Королева сплетен - Мэг Кэбот

– Так странно, но вот это очень похоже на замок. Жан-Люк поворачивает голову.

– Это и есть замок.

– Нет, – сонно возражаю я.

– Еще как да, – смеется Жан-Люк. – Ты же во Франции, Лиззи. А чего ты ожидала?

Ну уж точно не замков, стоящих вот так, чтобы любой проезжающий видел их из поезда. И не этого завораживающего заката, заливающего вагон розовыми лучами. И не этого очень доброго и такого симпатичного мужчину, сидящего рядом.

– Не этого, – бормочу я. – Не этого. И глаза у меня слипаются.

Так называемые имперские платья, которые носили женщины на заре девятнадцатого века, зачастую были прямыми, как современные ночные рубашки. Чтобы не мерзнуть, женщины надевали панталоны телесного цвета из трикотажа (хлопка плотной вязки), которые доходили до самых щиколоток или же чуть ниже колена. Вот почему, когда смотришь на портреты той эпохи, женщины в имперских платьях кажутся совсем без нижнего белья, хотя идея «разгуливать коммандос»[7] придет людям в голову только через два столетия.

11

Мы чувствуем себя в большей безопасности рядом с сумасшедшим, который болтает без умолку, чем с тем, кто не может рта раскрыть.

Просыпаюсь я от того, что кто-то зовет меня по имени и мягко трясет за плечо.

– Лиззи. Лиззи, просыпайся. Твоя станция. Вздрогнув, я открываю глаза. Мне снился Нью-Йорк – как мы с Шери переезжаем туда и не находим жилья лучше, чем картонная коробка от холодильника под каким-то мостом. А я устраиваюсь на работу складывать футболки – километры и километры футболок с высоким цельнокроеным рукавом – в «Гапе».

С удивлением я обнаруживаю, что пока еще не в Нью-Йорке, а в поезде. Во Франции. И поезд прибыл на мою станцию. По крайней мере, если верить табличке за окном, выделяющейся на фоне ночного неба (когда это успело так стемнеть?), на которой написано «Суиллак».

– О, нет, – кричу я и вскакиваю с места. – Нет.

– Все в порядке, – успокаивает Жан-Люк. – Я уже взял твои сумки.

Так и есть. Он снял сумку на колесиках с полки. Вместе с рюкзаком и сумочкой он дает это все мне.

– Да не волнуйся, – посмеивается он над моей паникой. – Поезд не тронется, пока ты не сойдешь.

– О, – только и говорю я. Во рту у меня отвратительный привкус от вина. И как это я заснула. Я на него не дышала? Он не почувствовал моего дурного винного выдоха? – Ладно. Приятно было познакомиться. И спасибо за все. Ты такой славный. Надеюсь, еще когда-нибудь увидимся. Еще раз спасибо.

И я на всех парах несусь по проходу, говоря на французский манер «Пардон, пардон» всем, кого задеваю сумками.

И вот я стою на платформе. Платформа, такое ощущение, расположена прямо посреди поля. Посреди ночи.

Слышен только стрекот сверчков, пахнет дымом.

Пассажиров, сошедших вместе со мной, встречают радостные родственники и тут же ведут к поджидающим на стоянке машинам. Рядом пыхтит автобус, куда садятся другие пассажиры. На ветровом стекле автобуса табличка с надписью «Сарлат».

Я понятия не имею, что такое Сарлат. Единственное, что я знаю точно, что Суиллак, в общем-то, и не город совсем – так, просто станция с вокзалом.

И этот вокзал сейчас закрыт, судя по висячему замку и темным окнам.

Это плохо. Несмотря на многочисленные послания, которые я отправила Шери, сообщая время своего прибытия, она меня не встречает. Я выброшена на пустынную платформу посреди поля где-то во Франции.

Одна-одинешенька. Одна, за исключением…

Позади меня кто-то откашливается. Я резко разворачиваюсь и натыкаюсь – в буквальном смысле – на Жан-Люка. Он улыбается:

– Привет еще раз.

– Что… – Я во все глаза пялюсь на него. Может, это игра воображения? Могут в поезде от застоя в ногах образоваться тромбы, а потом переместиться в мозг? Я почти уверена, что нет. Они же образуются от перепада давления в самолетах. Или нет?

Значит, он действительно здесь. И стоит передо мной. С огромной бесформенной холщовой сумкой в руках. А поезд медленно трогается.

– Что ты тут делаешь? – кричу я. – Это же не твоя станция!

– Откуда ты знаешь? Ты же даже не спросила, куда я еду. И это правда, с запоздалым раскаянием понимаю я.

– Но… но, – лепечу я, – ты же видел мой билет. И знал, что я еду до Суиллака. Но ты не сказал, что тоже едешь туда.

– Не сказал, – признает Жан-Люк.

– Но… почему? – Меня вдруг осеняет ужасная догадка. А что если очаровательный, красивый Жан-Люк – на самом деле серийный убийца? Он выслеживает доверчивых американских девушек в поездах за границей, обманом втирается к ним в доверие, а потом убивает, когда они прибывают в пункт назначения. Что если у него в этой огромной сумке спрятан резак или гаррота? А это вполне возможно – сумка очень большая. Слишком большая для пиджака и пары мятых брюк.

Я оглядываюсь по сторонам – со стоянки отъезжает последняя машина. А за ней и автобус в Сарлат, оставляя нас одних. Совсем одних.

– Я хотел сказать, что выхожу в Суиллаке, – говорит Жан-Люк, когда я наконец фокусирую взгляд на нем, а не думаю о том, что мне совершенно нечем защищаться, если он вдруг начнет убивать меня, – но боялся, что тебя это смутит.

– Чем же? – спрашиваю я.

– Ну, – тянет Жан-Люк. Вид у него становится какой-то робкий. Это отчетливо видно в свете фонаря, в который бьются мотыльки – почти также громко, как стрекочут кузнечики. Почему это он заробел? Потому что собирается убить меня и понимает, что мне это может не понравиться? – Я был не до конца откровенен с тобой… видишь ли, ты, наверное, подумала, что я просто незнакомый попутчик в поезде, которому можно излить все проблемы…

– Очень сожалею об этом, – говорю я. Боже мой, ну кто станет убивать человека только за то, что тот разоткровенничался в поезде о своей жизни? Пусть бы вытащил книгу и сделал вид, что читает, и я бы заткнулась. – Просто я была очень расстроена…

– Но это было так занимательно, должен признать, – говорит Жан-Люк, пожимая плечами. – Никогда еще девушка не рассказывала мне о… ну, то, что рассказала ты. Никогда.

Ну почему я рассказала первому встречному о своей личной жизни? Пусть даже этот первый встречный в рубашке «Хьюго».

– Думаю, у тебя сложилось неверное представление обо мне, – говорю я, пятясь потихоньку к ступенькам, ведущим с платформы. – Я не такая девушка. Совсем не такая.

– Лиззи, – говорит Жан-Люк и делает шаг ко мне. Он перекрывает мне дорогу к ступенькам. – Я не сказал тебе, что тоже выхожу в Суиллаке, потому что… Ну, во-первых, ты не спрашивала. И потом, я не просто незнакомец, встретившийся тебе в поезде.