Миг счастья ускользающий - Татьяна Александровна Бочарова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Полотна показались Лене действительно не лишенными оригинальности и мастерства: в них живо чувствовалась динамика, цвета были страстными и даже несколько агрессивными, линии рисунка острыми и изломанными. Она уже успела осмотреть половину работ, когда неожиданно почувствовала спиной чей-то пристальный взгляд. Оглянувшись, Лена увидела на пороге клетушки представительного мужчину лет сорока пяти, плотного и коренастого, одетого в строгий черный костюм и белую рубашку.
– Добрый день, – проговорил он низким, глуховатым басом.
– Здравствуйте. – Лена сдержанно улыбнулась.
– Нравятся картины? – Мужчина не спеша приблизился к ней и остановился рядом, держа руки в карманах пиджака.
– Нравятся, – кивнула Лена, – особенно вот эта. – Она указала на один из портретов кареглазой.
На бронзовом от загара лице ее собеседника появилась улыбка.
– Я тоже люблю ее. Есть в ней какая-то… изюминка.
– Кто эта девушка?
– Алла? Натурщица. Лучшая в студии.
– Я не то имела в виду. – Лена посмотрела в очень светлые, почти прозрачные глаза коренастого. – Кто она вообще такая?
Он пожал плечами.
– Странный вопрос. Человек. Такой же, как я и вы.
– Сколько ей?
– Семнадцать.
– У нее что, нет семьи, родителей? Почему она позирует здесь, в мастерской?
– Семья у нее есть. Мать, отчим. – Коренастый замолчал и, не вынимая рук из карманов, прошелся взад-вперед.
– Она не ладит с ними? – догадалась та.
– Все проще. Отчим стал приставать, она не стерпела, ушла. Жила где придется, на вокзале, у случайных знакомых. Потом я ее подобрал, привел сюда.
– Вы? – Лена глянула на него с удивлением.
– Я.
– Вы… автор этих картин? – догадалась она.
– Да. Меня зовут Петр. – Он приветливо улыбнулся, но руки для пожатия не протянул.
– Елена.
– Я знаю, с кем вы пришли. С Деном. Угадал?
Лена кивнула. Мужчина окинул ее долгим и внимательным взглядом.
– Странно.
– Что «странно»? – не поняла она.
– Видеть рядом с ним такую женщину, как вы.
– Почему?
– Вы… совсем другого сорта, чем те, которые приходили сюда до сих пор.
– И много их сюда приходило с ним? – спокойно поинтересовалась Лена.
– Да нет, немного. Но достаточно. – Петр усмехнулся, отчего в уголках его прозрачных глаз появилась россыпь морщинок. Он немного помолчал, а потом произнес с некоторым сочувствием в голосе: – Что, неприятно?
– Да нет. В общем-то мне плевать. – Лена с деланым равнодушием пожала плечами.
– А вы сама художница?
– Нет. Я искусствовед.
Петр снова зашагал вдоль стены. Лена смотрела на него, раздумывая, стоит ли ему доверять. Затем осторожно спросила:
– Скажите, вы… хорошо знаете Дениса?
– Что значит хорошо? Год или чуть больше.
– Он… всегда вот так… с женщинами… – Она не договорила, чувствуя смущение.
– Нет, – невозмутимо проговорил Петр, поняв, – не всегда. Когда мы с ним познакомились, он пытался работать.
– В фастфуде? – обрадовалась Лена.
Петр рассмеялся.
– Только не там. Ден и фастфуд – вещи несовместимые. Он кидал булавы в переходе у трех вокзалов.
– Кидал булавы?
– Ну да. Жонглировал. А я продавал там свои картины. Надо сказать, обоим нам не шибко везло. Почти все, что удавалось заработать, приходилось отдавать местной «крыше». – Он остановился у одной из картин и замолчал, разглядывая полотно.
– А что потом? – тихо проговорила Лена.
– Потом я заметил, что на Дена лучше всего «клюют» дамочки в возрасте, те, кому за тридцать и старше. Почему-то он им шибко нравился, они стояли и глазели, как он работает. Ну я и сказанул как-то в шутку, пьяный был в зюзю, – мол, чего ты надрываешься, лучше подойди к одной из этих телок, сделай жалобные глазки и попроси бабок, типа, не хватает, чтобы добраться до дому. И для пущего куражу еще прибавил, что ему будет слабо так поступить.
– А он?
Петр, хитро прищурившись, поглядел на Лену.
– Видно, что вы мало знакомы. А то бы знали: если Дену говоришь «слабо», он стопудово тебе ответит «не слабо». Хоть ему с самолета предложат спрыгнуть.
– Что он сделал? Подошел?
– Разумеется. И дамочка недолго думая сунула ему пятисотку. Вот так. – Петр смачно прищелкнул языком. – С этого момента булавы ему стали ни к чему. Он и без них имел до «штуки» за день. А потом одна из благодетельниц пригласила его пожить у себя. Правда, очень скоро выгнала ко всем чертям, но финансовое положение за это время Ден поправил.
Лена вспомнила, что именно так Денис и называл свою деятельность – исправлением материального положения. Вот, значит, откуда идет эта терминология.
– Вы считаете Дена своим другом? – спросила она.
– Другом? Нет, скорее приятелем. У Дена вообще нет близких друзей, он волк-одиночка. Или нет, не волк – для этого у него зубы недостаточно острые, – а лис. Хитрый такой, рыжий. Но вообще-то он ничего парень, – голос Петра сделался мягче, – и, главное, не жмот. Если ему удавалось на время разбогатеть, всегда помогал тем, кто сидел в полной заднице.
– А вам?
Он опустил глаза.
– И мне. И Алке. И еще куче народа, например парнишке одному – тот в каком-то притоне поет, придурочный такой, волосы крашеные.
– Кузнечик, – машинально подсказала Лена.
– Точно, Кузнечик, – обрадовался Петр, нисколько не удивившись ее осведомленности.
– Между прочим, – медленно и отчетливо выговаривая слова, произнесла она, – Ден высокого мнения о ваших картинах. Он даже назвал их гениальными.
– Да что вы! – проговорил Петр с иронией. – Я польщен.
– Думаете, он кривил душой?
– Думаю, он болтал. Он всегда болтает что придется, если ему выгодно. И я… я бы посоветовал вам не слишком увлекаться всей этой петрушкой.
– Какой петрушкой?
Лицо Петра стало серьезным.
– Поверьте, дорогая Лена, я хорошо знаю женщин. Я столько их перерисовал – когда рисуешь человека, словно бы видишь изнутри его душу. Каждый ее уголок-закоулочек.
– Для чего вы мне это говорите? – холодно спросила Лена.
– Чтобы предостеречь. Не привязывайтесь к Дену чересчур сильно, а лучше всего – не привязывайтесь вовсе.
– Я и не собираюсь. Уже сказала: мне на него наплевать.
Петр ухмыльнулся.
– И поэтому вы задаете о нем десяток вопросов.
– Не десяток, а только один. Мне просто интересно.
– Плохо, когда человек становится настолько интересен. Это даже опасно.
– Глупости!
– Нет, не глупости.
– Слушайте, – проговорила Лена, глядя на Петра в упор, – мы говорим на разных языках, поэтому никогда не поймем друг друга. Я совсем не такая, какой вы меня себе представляете.
– А может быть, все наоборот? – Он наклонил голову, и в его взгляде мелькнула насмешка. – Это вы не представляете себе, какой являетесь на самом деле?
В дверях возник
