«Если», 2016 № 01 - Журнал «Если»
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Остановившиеся часы. Мадлен Эшби
(A Stopped Clock. Madeline Ashby)
Корея. Общество под полным компьютерным контролем. Объединенные в сеть компьютеры управляют автомобилями, поездами, эскалаторами, общественной безопасностью и прочими жизненными областями. А потом компьютеры отключились… Увлекательная история двух пожилых уличных торговцев, пробирающихся через технологический апокалипсис.
Посещение Вейзенбаума. Джейми Метзл
(A Visit to Weizenbaum. Jamie Metzl)
Рассказ об операторе боевого беспилотного самолета, с трудом отличающего реальность от виртуальных развлечений. По мнению обозревателей, рассказ слишком перегружен виртуальностью и немотивированными действиями героев.
Antfarm. Август Коул
(August Cole)
Операторы боевых дронов заключают сделку с системами сбора информации о целях. Демократия на поле боя.
Исключение, которое подтверждает правило.
Мэтью Бэрроуз
(The Exception that Proves the Rule.
Mathew Burrows)
Герой разрабатывает математические модели для выявления возможных террористов, основываясь на сборе всевозможных государственных и коммерческих данных обо всех гражданах. Можно ли доверять самой приватной информации о людях?
Позывной: Delph. Линда Нагата
(Codename: Delphi. Linda Nagata)
История оператора беспилотника, помогающего в бою отряду оснащенных экзоскелетами войск.
Кофе, Wi-Fi и Луна. Неизвестная история величайшей из всех кибервойн. Николас Карсимпас
(Coffee, Wi-Fi and the Moon. The unknown story of the greatest cyber war of them all. Nikolas Katsimpras)
После того как Путин был убит в очевидной кибератаке, народы всего мира начали кибервойну, выключив Интернет, электросети и т. д., породив постапокалипсис.
Потребность в героях. Дэвид Брин
(A Need for Heroes. David Brin)
Глава из знаменитого романа Брина «Земля», в которой военные «миротворцы» собирают образцы исчезающих видов, чем-то напоминая современных «экополицейских».
Другой День позора. Эшли Хенли
(Another Day of Infamy. Ashley Henley)
Рассказ представляет собой текст президентского объявления войны от 2041 года.
Кроме рассказов в сборник вошли забавный арт на военную тему и небольшой очерк об Атлантическом совете.
Сборник доступен для бесплатного скачивания.
Сергей Слюсаренко
ВТОРАЯ ПОПЫТКА
/фантастика
_____
Сиквел — дело опасное. Продолжение обречено на сравнение с удачным предшественником, и удержать ту же планку, а тем более поднять ее еще выше, — задача, требующая недюжинных усилий и, к сожалению, редко завершающаяся успехом. «Ложная слепота» — роман, сделавший имя Питеру Уоттсу, — стал едва ли не эталоном современной научной фантастики. В том, сможет ли повторить этот успех «Эхопраксия», существовали некоторые сомнения. Увы, они подтвердились.
_____
Причина, конечно, не в том, что новый роман глупее первой книги. «Эхопраксия» также изобилует современными научными теориями, сыплет гипотезами, фонтанирует идеями.
В «Ложной слепоте» интеллектуальные изыскания Уоттса были сосредоточены на человеке. Существование свободы воли, природа сознания, эволюция homo sapience — вот вопросы, затронутые в романе.
Ключевой темой «Эхопраксии» стали поиски Бога.
Главный герой книги, точнее — персонаж, от лица которого рассказывается история, Дэниэл Брюкс, не своей волей оказывается вовлеченным в космическое путешествие. В компании Двухпалатников со товарищи он отправляется на рандеву с «Икаром» на корабле под названием «Терновый венец». Пережив встречу с Неведомым (что удалось далеко не всем членам экипажа), он возвращается на Землю и становится, опять-таки против воли, посланником чужеродного и могущественного разума, в котором при желании вполне можно обнаружить божественные черты.
Сходство сюжетов обеих книг цикла очевидно (хотя Китону возвращение на Землю только предстоит). На сей раз перед читателем вторая, модифицированная, попытка контакта.
В «Эхопраксии» Уоттс вновь обращается к типажам, уже использованным им прежде. В «Терновом венце» есть и синтет, и вампир, и настоящий полковник — лидер, ответственный за выживание команды. Особо заметна не вторичность, но узнаваемая схожесть в фигуре рассказчика. Дэн Брюкс так же, как и Сири Китон, является не деятельным участником, а наблюдателем за происходящими событиями. Отведенная Брюксу роль позволяет автору сыграть с читателем недобрую шутку: Дэн — не столько недостоверный, сколько некомпетентный рассказчик, и оттого истинную картину произошедшего читателю придется восстанавливать самостоятельно.
Стоит заметить, что события, разворачивающиеся в «Эхопраксии», бросают тень и на историю Сири Китона, заставляя усомниться в ее подлинности, да и в личности самого рассказчика.
Узнаваем и финал «Эхопраксии». Брюкс, превращенный чужеродным вмешательством в угрозу для человечества (вдобавок с намеком на религиозный характер этой трансформации), напоминает героиню другой трилогии Уоттса — Лени Кларк, так же известную, как Мадонна Разрушения. Да и положение дел на Земле, обрисованное в «Эхопраксии» с большей четкостью, нежели в «Ложной слепоте», походит на апокалипсические картины распада и гибели цивилизации из «Рифтеров».
К сожалению, к вторичности (можно назвать ее самоцитированием) «Эхопраксии» добавляется и прежде нетипичное для Уоттса провисание сюжета во второй половине книги. Впрочем, изъяны художественной формы на содержании романа сказываются незначительно. И здесь необходимо сделать оговорку: «Эхопраксия», как и прочие книги Уоттса, по-настоящему богата идеями и являет собой замечательный пример наукоемкой фантастики. Роман даже не нуждается в рекомендациях — его заведомо прочтут все любители жанра.
Однако тот научный инструментарий, который помогУоттсу разобраться с человеческой природой, оказался не применим к задачам богоискательства (напомню, именно такова главная заявленная тема «Эхопраксии»). Необходимость иного подхода, отказа от науки, декларирует (как это ни удивительно!) и сам писатель. А в примечаниях, традиционно завершающих книгу, он и вовсе допускает равноценность научной и религиозной картин мира. Но метафизические рассуждения — явно не конек Уоттса. Оттого и ощущение расфокусированности, потери центральной темы, возникающее при чтении. И лобовые библейские аллюзии (терновый венец, отец, отправляющий сына на заклание, пребывание в пустыне, etc) лишь усугубляют неудачу.
Столкновение с трансцендентным лучше — тоньше и интереснее — удавалось описывать Станиславу Лему, с которым Уоттса многократно и в общем-то заслуженно сравнивают.
Стоит отметить и то обстоятельство, что перевод романа максимально приближен к оригиналу. Эта точность воспроизведения распространяется и на английский синтаксис, слишком часто выпирающий из русского перевода, что только затрудняет чтение. Пожалуй, это тот случай, когда переводчику стоило бы чуть менее уважительно относиться к оригиналу — и хотя бы чуть более к русскому языку и читателю.
Уже упомянутое ретроспективное переписывание «Ложной слепоты» необратимо превращает прежде цельную и законченную историю в часть намеченной трилогии.
О том, пошел ли такой радикальный шаг на пользу художественному замыслу, можно будет судить лишь после выхода третьего романа, который должен завершить все сюжетные линии предыдущих книг. Хочется верить, что этот роман
