Прогулка Хрусталя - Лука Люблин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наконец-таки он вышел к берегу и сперва присел на скамейку, чуть отдохнуть и с новыми силами пойти в дальнюю прогулку вдоль длиннющей тропы. Немного дул прохладный ветерок со стороны океана, небольшие волны которого прибывали, захватывая определенную песчаную часть берега, а затем медленно обратно отходили, после чего последовательность возобновлялась. Хрусталь пожалел, что не взял с собой ветровку, но возвращаться домой ему было уже лень: «Ничего, перетерплю к вечеру, а пока и не так холодно» – подумал он, сидя в удобной и привычной для него позе, положа ногу на ногу. На правой ноге темно-коричневая штанина из сукна приподнималась и оголяла лодыжку, которая была скрыта под длинными, тонкими, черными носками, без каких-либо рисунков. Венедикт решил отсрочить на неопределенный срок желание встать со скамьи и отдаться долгой, монотонной прогулке, и достал из кармана старенький, потрепанный портсигар с почти полностью позолоченными краями, только в некоторых местах виднелись черные проблески. Венедикт получал невероятное удовольствие от каждого движения связанного с портсигаром, который он любил всей душой и крайне внимательно, заботливо следил за поддержанием его и так уже бедного состояния. Всего внутри вмещалось десять сигарет на каждой стороне. Заполнение портсигара было одним из его любимых занятий и проходило не без наслаждения: для него было прекрасной усладой класть сигареты под желтоватую, упругую резинку и, полностью заполнив внутренность, закрыть портсигар приятным щелчком. Он закурил и, зажмурив глаза перед которыми вальяжно поднимался вверх дым и чуть скрывал морщинистое лицо, устремил взгляд на детскую площадку, состоявшую из всего лишь трех элементов: маленькая горка со спуском, покрытым серебристым цветом, качели с двумя сиденьями и что-то вроде мини-карусели с круглым, неподвижным порочнем за который можно было держаться и быстро раскручивать подвижную часть конструкции – на ней сидели четыре маленьких девочки и громко, визгливо о чем-то спорили, возможно как стоило раскрутиться безопаснее всего без потери доли получаемого веселья. Последнее это уже сам надумывал Хрусталь, невразумительно следящий за их искренне выплёскивающимися эмоциями. На небе не виднелось ни одного облачка и солнце спокойно себе, без опасений, ярко продолжало освещать местность. Покрытие тропы теплело под лучами, а также сильно светилось ядовито-золотистым оттенком. Второе, о чем Хрусталь пожалел это то, что оставил солнцезащитные очки дома, а одной кепки и ее козырька не хватало.
Докурив, он бросил окурок в рядом стоящую урну. Как раз в ту секунду, когда он отвернулся, в его ногу ударился грязный мячик, оставивший пятно на нижней части брюк. Хрусталя, несмотря на внешнюю суровость и строгость, совершенно не покоробило это пятнышко и с дружелюбной улыбкой он неуклюже катнул мяч ногой к подбегающему мальчику, сладким голоском отблагодарившему дядю. Мальчик, совершенно не задумываясь о грязноте мяче, спокойно взял его в свои маленькие ручонки и побежал обратно к друзьям, вдалеке ожидающих его пристальными взглядами. Венедикт несколько раз стряхнул появившуюся пыль, легкую грязь с обшлага штанины и далее поднялся со скамьи, готовый идти в очередное ментальное путешествие у бесконечного берега океана.
3.
«Господи, сколько лет прошло с того самого дня? Не уж то я уже десять лет как вдовец. Не думал, что время пролетит так быстро.»
Хрусталь, как обязует ритуал, глазом отмерил точно середину тропинки и прямо шагал по аллее, только обсаженной деревьями с одной стороны, с другой доносилось грозное шипение океана. Как можно было догадаться, он приступил к обмусоливанию тех дум, которые вынашивал в своей голове последние полчаса. Он был одним из тех любителей внутренней автокоммуникации и обрамлял все свои мысли в слова, параллельно автоматически представляя в голове картины, ассоциирующиеся с определенной тематикой, в данном случае он ясно видел перед собой фотографию бывшей невесты в полный рост, одетой в изящное, голубое платье, заканчивающееся на уровне колен.
«Десять лет… Не могу в это поверить, как же все-таки жизнь мимолетна. Я и глазом не успел моргнуть как из молодого, перспективного подростка превратился в почти старика. Я и все мои ровесники, друзья всегда думали, что у нас еще все впереди, а теперь я тут. Впрочем, я не хочу себя жалеть или гнобить, буду честен: прожил я до сегодняшнего дня очень даже неплохую жизнь, хоть и конечно не без проблем. Надеюсь, моя любимая, ты не сочтешь мои слова за оскорбления: я тебя до сих пор люблю всей душой и, потеряв тебя, у меня навсегда остался выжженный, горький отпечаток на душе. Я скорее сейчас рассуждаю с позиции: что ни делается, все к лучшему! И я уверен, ты меня прекрасно понимаешь…»
Волны таким же темпом прибывали и убывали, правда ветер поменял направлении и теперь дул с юго-востока прямо в спину и в бок Венедикту, который в очередной раз пожалел, что оставил куртку дома. Ветви пальм легонько колыхались под движущейся массе воздуха и спокойно, без особых усилий выдерживали это испытание: они очевидно видали и пострашнее, и посильнее самые что ни на есть ураганы, так что нынешнее положение для них было скорее отдыхом. Несмотря на ноющую спину, Венедикт не отвлекался от курса и продолжал повествование из одного цельного, неразрывного монолога:
«Когда-то и я с тобой встречусь наверху, на небесах, надеюсь, что это правда, так мне хотя бы легче жить и тем самым я также уничтожаю надобность постоянно напрягать голову о смысле бытия и тому подобном. А пока надо жить сегодняшним днем и я буду стараться это делать, ради тебя в том числе. Уверен, ты бы меня поддержала, будь ты сейчас рядом со мной. Эх, вспоминаю порой первый день нашей встречи и до сих пор удивляюсь, как могли так сойтись звезды, что мы по итогу оказались вместе. Я даже не хотел и не собирался идти в тот день гулять с друзьями из-за немного повышенной температуры, но они силком меня повели и получается не зря. С ума сойти, будь я чуть тверже в отказе, возможно, я бы тебя никогда не встретил…»
Какая-то мысль резко проскочила в его голове
