Домашняя жизнь русских царей - Иван Забелин

В. Васнецов. Двор удельного князя

Домострой XVI века для наименования хозяина и хозяйки не знает другого слова, как «государь», «государыня» (изредка также «господарь, господарыня»). Свадебные песни величают «государем» батюшку, «государыней» – матушку. В том же смысле московские удельные именуют своего отца и мать «князь», не придавая еще этого титула великому князю и чествуя его только именем «господин».

Приводя эти указания, мы желаем только напомнить, что именем «государь» обозначался известный тип жизненных отношений, именно властный, оборотная сторона которого выставляла противоположный тип раба, холопа или вообще слуги. «Осподарь» был не мыслим без холопа, так как и холоп не был бы понятен без осподаря. Как тип частного, собственно домашнего строя жизни, он существовал везде, во всех народностях и во все времена, существует повсюду и в наши дни, более или менее смягченный распространением гуманного, то есть христианского просвещения. Почти везде этот тип пересилил другие общественные формы быта и стал во главе политического устройства земли как исключительное, единственное жизненное начало. Естественная его сила всегда сохранялась в народных корнях, в господстве того же типа в частной, домашней жизни, в понятиях и представлениях народной массы. Изменялось свойство этих корней, изменялся в своем виде и характере и этот тип.

Когда в древнекняжеских отношениях общее владение землею и частый передел этого общего владения отжили свое время, а земство еще не успело выработать себе прочной политической формы, которая могла бы как твердыня защищать его от княжеских захватов и отчинных притязаний, князья мало-помалу, по праву наследства, стали делаться полными собственниками своих наследственных волостей, а вместе с тем, по естественной причине, стали приобретать и новый титул, обозначавший очень верно существо самого дела, т. е. их новое отношение к народу.

Угощение митрополита и его причта князем (Из «Сказания о Борисе и Глебе»)

Народ, вместо изветшавшего, уже только почетного титула «господин», начал называть их «государями» т. е. не временными, а полными и независимыми хозяевами собственности. Прежний титул «господин», сделавшийся выражением обыкновенной вежливости и почтения, имел и в самом начале довольно общее значение, по крайней мере, более общее, чем слово «государь», которое в отношении к слову «господин» точно так же обнаруживало новую фазу в развитии «господина», т. е. вообще лица властвующего, и в первое время не было даже и титулом.

Перенесение мощей (Из «Сказания о Борисе и Глебе»)

Оно очень определенно и точно обозначало известный всем предмет, известный склад жизни, известный разряд людей, пользовавшихся самостоятельным исключительным значением, и потому с такой разборчивостью отличалось от титула «господин», особенно в то время, когда в политических земских отношениях это различие сделалось слишком очевидным, а именно в период борьбы Новгорода с Москвой. Если «господином»– наша древность называла князя и вообще всякое почетное и почему-либо высшее лицо, то «государем» она обозначала по преимуществу только лицо владеющее, самодержавное в отношении его хозяйства, его семьи и собственности. Вот почему к имени «осподарь» стали прибавлять и титул господина:

«господин государь Новгород Великий», «господин государь князь великий Московский».

В частной сфере каждый хозяин дома был таким «осподарем» – самовластителем, и против этого не только никто не спорил, но всякий старался, с помощью предания и книжного учения, поддерживать и распространять такое значение владыки дома. Когда же это господарское начало явилось действующим и в сфере общих земских отношений, его не поняли или, вернее, не желали понимать. Отсюда-то и выходила борьба отдельных вотчинников – князей отдельных самостоятельных волостей, или земель, борьба, более или менее продолжительная и суровая, в зависимости от того, где она возникала, т. е. где памятнее и крепче была вечевая или господарская старина.

