Безответственные - Виталий Святец
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эльфийка в белоснежном платье села и будто из воздуха достала перо.
— Ну, вперед, — прошептал Якей.
— Прошу садиться, господа, — бархатным раскатистым голосом промолвил Арабелл. — Мы с Вами не первый раз встречаемся в таком составе, поэтому давайте без долгих вступлений. Слово сержанту Когтю, представителю гвардии.
— Протестую! — заверещал Шах. — Как явствует из заключения гвардии, озвученного неделей ран…
— Протест отклонен, господин Шах. Заключение гвардии изменилось с после того, как несколько свидетелей отозвали показания.
— Вероятно потому, — влез в разговор Якей, — что один кровосос всеми силами мешает расследованию и оттягивает приговор.
— Протестую! — вновь заорал вампир. — Я вынужден расценивать слова душеприказчика Якея как проявление расизма в отношении адвоката обвиняемого! То есть себя!
— Протест принят, — дракон кивнул и повернулся к юристу. — Держите себя в руках, господин Якей.
— Мои извинения, Ваша честь.
Сержант Коготь посмотрел на Якея обалдевшими глазами, в которых огнем пылал вопрос «Что ты, идиот, черт тебя дери, творишь?!». Тот лишь сделал рукой неопределенный жест, и постарался сохранить спокойствие.
— Итак, — Арабелл вздохнул. — Господин Коготь, Вам слово.
— Кхм, — сержант прокашлялся. — На сегодняшнее утро факты таковы. Повторюсь, мы прежде уже установили, что смерть почтенного гнома Тартиса наступила в результате сердечного приступа. Документы медицинского заключения приложены к делу, пункты три и семь. Всплеск эмоций, ставший причиной озвученного выше приступа, вызван статьей, которая опубликована в издании «Городские хроники», номер сто пять, страница четыре. Автором статьи, как нам всем известно, является обвиняемый господин Бастрик.
— Здесь я Вас прерву, господин Коготь, — Арабелл поднял лапу. — У меня вопрос к господину Ульгеру…
— Протестую! — донесся уже привычный писк вампира. — Господин Ульгер не является участником процесса ни как обвиняемый, ни как свидетель!
— Протест отклонен, господин Шах, — дракон оставался непреклонен. — Обвиняемым господин Ульгер, разумеется, не признан, так как не имел прямого отношения к публикации.
— Уж конечно не имел, — усмехнулся Якей. — Он там просто важно ходит и деньги в карманы пихает, какое ему дело до остального?
На лице толстосума проступили вены. Глаза Бастрика, разросшиеся до размеров блюдец, судорожно метались между присутствующими.
— Д… — вампир подавился воздухом. — Да что Вы себе позволяете?!
— Господин Якей, это второе замечание, — Арабелл посмотрел на него, едва скрывая удивление. — Я вынужден напомнить Вам о Вашем статусе и репутации. И вновь указать на нормы поведения в зале суда.
— Сиюминутная слабость, Ваша честь. Этого не повторится.
Сержант лягнул Якея ногой под столом. Тот едва сдержал визг.
— Да что с тобой?! — прошипел гвардеец. — Нервы сдают?
Якей не ответил. Он глядел на эльфийку-секретаря, чье перо молниеносно записывало каждое произнесенное в зале слово.
— Господин Ульгер, — Арабелл обратился к владельцу газеты. Тот прекратил попытки просверлить Якея глазами и встал с места. — Я удовлетворил Ваше ходатайство о присутствии, потому как решил, что Вы могли бы мне лично дать более детальный ответ на некоторые вопросы о газетном ремесле.
— Постараюсь, — Ульгер сдержанно кивнул. — Что Вас интересует, Ваша честь?
— Какой путь проходит статья с момента написания до… Как бы это правильнее сказать? До выхода в печать.
— Понимаю, — кивнул он. — Журналист сдает текст руководителю выпускающей группы. Он определяет, войдет статья в номер или нет, нужна ли доработка, и тому подобное. В зависимости от объема материала решается, в какое конкретно место и на какой странице встанет статья. Здесь нет строгих правил и выпускающая группа вправе самостоятельно решать, что, по ее мнению, будет интересно читателям вначале, а что можно оставить в конце. Когда тексты готовы и их места в выпуске обозначены — все отправляется в цех, где происходит набор печатных пластин.
Арабелл закивал. Его чешуя переливалась в отблесках заглянувшего в зал суда солнышка.
— Ваша честь, — Якей поднял руку. — С Вашего позволения, я бы тоже хотел задать господину Ульгеру уточняющий вопрос.
— Протестую! — Шах, казалось, только и искал повода чтобы истерично орать «Протестую!». — Это уже начинает походить на допрос свидетеля, Ваша честь!
— Господин Якей, — судья повернулся к нему. — Ваш уточняющий вопрос касается печатного дела?
— Да, Ваша честь.
— Не вижу препятствий, — Арабелл развел лапами.
— Я протестую!
— Протест отклонен, господин Шах. Господин Якей, Вам слово.
— Благодарю, Ваша честь. Скажите, почтенный господин Ульгер… — голос Якея обрел непривычные развязные нотки. — Такие правила, эм, я имею ввиду, вот эта выпускающая группа Ваша и все те лица, что Вы сейчас назвали, эм… Да, вот это вот все. Такое только в Вашем издании или во всех?
Несколько долгих секунд царила гробовая тишина.
— Все газеты, господин Якей, — владелец «Хроник» голосом нажал на имя душеприказчика, — устроены одинаково. И перечень должностей везде один. Их занимают разные люди, эльфы, вампиры и гномы.
— Благодарю Вас, — кивнул Якей. — Ваша честь, у меня нет боле…
— Вы правы, — Ульгер продолжал буравить юриста взглядом, — я раздаю своим сотрудникам зарплату, но я прекрасно осведомлен о каждом этапе производства печатного издания. Я лично принимаю первый экземпляр каждого номера. Мне претит не иметь подкованности в вещах, которые делают мне деньги.
Вновь время вокруг заледенело на краткий миг.
— Благодарю еще раз, господин Ульгер, — резко и бесстрастно сказал Якей и повернулся к судье. — Ваша честь, у меня более нет вопросов.
Стол скрывал от глаз руки Якея. Он сжал кулаки что было силы, и костяшки побелели. «Попался.»
— Хорошо. Господин Коготь, продолжайте, пожалуйста.
— Да, Ваша честь, — сержант гвардии снова выпрямился по стойке смирно. — С момента последнего заседания несколько свидетелей из числа прислуги дома Тартиса отозвали свои показания без объяснения причин. Господин Якей общался с ними, но безрезультатно. Мы полагаем, что на них было оказано давление со стороны.
— Это так, господин душеприказчик?
— К сожалению, да, Ваша честь, — Якей встал. — У меня сложилось стойкое впечатление, будто свидетели опасаются за свою жизнь.
— Протестую, Ваша честь! — кровосос улыбнулся во все зубы. — Оценочные суждения господина Якея не имеют отношения к делу!
— Господин Якей, — судья, казалось, готов был испепелить обоих. — У Вас есть доказательства Ваших слов?
Он глубоко вздохнул.
— Нет, Ваша честь, у меня нет прямых доказательств того, что свидетелей кто-то запугивает, — он взглянул на Шаха. — Кровососы ведь не страшные? Особенно те, кто слишком много ест…
Шах вскочил с места. Но сделал это настолько медленно, насколько позволяло его жирное брюхо.
— Ваша честь, я вынужден ходатайствовать об отстранении господина Якея от рассмотрения дела в связи с тем, что он совершенно не понимает, где
