Дамские пальчики - Ольга Лазорева

Я так растерялась, что промолчала. Куся скинула прямо на пол норковый полушубок, перешагнула через него и направилась в комнату. Я подняла полушубок и аккуратно повесила его на плечики. Он был очень красив – на темно-коричневом фоне алели причудливые цветы, зеленели листья и пестрели бабочки. И все это было из меха норки.

– А ты тут надираешься в одиночестве! – услышала я и пошла в гостиную.

Куся устроилась на диване и уже наливала себе вино в мой бокал. Она отпила, пробормотала: «Недурно», поставила бокал на столик и взяла ломтик персика.

– Ничего, что я в сапогах? – неожиданно спросила она и покачала ногой.

Я глянула на ее черные блестящие чистые сапоги на высокой и тонкой шпильке, на темно-зеленые брюки и алую атласную блузку, потом перевела взгляд на длинные золотисто-каштановые волосы, голубые раскосые глаза и крупные губы. Куся была, действительно, очень красивой девушкой, несмотря на то что под ее глазами темнели круги, а выражение лица казалось высокомерным и холодным.

– Но я на машине, – сказала Куся, наблюдая за мной. – Так что обувь чистая.

Я пошла на кухню и принесла бокал. Все происходящее казалось мне странным сном. И я никак не могла понять цель ее визита.

– Как ты меня нашла? – спросила я, садясь на диван и разливая вино.

– А ты так, ничего бабенка, в теле, – сказала Куся, не ответив на мой вопрос. – Юные мальчики таких любят. А у тебя сыра нет? Люблю закусывать красное вино сыром.

– Хорошо, – ответила я и встала.

Зайдя на кухню, открыла холодильник и достала сыр. Потом после небольшого раздумья вынула Ирискин торт. Когда я вернулась в гостиную, Куся смотрела на меня странно оживленно. Ее губы стали ярче, и она беспрестанно улыбалась. Я заметила, как расширились ее зрачки.

«Она тут кокаин, что ли, нюхнула, пока меня не было?» – подумала я и села на диван.

– За тебя, писательница! – довольно ехидно сказала Куся и подняла бокал с вином.

В мой бокал она уже тоже успела налить, пока я отсутствовала. Мы выпили. Дальше события развивались словно без моего участия. Вначале я ощутила странный прилив сил, мне показалось, что у меня даже зрение прояснилось. Я увидела все как бы ярче, выпуклее, а звуки стали громче и объемнее. Помню, что я начала хохотать над всем, что говорила мне Куся. Скоро мы оделись и спустились во двор, потому что она предложила мне встретить Новый год в гостях. И я бездумно согласилась. Мне было необычайно весело, мир казался каруселью, и я неслась на ней мимо всевозможных чудес и красот. Возле подъезда стояла огромная черная машина, из-за снега я не могла различить, какой она марки. Мы погрузились в нее. Водитель завел мотор, и скоро мы поехали в неизвестном направлении. В машине снова стали пить. Смутно помню, как Куся рассказывала мне о своем неудачном опыте в Голливуде. Ее словно заклинило именно на этом воспоминании.

– И эти суки, – громко и с возмущением вещала она, – сказали, что я грязная подстилка и ни один приличный режиссер со мной работать не будет. А то, что мне предложили кинопробы на «Парамаунт», это лишь повод поиметь меня бесплатно. А роль, даже самую захудалую, мне никто не даст. Представляешь, сволочи е…аные! – выругалась она.

– Ну зачем ты так выражаешься? – возмутилась я, но тут же меня разобрал приступ неконтролируемого смеха. – Тебе это не идет!

– Воспитываешь? – явно удивилась Куся. – Тебя саму еще воспитать нужно, писательница!

Она произносила слово «писательница» с какой-то особой издевкой. Потом начала хохотать вместе со мной.

– А мы куда едем? – поинтересовалась я.

Но Куся не ответила и вдруг привалилась ко мне и начала целовать взасос. Я почувствовала приступ дикого возбуждения и в то же время невыносимое отвращение. Оттолкнув ее, я отодвинулась в угол сиденья, скрестила руки на груди и нахмурилась. Куся налила вина и протянула мне стакан.

– Не сердись! – сказала она. – Сейчас будем развлекаться! Эту ночь ты надолго запомнишь.

Я глотнула вина, и скоро, как ни странно, в моей голове резко прояснилось. Я с испугом огляделась, не понимая, куда это я еду поздно ночью в компании с Кусей и каким-то водилой весьма устрашающего вида, и попыталась открыть на полном ходу дверь. Но Куся схватила меня за руку.