В замене прежнего выражения «княжить», которым обозначали свойство, характер княжеских отношений к народу, явилось новое слово «государить», выражавшее совсем иной смысл, иной характер этих отношений. Точно так же и слово «княжество», определявшее деятельность, строй и порядок тех же отношений, а вместе с тем и саму землю, на которую распространялась эта деятельность, заменено было новым – «государство», имевшим новый смысл, весьма отличающийся от прежнего. Дальнейшее политическое развитие присвоило этому последнему слову гораздо более общее значение, упразднив в его значении все личное, частное, так сказать, местное, именно то понятие, с каким великий князь Иван Васильевич вопрошал новгородцев, «какого они хотят государства?».

Как только идея господарства распространилась по всей земле и все самостоятельные князья-вотчинники стали именоваться государями, когда даже и самому Новгороду уже присваивался титул господина-государя, тотчас же потребовалось отличить первенствующего государя от остальных, на которых этот первенствующий имел вотчинные права и смотрел как на подчиненных. Подобно тому как в прежнее время старший из князей приобретал, в отличие от младших, титул великого, так старший, главный государь, государь над государями, стал именоваться великим государем, также великим государем земским, когда его хотели отличить от других государей, имевших частное значение, каковы, например, были митрополиты и архиепископы, которым народ также присваивал титул государей и осподарей; наконец, великим государем Русским, всея Руси

Значение такого государя над государями приобрел, как известно, государь Московский. Но, как ни высоко было это, уже политическое, значение титула, существенный его смысл нисколько не изменился и оставался долго тем же, чем был вначале, т. е. чем был в частном домашнем быту народа. Великий государь Московский с распространением своего политического могущества, присоединив к прежним новые, более соответственные своему значению, титулы царя и самодержца, на деле, в действительности, оставался все тем же государем, осподарем.

Владимирские древности (Владимир-на-Клязьме):

1. Дмитровский собор XII в., построенный великим князем Всеволодом Георгиевичем в 1194 г. и реставрированный в царствование императора Александра II. 2, 3, 4. Архитектурные украшения владимирских и суздальских храмов

Мы хотим сказать, что в простом и удобопонятном, а главное, наиболее точном и верном смысле, это был помещик с широкими царственными размерами жизни, которые явились почти незаметно, сами собой, как необходимое, совершенно неизбежное условие новых политических отношений и потребностей. При этом нельзя забывать, что новые потребности и отношения развились по преимуществу на почве иностранных отношений, на почве жизни с соседями. Дома, в отношении к народу, они никогда не могли бы вырасти с такой силой и с таким размахом. Здесь, как всегда и во всем, большом и малом, выразилось простое повседневное стремление казаться перед другими более достойным. Лишь для чужих нужно было представлять это необыкновенное величие сана, обставлять азиатскими декорациями, торжественностью, блеском каждый шаг, особенно в приемах и проводах иноземных послов и гостей. Только перед чужими нужно было возноситься, проявлять свое могущество, неисчислимое богатство,– одним словом, показывать себя с достоинством, которое возвышало бы значение, силу и славу народа.

Действительно, царственная обстановка московского государя, царственные формы и порядки его быта, как и высота его сана, вырастают постепенно, по мере того, как усложняются, развиваются наши заграничные отношения, по мере встреч, знакомств и столкновений в общей политике иностранных государств, а особенно наших соседей, перед которыми Москва никогда не думала выглядеть отстающей. Ее задачей было во что бы то ни стало перегнать этих соседей, для начала хотя бы внешним величием, внешним могуществом, ибо о могуществе внутреннего развития тогда и соседи мало еще помышляли.

Новгородские древности. Гравюра XIX в.

Отличительная черта ее политики именно в том и заключается, что она привыкла во всех трудных обстоятельствах больше надеяться на себя, на собственные силы и средства, не отыскивая опоры где-нибудь по сторонам. Этим-то путем и было достигнуто политическое могущество и первенство.

Но, как ни были широки и царственны размеры быта, усвоенные по этому пути московским государем, в общих чертах, в общих положениях быта и даже в мелких частностях, они нисколько не удалились от обычных исконных, типичных очертаний русской жизни. Московский государь оставался тем же князем-вотчинником, которым почти за четыреста лет до реформы он начал свой исторический подвиг.