательно, не тратил сил. Генри остановился, чтобы передохнуть и отдышаться, и Сорок четвертый предложил:

— Хватит, не будем продолжать. Какой в этом прок?

Мальчишки недовольно зашушукались, они были не согласны: ведь сейчас решалось, кому быть верховодом, они были лично заинтересованы в исходе боя, у них появилась надежда на перемену, и эта надежда переходила в уверенность.

— Оставайся, где стоишь, мисс Нэнси! Ты не уйдешь отсюда, покуда я не выясню, кто возьмет верх в боксе, — сказал Генри

— Но тебе это уже ясно — должно быть ясно. А потому что толку продолжать? Ты меня не ударил, и у меня нет желания тебя бить.

— Ах, у тебя нет желания! Да что ты говоришь? Как великодушно с твоей стороны! Попридержи свое благородство, пока тебя не спросят. Время!

Теперь новенький наносил удары и каждый раз сбивал Генри с ног. Так было пять раз. Мальчишки пришли в сильное волнение Они поняли, что вот-вот избавятся от тирана и, возможно, обретут защитника Ликуя, они позабыли про страх и выкрикивали:

— А ну дай ему, Сорок четвертый! Так ему! Сбей его еще разок! А ну еще! Всыпь ему по первое число!

Генри держался мужественно. Он падал снова и снова, но, стиснув зубы, вставал и продолжал бой, он не сдавался до тех пор, пока силы его не иссякли.

— Твоя взяла, — заявил наконец Генри. — Но я еще с тобой расквитаюсь, барышня, вот посмотришь. — Он оглядел толпу и назвал восемь ребят по именам, последним — Гека Финна и пригрозил. — Попались с поличным! Я все слышал. Завтра я за вас возьмусь, света белого невзвидите.