– С ума сошла, Оль? – крикнула она. – Разобьешься! Мы же на скорости!

– Куда мы едем? – спросила я.

– Развлекаться, я же сказала! – ответила Куся и захихикала.

И тут на меня снова накатило веселье, настроение резко подскочило вверх, к тому же я почувствовала странное возбуждение. У меня даже начал ныть низ живота.

Когда машина остановилась и мы вышли, я была в дурашливом настроении. Куся опиралась о мою руку и без конца нашептывала мне на ухо разные скабрезности. Но это меня лишь веселило еще больше. Мы зашли в какой-то помпезный, отделанный цветным мрамором подъезд. Я хихикнула, увидев празднично одетую консьержку, цветы на подоконниках, ковровые дорожки на лестнице и украшенные елочки возле лифта. Мы зашли в лифт, я увидела в огромном зеркале с позолоченной рамой свое раскрасневшееся лицо и начала поправлять размазавшуюся помаду.

– Не парься, – прошептала Куся. – Ты у нас еще та ягодка!

Лифт остановился, и мы вошли в квартиру, где нас как будто ждали.

«…Тогда ответь на вопрос, который интересует наших читателей больше всего и прежде всего: как ты попала в этот бизнес? Я сейчас имею в виду работу в кино.

– А я и начала сразу с работы в кино, как это ни покажется странным. Правда, вначале в мягкой эротике.

– То есть ты хочешь сказать, что не фотографировалась для журналов, не танцевала стриптиз, а сразу начала сниматься?

– Да, так получилось. Я случайно познакомилась с директором «Клубничка-фильм» госпожой Лозинской, и она предложила мне попробовать себя в новом качестве. Что-то такое она во мне увидела.

– И как прошел твой первый съемочный день?

– На удивление спокойно. Режиссер попросил станцевать стриптиз. И я это сделала. При этом не чувствовала никакого дискомфорта и даже инстинктивно работала на камеру. Так что все-таки вначале я танцевала стриптиз (улыбается).

– Не сомневаюсь, что он был в восторге.

– Видимо. Потому что мне сразу предложили главную роль. Это был мой первый и единственный фильм в стиле «софт». Он назывался «Цветочница Анюта».

– И что подвигло тебя перейти в хард?

– Опять-таки это дело случая. Мне позвонила Зоя Извратова, тогда ведущая актриса новой студии «Елда-фильм», сказала, что они набирают свежие кадры, что она видела меня в «Цветочнице Анюте» и считает, что у меня большое будущее именно как актрисы жесткого порно. И пригласила на кастинг, который я с успехом прошла. И сразу подписала контракт со студией. Вместе со мной прошел кастинг и наш «королевский размер» актер Женя. Он и по сей день является одним из моих любимых партнеров.

– О, да! Наслышаны! Все-таки 28 см! А тебе удобно?

– Что за вопрос? (Смеется.) Это же не любовь, а работа. Ты ведь не спрашиваешь у подводника, удобнее ему работать на глубине десять метров или сто. Работа есть работа.

– Интересная ассоциация. Что-то связанное с погружением… А ты на съемочной площадке полностью погружаешься в процесс? Испытываешь настоящий оргазм?

– Было такое. Но со временем я поняла, что это крайне непрофессионально. Ведь зрелище настоящего оргазма некинематографично. Лица искажены гримасами, тела содрогаются. Поэтому я себя сейчас всегда сдерживаю. Картинка должна оставаться красивой в любом случае».

Провалы в памяти притупили остроту всего происходящего. Я буквально отключалась на какое-то время. Мы оказались в огромной квартире с очень высокими потолками. Я помню, как мы упали на квадратную кровать, занимающую середину комнаты. Мы хохотали. Потом Куся исчезла. А в комнате появилось два обнаженных парня модельной внешности. Помню, что я взвизгнула, когда их увидела, потом меня снова разобрал смех. Я хохотала и никак не могла остановиться. Парни смотрели на меня с недоумением, но не приближались. Когда я немного успокоилась, то с трудом выговорила:

– А вы кто, ребята?

– Подарок для тебя, – сказал один из них и подошел к кровати.

– Новогодний, – добавил другой.

И меня вновь разобрал приступ смеха. Я смотрела, как парни садятся на кровать, и смеялась без остановки. Один из них был русоволосым, с большими серыми глазами и ямочкой на подбородке, второй – жгучим брюнетом с длинными распущенными прямыми волосами, доходящими ему до пояса. Их в меру накачанные тела блестели.

– Ребят, а вы кто? – вновь тупо спросила я, когда успокоилась.

– Подарок, – повторили они и заулыбались. – И ты можешь делать с нами все, что захочешь.