Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

Ксиан повернулся и посмотрел на женщину так, словно только что вспомнил о ее существовании.

— Она? — переспросил он, явно удивленный просьбой царицы. — Она для меня ничего не значит.

Неферата заметила, что женщина слегка напряглась.

— Значит, она останется здесь ради моего удовольствия, — холодно произнесла царица. — Благодарю за ваш дар. А теперь идите, ваши слуги вас ждут.

Ксиан повернулся к ней, словно собравшись возразить, но заглянул Неферате в глаза, и всю его решимость как рукой сняло. Он неуклюже, неуверенно поклонился и, двигаясь как в тумане, вышел из зала.

Царица задумчиво посмотрела на женщину. Ее тонкие плечи легонько дрожали, но она упорно продолжала смотреть в пол. Неферата нахмурилась, протянула руку, прикоснулась пальцем к ее подбородку и мягко заставила ее поднять голову. Они какое-то время смотрели друг на друга, спрятав истинные чувства за масками.

— Как тебя зовут? — спросила Неферата. Женщина слегка нахмурилась. Царица вздохнула. Естественно, она не разговаривает по-неехарски. — Убайд! — резко окликнула Неферата. — Проводи ее в Женский дворец и проследи, чтобы ее там удобно устроили.

Убайд торопливо подошел к женщине. Последние события сломали когда-то гордого великого визиря; он склонился перед волей царицы, съежившись, как побитый пес. Убайд смотрел на Неферату широко распахнутыми испуганными глазами, а руки его дрожали, как у паралитика. Молча взяв женщину за руку, он повел ее к выходу из зала.

Когда они ушли, царица повернулась к трону и уставилась на свой личный Совет. Уже не в первый раз она гадала, кто же из них до последнего поддерживал Ламашиззара. Зухрас, юный кузен царя, скорее всего, входил в число его сторонников. Возможно, Абхораш? Наверняка не В’соран — царь никогда не дал бы ему той свободы для изучения трудов Нагаша, какую предоставила Неферата. Или дал бы? Такое предложение — мощный инструмент для заключения сделки.

А теперь никто из них не знал, как вести себя с ней. Она чувствовала их беспокойство, как бы они ни старались его скрыть. С одной стороны, их отталкивала ее метаморфоза, с другой — они жаждали могущества, которым она теперь обладала. Похоже, только на Абхораша, стоического мастера-воина, никак не действовала притягательность ее новообретенной силы. В конце концов, каждому из них придется испить из отравленного кубка, решила Неферата, хотят они этого или нет. Чтобы править городом, ей требовалась их поддержка, и единственный способ, которым она могла эту поддержку обеспечить, — это заставить их разделить с ней одинаковую степень риска. Теперь в ее распоряжении имелись записи Архана, а Убайд показал ей, где в покоях Ламашиззара спрятана склянка с ядом сфинкса. Неферата не сомневалась, что сумеет восстановить весь процесс.

Анхат дождался, пока принц Ксиан не выйдет из зала, и только тогда заговорил.

— Может получиться, — протянул он. — Все зависит от того, каким влиянием он обладает дома. Император может просто отправить другого, более властного посланника, чтобы потребовать вернуть долг.

Анхат оказал царице просто неоценимые услуги после смерти Ламашиззара. Именно он придумал байку о том, что жрец Сокта, бога-покровителя всех убийц, ночью прокрался во дворец, чтобы убить царя в отместку за его отношение к беженцам из Махрака. Как гласила эта история, жрец-убийца сначала напал на царицу, зверски убил всех ее прислужниц и воткнул в Неферату отравленную иглу, потом с боем прорвался в покои царя и убил его, после чего сам пал от руки Абхораша и царской стражи. Очень хитроумный получился ход, сосредоточивший жажду отмщения на группке чужаков, которых большинство населения и так презирало. Что еще более важно, выздоровление Нефераты приписали чуду, напомнив Ламии и остальной стране о ее божественном происхождении. Так что поддержка народа была ей обеспечена.

Кроме того, именно Анхат позаботился об обезглавленном трупе Архана. В’соран и даже Абхораш упрямо требовали сжечь труп бессмертного, но в последний момент Неферата поняла, что не может этого допустить. Вместо этого Анхат тайно купил в некрополе города гробницу какого-то нищего и поместил туда бессмертного в то же время, когда царя Ламашиззара устраивали на покой в его собственной, куда более великолепной усыпальнице дальше на север. Неферата чувствовала, что обязана жуткому созданию хотя бы этим.

Царица обдумала совет Анхата и задумчиво кивнула.

