Еретик: Предатели Камигавы - Скотт Макгоу

Босс нащупала свечу, стоящую в держателе для факела на стене. Она сняла и зажгла ее. Держа тусклый язычок свечи над собой, она осторожно пробиралась сквозь проход. Неподвижные черты ее лица не менялись, но глаза стали шире и заметно ожили.

Проход венчался небольшой полукруглой нишей. Свеча осветила небольшую часть крупного шелкового гобелена, но Урамон знала каждую его деталь наизусть, даже не видя его. На гобелене была изображена высокая фигура в черном капюшоне и сверкающей белой фарфоровой маске. Она была окружена бледными, тощими руками, парящими вокруг нее, словно стая птиц.

Перед гобеленом стоял крепкий дубовый комод с выдвижными ящиками. На нем располагалось несколько зажженных свечей, окаймлявших серебряную тарелку. На тарелке покоился загадочный артефакт. Он был с фут высотой, с двумя горстками квадратных камешков по бокам решетки из черного металла. Изящная серебряная филигрань соединяла две квадратные колонны над решеткой, с элегантным символом, вплетенным в черный металл. Урамон взглянула на свой кулак и в мерцающем свете свечи увидела тот же символ на кольце.

- Это, должно быть, Теневые Врата.

Урамон выронила свечу и быстро попятилась назад, пока не коснулась спиной стены. Голос Тоши звучал сзади, со стороны прохода. Он никак не мог быть здесь, но она все же ясно слышала его голос.

- Ты действительно здесь, Тоши? – позвала она, - или это один из фокусов махоцукай? – Сунув руки глубоко в рукава мантии, Урамон вытащила отравленную игру из ножен на руке.

- Я здесь, Босс. – Голос очимуши раздался справа. – Я слышал, ты держишь алтарь Мёдзин Объятий Ночи в своем подвале. Я упоминал, что и сам теперь верующий?

Свеча все еще горела на полу, но стремительно угасала. Свечи на комоде были способны лишь осветить артефакт на блюде, но от них не было толку в освещении комнаты. Урамон сощурилась и попыталась определить расположение Тоши по звуку.

- Верующий во что? – Урамон не вынимала рук из рукавов, держа длинную иглу наготове. – И кто тебе это сказал?

- Мёдзин Объятий Ночи, - сказал Тоши, теперь уже слева. – И Улыбающийся Ками Полумесяца. Не думаю, что он собирался говорить мне об этом, он лишь пытался поддержать беседу.

Урамон украдкой бросила взгляд на гобелен. На нем действительно была изображена Мёдзин Объятий Ночи, и Теневые Врата под гобеленом питали от нее свою силу. Урамон стиснула зубы во тьме. Наибольшая сила, и одновременно наибольшая слабость Тоши состояла в его упрямом отказе подчиниться одному из великих ками. Если теперь, как он утверждал, он принял духовное покровительство, то очимуша был еще более непредсказуем и опасен.

Урамон расслабила руки, но не выпустила иглу. Она сделала медленный шаг к артефакту на блюде.

Голос Тоши был совсем рядом, но непрерывно перемещался, когда он говорил.

- Ахх, - вздохнул он. – Здесь все и кончится, босс. Ты хочешь воспользоваться Вратами, чтобы сбежать… возможно, куда-нибудь, где больше охранников, и меньше непокорных бывших мстителей.

- Но мне также нужны Врата. Они нужны мне для следующего шага в моем духовном развитии.

Урамон вспыхнула от злости, как от саркастического тона Тоши, так и от предположения, что он похитит у нее ее собственность. Ее голос, все же, оставался вялым и монотонным. - Теневые Врата мои, - проговорила она. Она сделал еще один шаг к артефакту. – Я одна могу ими пользоваться. У тебя нет ни навыка, ни знаний для того, чтобы безопасно их использовать.

- Волнуешься за мое здоровье? – дразнился Тоши. – Благодарю тебя, Босс, но я больше не работаю на тебя. Я сам поволнуюсь за себя.

Урамон сделала еще один шаг. Она была совсем рядом. – Мне совершенно на тебя плевать, Тоши. Я лишь хочу, чтобы ты понял, что у тебя не будет никакой выгоды от похищения Врат, или даже от попытки ими воспользоваться. Они попросту у тебя не сработают.

Могут и не сработать без правильной подготовки, - сказал Тоши. – И твоего кольца.

Урамон вытащила отравленную иглу одной рукой и метнулась к артефакту другой, протянув сжатый кулак с кольцом прямо к центру серебряной филиграни.

Парализующая волна холода прошла сквозь Урамон, и она ощутила, как воздух вокруг нее сгустился. Она все еще изо всех сил пыталась достичь комода, но с ужасом наблюдала, как движение ее руки замедлилось, останавливаясь, словно пятеро сильных мужчин удерживали ее на месте. Ее дыхание морозным облаком вылетело из ее уст, и пронизывающая боль прошла сквозь руки и ноги.

Урамон тяжело рухнула на пол, не дотянувшись кулаком всего пару дюймов до комода. Длинная игла разломилась пополам под весом ее тела, но, к счастью, не вонзилась в нее отравленным концом.

Она не могла пошевелиться. Он не могла говорить. Она могла лишь неподвижно лежать на спине, с одной рукой скрученной под ней, а второй протянутой вверх, в тщетной попытке дотянуться до Теневых Врат. Ее вид на тайную комнату наклонился на девяносто градусов, так, что пол был стеной, а стена полом.

Тоши вышел из темноты. Темно-фиолетовый канджи тускло светился у него на лбу, и хоть Урамон была невероятно образована, она не смогла узнать этот символ. Он походил на комбинацию из канджи «холод», еще одного неизвестного символа, и собственного треугольника хёдзан Тоши.

Канджи цвета кровоподтека пульсировал. Урамон почувствовала еще одну волну онемения, окатившую ее тело. Она сморгнула с ресниц крошечные кристаллики льда.

Уверенными движениями Тоши повернул Урамон и вынул из-под нее куски отравленной иглы. Он поднял ее запястье и нежно снял кольцо с ее пальца.

- Это кольцо, - сказал он, - позволяет тебе применять силу Мёдзин. Теневые Врата содержат эту силу, сохраняя ее до того, как она тебе понадобится. – Тоши уронил кольцо рядом с лицом Урамон и раздавил его своей сандалией.

- Тень это аспект Ночи, - произнес Тоши. – А я служитель Тени. – Он шагнул вперед и поднял с блюда артефакт из камня и металла. – Эта сила теперь принадлежит мне.

Из посиневших губ Урамон раздался стон. Без кольца, Врата для нее были бесполезны. Если Тоши попытается использовать артефакт, сила, содержащаяся в нем, либо поглотит его, либо забросит его в невероятно далекое место, скорее всего, вывернув его по пути наизнанку.

Злорадно она простонала снова, пытаясь придать своим крикам оттенок паники и отчаянья.