Таинственный ключ и другие мистические истории - Луиза Мэй Олкотт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Весьма недурно для начала. Мальчик явно наделен красноречием. Жаль, что его дарованию не суждено расцвести. Вы уже ответили на эту рапсодию?
– Да.
– И что же дальше? Он умоляет вас бежать с ним, разделить его судьбу, на всю жизнь сделаться его добрым ангелом. Вы, разумеется, согласились?
Ответа не последовало, мисс Мьюр прямо стояла перед Ковентри и смотрела с терпением, исполненным достоинства, глядя как человек, который готов к упрекам, но слишком великодушный, чтобы обижаться на них.
Ее поведение произвело должный эффект, отбросив язвительность, Ковентри вдруг спросил:
– Зачем вы показали мне его письмо? Что я могу сделать?
– Я показала вам письмо, чтобы вы сами рассудили, насколько все серьезно с «мальчиком», как вам было угодно его назвать. И чтобы вы убедились в моем желании быть с вами честной. В ваших силах проконтролировать ситуацию, дать совет, утешить своего брата, а мне помочь понять, в чем состоит мой долг.
– Вы любите его? – напрямую спросил Ковентри.
– Нет! – быстро и решительно ответила мисс Мьюр.
– Тогда зачем вы вскружили ему голову?
– У меня такого и в мыслях не было! Ваша сестра может подтвердить, что я всячески избегала вашего брата, так же как…
Ковентри закончил за мисс Мьюр, не осознавая, что в его голосе звучит обида:
– Так же как избегали меня.
Мисс Мьюр молча опустила голову, и Ковентри продолжил:
– Я отдаю вам должное: ваше поведение по отношению ко мне было безупречным. Однако зачем вы позволяли Неду вечер за вечером проводить в вашем обществе? Неужели вы не догадывались? Неужели не видели, что он, по сути, еще мальчишка – романтичный и праздный; что он готов вручить сердце первой попавшейся привлекательной женщине?
На последних словах холодные, как сталь, глаза мисс Мьюр сверкнули. Тем не менее она совладала с собой и заговорила, будто не в силах сдерживаться, уверенная в правомерности своих упреков:
– Если бы «романтичному мальчику» было позволено вести жизнь мужчины – которой он страстно жаждет – у него нашлись бы другие занятия, помимо вручения сердца первой попавшейся печальной девушке, которую он сначала просто пожалел. Мистер Ковентри, вина лежит на вас. Не стыдите брата; признайте свою ошибку и исправьте ее как можно скорее и как можно деликатнее.
На мгновение Джеральд онемел. После смерти отца он ни разу не слышал упреков, обвинения же, предъявленные ему за всю жизнь, мог счесть по пальцам. Таким образом, Джеральд испытывал принципиально новое чувство, а еще сама новизна усилила эффект. Теперь он ясно видел, что виноват, начал раскаиваться и восхищаться смелостью девушки, которая открыла ему глаза. Душа его была столь же благородна, сколь и горда, и поэтому, сделав над собой усилие, Джеральд произнес:
– Вы правы, мисс Мьюр. Я сам виноват, хотя попытался уладить дело, едва заметил, что Нед в опасности – именно ради него я отправился в Лондон. Мои хлопоты были не напрасны: очень скоро Неда зачислят в полк, и с его отъездом проблема будет решена. Могу ли я сделать что-то еще?
– Увы, ситуация такова, что ваш брат уедет отсюда не с легким сердцем. Ему суждены страдания, которые, будем надеяться, выкуют из него мужчину, – печально сказала мисс Мьюр.
– Он скоро забудет вас, – начал Ковентри, поеживаясь при мысли о страданиях жизнелюбивого Неда.
– О да! Хвала небесам, мужчины способны забывать.
Мисс Мьюр сложила ладони, словно в молитве; тень скользнула по ее профилю. Нечто в интонациях, в чертах девушки растрогало Ковентри, навело на мысль о разбереженной давней ране и горьких воспоминаниях, которые пробудила новая любовь. Ковентри вообразил все это, ибо он был романтичным мужчиной, не знавшим любви, и скрывал свою истинную натуру под маской холодности и безразличия. Девушка, влюбленная в его друга (как он полагал) и любимая его братом, стала интересна и ему самому. Ковентри пожалел ее, захотел помочь ей и раскаялся в том, что до сих пор был к ней подозрителен – словом, испытал весь спектр чувств, характерных для благородного человека, который напрасно был несправедлив к женщине. Бедное, лишенное крова создание, Джин Мьюр обрела в их доме покой – значит, она должна остаться. Белла к ней привязалась, матушка ею довольна; когда Нед уедет, некому будет подпадать под ее чары и восторгаться ее дарованиями. Эти мысли пронеслись в голове молодого человека, и заговорил он уже совсем другим тоном:
– Мисс Мьюр, благодарю за прямоту, которая, вероятно, причиняет вам боль. Со своей стороны, обещаю быть достойным вашего доверия. Вы проявили осмотрительность и великодушие, открывшись мне, ведь это деликатное дело крайне встревожило бы мою матушку; бог знает, какими могли бы быть последствия. Я сам поговорю с Недом и постараюсь залатать брешь своего затянувшегося пренебрежения. Знаю: вы мне поможете, так позвольте же просить вас остаться, ведь скоро Неда здесь не будет.
Глаза мисс Мьюр наполнились слезами, а в голосе вовсе не осталось холодности:
– Вы очень добры. Но я все-таки уеду; неблагоразумно здесь оставаться.
– Почему?
Мисс Мьюр зарделась, помедлила и отвечала твердым и чистым голосом, который составлял немалую долю ее привлекательности:
– Если бы я знала, что в семье Ковентри есть сыновья, я никогда не приехала бы в ваш дом. Леди Сидней сказала, что здесь только юная барышня. Когда я увидела сразу двоих джентльменов, я очень смутилась, потому что… потому что я очень невезучая… Невезенье мое состоит в том, что люди относятся ко мне лучше, чем я того заслуживаю… Я решила пробыть здесь месяц, ведь ваш брат говорил об отъезде, а вы помолвлены, но…
– Никакой помолвки не было.
Ковентри и сам не знал, зачем сказал это, слова просто сорвались с губ и возврату не подлежали. Джин Мьюр приняла их довольно странно: передернула плечами, как будто досадуя, и произнесла почти резко:
– Не было – значит будет, потому что так правильно. Впрочем, это не мое дело. Мисс Бьюфорт хочет, чтобы я уехала, я же слишком горда, поэтому не останусь и не сделаюсь причиной развала счастливой семьи. Нет, я уеду, притом немедленно.
Мисс Мьюр порывисто обернулась, однако ее удержала рука, а голос внезапно появившегося Эдварда нежно вопросил:
– Куда это уедет моя Джин?
Бережное прикосновение и обращение по имени, казалось, уничтожили решимость и твердость мисс Мьюр. Приникнув к своему обожателю, уткнувшись личиком ему в грудь, она разрыдалась.
– Ради всего святого,