— Вероятно, прибытие новой делегации займет много месяцев, возможно даже лет. А это даст нам время пополнить сокровищницу и объединить силы. — Она пожала плечами. — Если Император в самом деле такой прагматичный правитель, он возьмет наш последний платеж и примет как данность тот факт, что его уловка провалилась. Если нет… что ж, к тому времени мы окажемся в куда более выгодной позиции, чтобы защищать свои интересы.

Абхораш повернулся и посмотрел прямо на нее. Это случалось так редко, что царица поняла — он удивлен.

— О великая, ты имеешь в виду войну с Шелковыми Землями? Но она будет для нас губительной!

— Разумеется, это не входит в мои намерения, — спокойно ответила Неферата. — Но я буду защищать наш город всеми силами, которые окажутся в моем распоряжении, уж в этом ты можешь быть уверен.

— Тогда тебе следует больше беспокоиться о врагах, которые ближе к дому, — негромко произнес Ушоран.

Неферата выпрямилась. Владыка Масок был печально известен своими городскими интригами, и царица знала, что он очень щедро тратит деньги, чтобы создать обширную сеть шпионов как в самой Ламии, так и за ее пределами.

— Враги в городе?

— В настоящее время да, — отозвался Ушоран. — Мои источники сообщают, что царь Ливары… весьма обеспокоен твоим восхождением на трон. И делится своими тревогами с остальными.

Царица нахмурилась:

— Например?

— Для начала с царем Разетры. Со времени своего приезда сюда он также устраивал ночные совещания с царем Кватара и царицей Нумаса.

— И о чем именно он так тревожится?

Ушоран покачал головой:

— Вот этого я не знаю, о великая. Но могу предположить, что Разетра проявит сочувствие и понимание, хотя бы ради давней дружбы между двумя городами. Пока Кватар и Нумас вряд ли с готовностью пойдут нам навстречу, но…

Неферата раздраженно вздохнула.

— Что лежит в основе всего этого? В чем конкретно заключается беспокойство Ливары?

Владыка Масок пожал плечами:

— Не могу сказать, о великая. Царь Анхур ведет себя очень осторожно и не делится подробностями.

Зухрас тревожно переступил с ноги на ногу, явно разрываемый между желанием оказаться полезным и страхом привлечь к себе внимание царицы.

— Может быть, ты могла бы спросить царицу Халиду? Она наверняка тебе расскажет.

Неферата едва слышно вздохнула. Сколько времени прошло с тех пор, как они с Халидой разговаривали в последний раз? Годы, это уж точно. Помолчав немного, она покачала головой.

— Нет необходимости, — отрезала царица, вставая с тропа. — Я уже запланировала парочку объявлений на сегодняшний пир, и они положат конец всем этим интригам. Понятно же, что Ливара жаждет власти Ламии, но мы действовали очень осторожно. Договоры уже подписаны и скреплены печатями. Ничто, кроме войны, не сможет их нарушить.

Неферата сдернула с себя маску. Собравшиеся аристократы, как один, склонили головы — разумеется, из чувства уважения, но не без некоторой доли страха. С точки зрения Нефераты, это было очень неплохо.

Царица улыбнулась, глядя на них сверху вниз.

— Час торжества Ламии близок. Наслаждайтесь этой минутой и благодарите забытых богов, что сумели до нее дожить.

Вечером для гостей Нефераты устроили праздник в большом дворцовом саду. Их рассадили за тем же широким круглым столом, за которым проводились долгие совещания с Ламашиззаром больше полувека назад.

Пир начался через час после заката и длился до глубокой ночи. Сытные блюда из рыбы и дичи, приготовленные с острыми специями, привезенными из Шелковых Земель, подавали с кувшинами превосходного вина и чашами густого пенистого пива. Музыканты и одетые в шелка танцовщицы развлекали царственных гостей между переменами блюд, давая возможность пище усвоиться, а крепким напиткам смягчить настроение. По краям поляны курились спрятанные в густой листве благовония, и воздух наполнялся сладкими, чуть наркотическими ароматами.

Царица сидела на высоком стуле, когда-то принадлежавшем ее супругу, и наблюдала за гостями из-под прикрытых век. Когда подавали новое блюдо, она делала вид, что ест, а слуги получили указания уносить ее тарелки раньше других. После метаморфозы еда и вино потеряли для нее всякий вкус. Собственно, даже небольшая порция заставляла горло сжаться, а желудок завязаться узлом. Корень лотоса и наркотические благовония тоже не могли притупить ощущения. К счастью, небольшие кубки с горячей красной жидкостью, которые Убайд подавал ей между блюдами, вполне заменяли Неферате пищу.